Геноцид в Дарфуре

За несколько лет до событий 11 сентября во время своего визита в Вашингтон представитель Джона Гаранга сказал мне, что война в Судане велась не только между югом и севером: «Скорее, это было сопротивление африканского большинства меньшинству, правящему в Хартуме». Ветеран освободительного движения Южного Судана в США Доминик Мухаммед в июне 2000 г. на конференции в сенате, посвященной положению меньшинств в регионе, объяснил: «Считают, что конфликт существует лишь между чернокожими христианами и анимистами на юге и арабским меньшинством на севере. Но это не так. На самом деле это конфликт между чернокожими юга, африканцами западной и восточной частей Судана и Нубийских гор и десятью процентами арабских националистов и исламистской элиты. Африканцы христианского, мусульманского и анимистского исповеданий, выступают против Национального исламского фронта. Конфликт также существует между арабской мусульманской демократической оппозицией и военным режимом. Те, кто правит Суданом, составляют менее 4 % населения, однако оппозиция расколота. Договорившись с одной, Хартум выступает против других».

Мохаммед был совершенно прав. Режим Башира, договорившись об урегулировании с югом, тут же направил вооруженные силы против другой этнической группы, в западной части страны, Дарфуре. Жители Дарфура – мусульмане. С востока их окружила иррегулярная милиция Хартума, называемая «Джанджавид» (в дословном переводе – джинны, злые духи на лошадях) и набранная из вооруженных хартумским режимом представителей местных арабских племен. Хартум послал «Джанджавид» терроризировать деревни Дарфура и оттеснять их население к краям провинции, намереваясь заселить освободившиеся земли племенами, связанными с правящей исламистской элитой центра.

Геноцид начался в феврале 2003 г., сотни тысяч чернокожих мирных жителей стали уходить в окружающие район пустыни. Довольно скоро дарфурцы создали местные группы сопротивления, в том числе «Освободительное движение Судана» (SLM) и «Движение за справедливость и равенство» (JEM). Самая большая этническая группа африканского происхождения в регионе – фуры. Вторая по размеру – масалиты, за ней следуют народ загава и дарфурцы арабского происхождения. Абдул Вахид Мохамед эль-Нур, этнический фур, Минни Миннави, загава по происхождению, и Халил Ибрагим – лидеры движения сопротивления Дарфура⁶³. Поддерживающее режим ополчение, возглавляемое Мусой Хилялем, сформировано из жителей местных арабских поселений. Ему оказывают помощь вооруженные силы и служба безопасности хартумского режима.

После 11 сентября Совет Безопасности ООН в спешном порядке ввел санкции против хартумского режима. Резолюция № 1502 от 26 августа 2003 г. и последующая Резолюция № 1547 от 11 июня 2004 г. позволили развернуть в Судане группу миротворцев численностью почти 20 тыс. военнослужащих и свыше 6 тыс. полицейских. Поначалу продолжительность операции планировалась на год и осуществляться она должна была силами миссии Африканского союза, которая была развернута в Дарфуре в 2004 г. Резолюция № 1769 от 2 августа 2007 г. сделала ее крупнейшей миротворческой операцией в мире. Но, несмотря на это, исламистский режим в Хартуме, игнорируя решения ООН, продолжил натравливать «Джанджавид» на африканские деревни Дарфура.

Летом 2004 г. Мохаммед Яхия, возглавляющий сообщество массалитов в Соединенных Штатах Америки, рассказал мне, что режим в Хартуме открывал то один, то другой фронт против чернокожего населения в Судане. «Они многие десятилетия проводили геноцид южных народов, но им не удалось их уничтожить. Хасан Тураби, идеолог хартумской элиты, хотел внедриться в черную Африку, разжечь беспорядки в Уганде, Эфиопии, Кении и дальше на юг. Но когда международное сообщество и США не позволили им продвигаться на юг, они повернули на запад, занявшись этническими чистками в Дарфуре. В этой огромной провинции их целью стало уничтожение африканского населения и заселение освободившихся территорий арабскими племенами, которые находятся под контролем режима. Из Дарфура они пойдут дальше в Сахель через Чад».

Африканские активисты Дарфура получили поддержку церквей и НПО, таких как «Национальный совет церквей» и «Международная сеть против геноцида». Из их деятельности выросла «Кампания в поддержку Дарфура в США», которую поддержала либеральная элита и голливудские звезды⁶⁴.

Было странно наблюдать за тем, как спустя десятилетия с начала гражданской войны международное сообщество реагирует на геноцид в Судане и Дарфуре. С 1956 и до конца 1990-х гг. Запад и международное сообщество делали вид, что не замечают массовых убийств в Южном Судане. После трагедии 11 сентября (а к этому времени в Судане было убито уже полтора миллиона человек) Вашингтон и другие правительства стали требовать принятия решений. Проблема жителей Южного Судана, как ее сформулировал один государственный чиновник в 1990-х гг., состояла в том, что «южане – чернокожие и не мусульмане». Когда я попросил его прояснить свою мысль, он ответил: «Интересы США – на стороне нефтяных арабских режимов, а не чернокожего большинства, это факт. Кроме того, южные суданцы – христиане и анимисты. Из-за этих племен мы не собираемся провоцировать ОИК, которая имеет большое влияние в OПЕК».

«Братство противников демократии», контролировавшее ОИК и ОПЕК, систематически объединялось с «исламским режимом» Судана в борьбе против отделения «христиан и анимистов» Юга. События в Дарфуре развивались по другому сценарию. Угнетенное население было мусульманским, а режим угнетателей – исламистским. Поэтому другими были и разногласия. Арабские государства автоматически объединились с Хартумом, а ряд африканских мусульманских государств отказались поддержать геноцид своих братьев по расе.

Как только единство Организация Исламская конференция и Лиги арабских государств в вопросе отношения к суданскому режиму было разрушено, последовала реакция западных политиков. Папа Иоанн Павел II стал первой фигурой мирового масштаба, кто поднял проблему Дарфура в своем Рождественском послании 2004 г. Сразу после этого Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан и другие лидеры стали называть геноцид в регионе международной драмой.

Тогда я понял, что мировые лидеры боятся называть «геноцидом» массовые убийства чернокожих христиан на юге Судана, потому что не хотят раздражать ОИК. Те же самые лидеры поспешно озвучили свои обвинения, когда жертвами стали мусульмане, и риск обидеть нефтяные режимы был меньше. Лишь после того как африканские мусульманские страны, такие как Чад, Мали и Эритрея, поддержали сопротивление в Дарфуре, стало возможным объявить кризис в этой части Судана международным. Обвинение в «исламофобии», которое могла выдвинуть джихадистская пропаганда, было бы настоящим кошмаром для мировых лидеров. В результате массовых убийств Южный Судан потерял полтора миллиона человек, но никто не называл это геноцидом, а потери Дарфура – около 250 тысяч человек – были охарактеризованы как геноцид просто потому, что жертвы были чернокожими мусульманами, и ОИК не могла разыграть карту «войны за ислам». Несмотря на это, я считаю, что обвинение хартумского режима в серьезных нарушениях международного права было важнейшим достижением новой американской политики.

Дарфур стал для мирового сообщества сигналом, справедливость требовала введения санкций против замешанных в геноциде членов «Братства противников демократии».