Визит Дэн Сяопина в Америку и новое определение альянса
Визит Дэн Сяопина в Соединенные Штаты, как объявлялось, должен был ознаменоваться нормализацией отношений между двумя странами и дать старт общей стратегии, направленной, конкретизируя Шанхайское коммюнике, преимущественно против Советского Союза.
Визит также продемонстрировал искусство китайской дипломатии: создать видимость поддержки со стороны стран, которые фактически не согласились на эту роль или которых вообще не просили сыграть такую роль. Этот образчик китайской дипломатии применялся во время кризиса с прибрежными островами 20 лет назад. Мао Цзэдун в 1958 году начал артобстрелы островов Цзиньмэнь и Мацзу через три недели после напряженного визита Хрущева в Пекин, создав видимость заблаговременного получения согласия Москвы на действия Пекина, чего на самом деле не было. Эйзенхауэр зашел так далеко, что обвинил Хрущева в поддержке развязывания этого кризиса.
Следуя такой же тактике, Дэн Сяопин предварил войну с Вьетнамом визитом на высоком уровне в Соединенные Штаты. Ни в одном из приведенных выше случаев Китай не просил поддержки предстоящему военному действию. Хрущева явно не проинформировали об операции 1958 года, и он выразил возмущение из-за риска оказаться втянутым в ядерную войну. Вашингтон знал о вторжении 1979 года после прибытия Дэн Сяопина в Америку, но он не высказал четко выраженную поддержку и ограничил роль США передачей разведданных и дипломатической координацией действий. В обоих случаях Пекину удалось создать впечатление, будто его действия получают благословение одной из сверхдержав, таким образом предотвращая возможность для вмешательства другой сверхдержавы. При такой весьма тонкой и смелой стратегии в 1958 году Советский Союз оказался не в силах не допустить китайское нападение на прибрежные острова. Что касается Вьетнама, то ему оставалось лишь гадать, каких договоренностей сумел достичь во время визита Дэн Сяопин, и он, по-видимому, предположил самое худшее для себя.
В этом смысле визит Дэн Сяопина в Соединенные Штаты стал своего рода боем с тенью с целью запугать Советский Союз, но не только. Недельная поездка Дэн Сяопина по Соединенным Штатам отчасти являлась дипломатической встречей в верхах, отчасти — деловой поездкой, частью — политической кампанией с показательными выступлениями, а кроме того, психологической боевой операцией по подготовке третьей вьетнамской войны. Поездка включала остановки в Вашингтоне, штат Колумбия, Атланте, Хьюстоне и Сиэтле, при этом происходили вещи, немыслимые при Мао Цзэдуне. Во время государственного приема в Белом доме 29 января руководитель «Красного Китая» обедал с главами компаний «Кока-кола», «Пепси» и «Дженерал моторс». На гала-представлении в Центре Кеннеди маленький заместитель премьера пожимал руки членам баскетбольной команды «Гарлем глобтроттерс»[544]. Дэн играл на публику во время родео и барбекю в Саймонтоне, штат Техас, надевал широкополую ковбойскую шляпу и катался в дилижансе.
Во время визита Дэн Сяопин подчеркивал необходимость получения Китаем иностранной технологии и развития экономики. По его просьбе ему показали обрабатывающие и технологические предприятия, включая сборочный завод Форда в Хэйпвилле, штат Джорджия, инструментальную компанию Хьюза в Хьюстоне (где Дэн осмотрел буры для бурения нефтяных скважин в районе прибрежного шельфа), а также завод по производству самолетов «боинг» в пригороде Сиэтла. Приехав в Хьюстон, Дэн высказал пожелание «ознакомиться с вашим передовым опытом в нефтехимической промышленности и других отраслях»[545]. Дэн дал обнадеживающую оценку китайско-американским отношениям, объявив о своем желании «все узнать об американском образе жизни» и «воспринять все, что нам на пользу»[546]. В Космическом центре имени Линдона Джонсона в Хьюстоне Дэн задержался у макета космического челнока. В одном из репортажей так описывается эта сцена:
«Дэн Сяопин, использующий свою поездку в Соединенные Штаты, чтобы подчеркнуть желание Китая получить передовые технологии, сегодня здесь забрался в кабину имитационного устройства полета космического корабля „Шаттла“, желая понять, каково это приземлиться на таком новейшем американском космическом корабле с высоты 30 тысяч метров.
