Заключение

Во время второй чеченской войны и последовавших за ней других антидемократических процессов политика администрации Клинтона в отношении России постоянно находилась в осаде. Команда Клинтона оборонялась, а не наступала. Более того, представители администрации защищали политику, в которую сами больше не верили, с той же убежденностью, как это было в начальный период администрации. После бесчисленных слушаний, редакционных статей и дальнейших угроз сама политика изменилась незначительно. Просто не было уверенности в возможности существования какой-то более эффективной альтернативы. Существенно, что Клинтон никогда не испытывал симпатий к чеченским сепаратистам с учетом той важности, которую он придавал отношениям с Россией.

Риторика официальных представителей в отношении войны все больше напоминала редакционные статьи ее самых рьяных критиков. Однако если не считать использования нужных слов, команда Клинтона считала, что у нее нет других вариантов политики, которые могли бы оказать нужное влияние на ход войны или на борьбу за СМИ в России. Администрация Клинтона отвергала возможность применения полномасштабных санкций, которые, по ее мнению, могли бы положительно повлиять на настроения в США, но никак не облегчили бы участь чеченцев.

По их мнению, Россия слишком велика, чтобы на нее можно было воздействовать путем внешних санкций. Американские средства влияния были малоэффективны для такой стратегически важной страны, как Россия. Когда российская революция двигалась в нужном направлении, американские представители могли подталкивать ее на этом пути. Когда же эта революция стала развиваться в нежелательном направлении, у американских политиков имелось очень мало средств, чтобы снова поставить ее на нужные рельсы. Но даже в тот период, когда движение России по демократической траектории застопорилось, администрация Клинтона выступала за продолжение взаимодействия. Она не хотела возврата к политике конфронтации с Россией. Клинтон был наиболее рьяным сторонником продолжения этого курса. Однако к 1999 году у Соединенных Штатов осталось совсем мало «пряников», которые они могли бы предложить России, чтобы поощрить ее, а не наказывать. Неспособность команды Клинтона изменить поведение России в Чечне была грустным подтверждением того, как трудно осуществлять внутренние перемены извне. Потенциально политические альтернативы были, по крайней мере в отношении Чечни. Как отмечалось выше, некоторые из них предлагал Бжезинский. Другие решения могли включать полное прекращение помощи (включая средства по линии Нанна-Лугара) и оказание более действенной финансовой поддержки активистам движения за права человека в России. Но прекращение помощи по линии Нанна-Лугара нанесло бы реальный ущерб усилиям США по сдерживанию распространения оружия массового поражения. А если бы США приняли все предлагавшиеся меры в совокупности: изменение политики, поддержка движения в Чечне, исключение России из «восьмерки», — стала бы Россия проводить в Чечне другую политику? Вероятно, нет. В конце концов, российские лидеры убеждены, что они защищают интересы национальной безопасности и территориальной целостности России. Все остальное, включая позитивные отношения с Соединенными Штатами, имело явно подчиненное значение. У Соединенных Штатов была противоположная проблема: война в Чечне считалась гораздо менее важным вопросом в сравнении со всем комплексом американо-российских отношений. Эта асимметрия интересов в сочетании с почти полным отсутствием в распоряжении США рычагов влияния на внутреннюю политику России вызвала политическую инертность, которая никого, ни команду Клинтона, ни русских, не внешних наблюдателей, пытавшихся повлиять на эту политику, не удовлетворяла.