Решение Буша о вторжении в Ирак

Устранение репрессивного режима было главным условием освобождения иракского народа. Его ликвидация открывала путь к свободе и реформам в регионе. Но участники заговора против демократии – правители Катара, суданский режим, «братья-мусульмане», убежденные ваххабиты и действующая в Ливане «Хезболла», – все еще защищают свой «виртуальный Халифат» и свои огромные материальные интересы. Нанеся поражения «Аль-Каиде» в Тора-Бора, США и их союзники должны продолжать борьбу с джихадизмом и за демократизацию. Как я уже говорил, битва за свободу в сердце Среднего Востока не сводится к ликвидации одного конкретного режима. Это борьба принципиальная. После теракта 11 сентября 2001 г. и ликвидации режима талибов свободному миру необходимо разработать Доктрину свободы и действовать в соответствии с ее принципами.

Я проводил брифинги для законодателей, на которых говорил, что сначала необходимо одержать победу в борьбе идей или по меньшей мере выигрывать эту борьбу до тех пор, пока идет борьба с терроризмом. Крайне важно, чтобы общественность свободных стран представляла себе общую картину и поддерживала эту борьбу. Прежде чем Вашингтон сможет начать действия в других странах Среднего Востока, необходимо установить эффективные партнерские отношения с местными силами, выступающими за демократию. Я советовал после ликвидации режима талибов уделять больше времени и ресурсов массовой кампании, направленной против «Аль-Каиды», джихадистов любого происхождения, салафитов, хомейнистов, и массированной пропаганистской поддержке демократических сил в регионе, в том числе в Ираке, до начала там боевых действий.

Поддержка движений сопротивления репрессивным режимом – это план, который лучше полномасштабного вторжения в Ирак или ликвидации любого другого режима. Движение «по горизонтали» было бы более законным и стратегически оправданным, чем движение «по вертикали». Вовлечение в борьбу населения, которое оказывает сопротивление и готово его наращивать, его поддержка лучше, чем военное вторжение. Я призывал к оказанию поддержки силам сопротивления в Дарфуре, ливанцам, выступающим против сирийской оккупации, иранским реформаторам и меньшинствам и, не в последнюю очередь, курдам и шиитам в Ираке. Такую помощь местным силам сопротивления следует оказывать до тех пор, пока они нуждаются в ней. Стать на сторону движений сопротивления было бы намного более эффективной политикой, чем вступать в схватку и бороться за радикальную смену режима на основании смутных утверждений о наличии у Саддама оружия массового уничтожения и в отсутствии четко выстроенного союза с демократическими силами Ирака.

Как показывают многие статьи и дебаты, советники администрации Буша по Ираку хотели вторжения по многим причинам, одной из которых было укрепление демократии в этой стране. Привлеченные обещаниями, которые раздавал иракский изгнанник Ахмад Чалаби, Иракский национальный конгресс и другие, стратеги, работавшие на Буша, надеялись, что свержение Саддама приведет к становлению здесь демократической альтернативы, даже если поначалу она будет слабой и робкой. Разработчики стратегии США в отношении Ирака не смогли понять, что Чалаби и другие изгнанники-шииты выступают заодно с иракскими беженцами в Иране и что альтернатива баасистскому режиму в районах с шиитским большинством будет дружественна Ирану, а не новой плюралистической демократии в Багдаде.

Для того чтобы избежать вступления в неудачные союзы, которые приведут к усилению влияния в Ираке Ирана и Сирии после устранения Саддама, я предлагал поначалу ограничить действия США и международных сил зонами, закрытыми для полетов, и оказать помощь силам демократии в районах, населенных курдами на севере и шиитами на юге Ирака. Но предлагавшаяся мной «архитектура» показалась слишком сложной и не могла удовлетворить требованиям глобальных геополитических планов, которые разрабатывали в Вашингтоне. Мои предложения предполагали существование в США какого-то единого командного центра, в котором есть нюансы левантийского лабиринта: во что Америка собирается ввязаться, и с кем предстоит иметь дело. Спустя годы специалисты осознали, насколько неготовой оказалась администрация к войне – не только в части разработки стратегического плана, но и в плане идеологической борьбы с джихадистами и сторонниками авторитаризма. Неудивительно, что и через 8 лет после вторжения в Ирак большинство американцев по-прежнему не осознают грозящих угроз и всей глубины столкновения, в котором США участвуют с 2001 г.

В конце концов американские и британские войска, пройдя как нож сквозь масло, вошли в Багдад. К концу апреля 2003 г. власть баасистов в Ираке перестала существовать, но тут неожиданно для многих на горизонте возник новый враг возможной иракской демократии. Он упорно сопротивляется, нанося удары и по войскам коалиции, и по иракскому гражданскому обществу.