Старшего заместителя премьер-министра Китая [Дэн], судя по всему, так очаровал проведенный эксперимент, что он пошел на второй круг и потом весьма неохотно покинул имитатор»[547].
Миры отделяют данный эпизод от напускного безразличия цинского императора к подаркам Маккартни и перспективам торговли или от негибкой приверженности Мао Цзэдуна экономической автократии. На встрече с президентом Картером 29 января Дэн Сяопин объяснял политику четырех модернизаций в Китае, выдвинутую Чжоу Эньлаем во время своего последнего открытого выступления и предполагающую модернизацию в области сельского хозяйства, промышленности, науки и техники, а также обороны страны. Все это подчинялось главной цели поездки Дэна: создать фактический союз между Соединенными Штатами и Китаем. Он так подвел итоги:
«Г-н президент, Вы просите обрисовать схему нашей стратегии. Для осуществления четырех модернизаций нам нужен длительный период мирного окружения. Но даже сейчас мы считаем, что Советский Союз развяжет войну. Но если мы поступим хорошо и правильно, войну можно будет отсрочить. Китай надеется отсрочить войну на 22 года[548].
С учетом этого мы не советуем создавать официальный союз, но каждая сторона должна действовать на основе нашей позиции, координировать наши шаги и принимать необходимые меры. Этой цели вполне можно достичь. Если наши усилия завершатся ничем, ситуация станет все более неуправляемой»[549].
Действовать как союзники, но не иметь оформленного союза — это выглядело как отход от здравого смысла и уход в какую-то крайность. Если бы все руководители являлись опытными стратегами, думали глубоко и систематически о стратегии, они пришли бы точно к такому же выводу. Союзы стали бы не нужны, логика их анализа привела бы к действиям на параллельных направлениях.
Отложим в сторону исторические и географические различия; даже находящиеся в одинаковом положении руководители не всегда приходят к аналогичным выводам — особенно в стрессовой ситуации. Многое в анализе будет зависеть от уровня интерпретации, даже в отношении конкретного факта суждения могут отличаться, тем более в вопросе о его значимости. Потому страны и создают альянсы — официальные инструменты, защищающие общие интересы по мере возможности от внешних обстоятельств или внутренних давлений. Они создают дополнительные обязательства с учетом национальных интересов. Они также предоставляют юридически оформленные обязательства для оправдания совместной обороны, к которым можно взывать в периоды кризиса. В конце концов, альянсы уменьшают — в том случае, если к ним относятся серьезно, — опасность ошибок в оценке потенциального противника и, таким образом, придают элемент предсказуемости при проведении внешней политики.
Дэн Сяопин и большинство китайских руководителей считали официально оформленные союзы ненужной вещью в американо-китайских отношениях и в целом излишними в своей внешней политике. Они демонстрировали готовность опираться на молчаливое понимание. Но в последнем предложении Дэн Сяопина ко всему прочему содержалось предупреждение. Если бы не удалось определить или осуществить параллельные интересы, отношения стали бы «неуправляемыми», то есть иссякли бы, а Китай, по всей вероятности, вернулся бы к концепции Мао о «трех мирах», все еще остававшейся официальной политикой, предоставив возможность Китаю лавировать между двумя сверхдержавами.
По мнению Дэн Сяопина, параллельные интересы выразились бы в неформальной глобальной структуре для сдерживания Советского Союза в Азии при помощи политического/военного сотрудничества при сохранении параллельных целей НАТО в Европе. Эту структуру, в основном опиравшуюся бы на китайско-американские политические отношения, не следовало бы слишком заорганизовывать. В ее основе лежала совсем иная геополитическая доктрина. НАТО стремилась объединить всех своих партнеров прежде всего для сопротивления конкретным советским агрессивным действиям. Организация демонстративно отвергала любую концепцию, имеющую в основе превентивный военный удар. Цель стратегической доктрины НАТО была исключительно оборонительной, ее главная задача — избегать дипломатической конфронтации.
Дэн Сяопин же предлагал исключительно политику упреждения, являвшуюся частью китайской доктрины наступательного сдерживания. Необходимо было оказывать давление на Советский Союз по всем периметрам его границ, а особенно в регионах, где он распространил свое присутствие совсем недавно, а именно: в Юго-Восточной Азии и даже в Африке. Если потребуется, Китай без колебаний инициирует военные действия, чтобы разбить советские планы — особенно в Юго-Восточной Азии.
Как предупредил Дэн Сяопин, Советский Союз не захочет связывать себя какими бы то ни было соглашениями, понимая только язык равнозначной силы. Как известно, римский государственный деятель Марк Порций Катон-старший всегда заканчивал все свои выступления громким призывом: «Картаго деленда ест» («Карфаген должен быть разрушен»). Дэн Сяопин выработал свой фирменный призыв: «Советскому Союзу надо противостоять». Он включал во все свои выступления варианты предупреждения о том, что Москва по присущей ей неизменной природе «будет стараться пролезть там, где есть проход»[550], и, как Дэн сказал Картеру, «куда бы ни протянул Советский Союз свои щупальца, их всюду надо отрубать»[551].
Анализ стратегической ситуации, проведенный Дэн Сяопином, включал информирование Белого дома о намерениях Китая начать войну с Вьетнамом, так как заместитель премьера Китая пришел к выводу о том, что Вьетнам не остановится в Камбодже. Как предупреждал Дэн, «так называемая Индокитайская федерация должна включать больше трех стран. Хо Ши Мин вынашивал эту идею. Три государства — только первый шаг. Потом должен быть включен Таиланд»[552]. Как заявил Дэн, Китай обязан предпринять меры. Он не может ждать развития событий: если что-то случится, будет уже поздно.
Дэн Сяопин сообщил Картеру, что он рассматривал «худший вариант» — крупное советское вмешательство, как того, похоже, требовал новый договор о совместной обороне между Москвой и Ханоем. И действительно, согласно сообщениям, Пекин эвакуировал до 300 тысяч человек гражданского населения из северных приграничных территорий и привел войска на китайско-советской границе в состояние максимальной боевой готовности[553]. Однако, как сказал Дэн Картеру, Пекин полагает, что короткая, ограниченная война не позволит Москве по времени «масштабно прореагировать», зимние условия затруднят полномасштабную советскую атаку на северный Китай. Дэн констатировал, что Китай «не боится», но ему нужна «моральная поддержка»[554] со стороны Вашингтона, под чем он подразумевал очевидную двусмысленность относительно планов Америки, планируя на какое-то время попридержать Советы.
Через месяц после войны Хуа Гофэн объяснял мне тщательный стратегический анализ, ей предшествовавший:
«Мы также рассматривали возможность советской реакции. Первый вариант — крупное нападение на нас — мы посчитали наименее вероятным. Миллион войск дислоцирован на границе, но для большого нападения на Китай этого явно недостаточно. Если бы они решили отозвать часть войск из Европы, на это потребовалось бы время, а они все-таки беспокоились бы из-за положения в Европе. Им известно, что сражение с Китаем было бы крупным событием, которое вряд ли удалось бы завершить в короткий срок».
Дэн Сяопин поставил Картера перед проблемой как в принципе, так и в целом в вопросе о реакции общественности. В принципе Картер не одобрял стратегию упреждающего удара, особенно поскольку в таком случае происходили военные перемещения через суверенные государственные границы. В то же самое время он серьезно воспринял, хотя и полностью не разделял, точку зрения советника по вопросам национальной безопасности Збигнева Бжезинского по поводу стратегических последствий вьетнамской оккупации Камбоджи, перекликавшуюся с мыслями Дэн Сяопина. Картер решил стоящую перед ним дилемму, ссылаясь на принцип, но оставляя обстоятельствам возможность определять параметры урегулирования. Он обратил внимание на то, что Пекин утратит благоприятную с моральной точки зрения позицию, если нападет на Вьетнам. Китай, сейчас повсеместно рассматривающийся как мирная страна, рискует быть обвиненным в агрессии:
«Это серьезный вопрос. Вы не только столкнетесь с военной угрозой с севера, но также изменится международный подход. Сейчас к Китаю относятся как к мирной стране, выступающей против агрессии. Страны АСЕАН, так же как и ООН, осуждали Советский Союз, Вьетнам и Кубу. У меня нет информации о том, какие могут быть применены штрафные санкции, но в результате вероятны возникновение эскалации насилия и изменения настроя с направленного против Вьетнама на частичную поддержку Вьетнама.
Нам будет трудно поощрять насилие. Мы можем предоставлять вам разведывательную информацию. Нам ничего неизвестно о каких-либо передислокациях советских войск к вашим границам.
У меня для вас нет другого ответа. Мы подключились к осуждению Вьетнама, но вторжение во Вьетнам станет очень серьезным дестабилизирующим фактором»[555].
Отказаться поддержать насилие, но предложить разведывательную информацию о перемещениях советских войск — это должно было придать новые размеры политике двойственности. Похоже, Картер не разделял мнение Дэн Сяопина о предполагаемой советской угрозе. Или уменьшение китайских страхов по поводу возможной советской реакции могло бы быть истолковано как поощрение вторжения.
На следующий день Картер и Дэн Сяопин встретились в узком составе, и Картер передал Дэн Сяопину ноту (до сих пор не рассекреченную), где излагалась в общих чертах американская позиция. Бжезинский рассказывает об этом так: «Президент лично написал своей рукой письмо Дэн Сяопину, выдержанное по тону и трезвое по содержанию, в котором подчеркивалась важность сдержанности и делался вывод о возможных негативных международных последствиях. Я считал это верным подходом, поскольку мы не могли вступить в официальное соглашение с китайцами и поддержать то, что было равнозначно открытой военной агрессии»[556]. Неофициальный сговор — совсем другое дело.
В соответствии с отчетом о частной беседе (где присутствовал только переводчик) Дэн Сяопин настаивал на том, что стратегический анализ пересиливает ссылки Картера на мировое мнение. Прежде всего о Китае не следует думать как о мягком и пушистом: «Китай все же должен проучить Вьетнам. Советский Союз может использовать Кубу, Вьетнам, потом и Афганистан превратится в сателлита [Советского Союза]. КНР подходит к этому вопросу с позиции силы. Акция должна быть очень ограниченной по времени. Если Вьетнам думает, что Китай слаб, ситуация станет еще хуже»[557].
Дэн Сяопин покинул Соединенные Штаты 4 февраля 1979 года. На обратном пути из США он завершил расстановку фишек на доске облавных шашек «вэйци». Он сделал остановку в Токио, второй раз за последние полгода, стремясь заручиться поддержкой Японии неизбежной военной акции и изоляции Советского Союза. Премьер-министру Масаеси Охира Дэн Сяопин повторил позицию Китая, сказав, что Вьетнам следует «наказать» за вторжение в Камбоджу, и дал обещание: «Придерживаться долгосрочных перспектив в деле поддержания международного мира и стабильности… Китайский народ будет твердо выполнять свой интернациональный долг и готов без всяких колебаний на необходимые жертвы»[558].
После посещения Бирмы, Непала, Таиланда, Малайзии, Сингапура и дважды Японии, а также Соединенных Штатов Дэн Сяопин выполнил свою задачу встраивания Китая в современный мир и изоляции Ханоя. Больше он не выезжал никуда из Китая, и в последние годы жизни вел себя в традициях китайских правителей, живя в удалении и недоступности.