ПОДСЧЕТ ТАНКОВ

Важными и неотложными оказались экономическая разведка вообще и внимание БОБ к ядерным интересам Советов в Восточной Германии особенно. Почему же тогда БОБ с такой настойчивостью занималась в 1946 году сбором информации о советских боевых приказах и дислокации войск? Ответ один. Инициатива здесь исходила не от БОБ. Это не было тщательно отработанной программой, но и такой, на-холящийся в стадии возникновения орган как ДСС, не считал возможным от нее отказаться. Можно сказать, что это была своеобразная борьба за выживание. Нам это стало известно из недавно рассекреченных документов ЦРУ.

Если в 1946 году германская миссия Управления стратегических служб была самой представительной из зарубежных миссий бывшего УСС, то БОБ являлась его самой большой базой. Зависела она исключительно от доброй воли военных в отношении ее снабжения, прикрытий и права проводить операции на оккупированной территории. Будущее всех нелегальных операций зависело от того, насколько миссия удачно функционирует в оккупированной Германии. Ее иерархическое положение было определено директивой от 30 января 1946 года, которая поставила подразделения разведки под контроль Генерального штаба и его старшего офицера разведки (Theater G-2), то есть генерала Эдвина Сиберта[34]. Сиберт стал офицером разведки «европейского театра» после того, как американцы потеряли свои передовые позиции в Восточной Германии в 1945 году. Теперь они стояли лицом к лицу с советскими войсками по всей демаркационной линии и не имели почти никакого представления о дислокации этих сил[35].

Сиберт сделал решительный шаг. Он работал с поразительной энергией и упорством. За короткое время ему удалось превратить G-2 в главный разведывательный координатор на «европейском театре». Его офис контролировал всю армейскую разведку и контрразведку, однако поощрял ДСС в проведении независимых операций. За предоставление автономии БОБ обязалось уделять внимание военным объектам. Военно-разведывательная программа сбора информации под кодовым названием Грааль признала приоритет приобретения приказов и планов Советской армии по ведению военных действий[36].

Грааль по сути являлся возвратом к операциям военного времени, когда досконально изучать врага было некогда. Этот способ ведения разведки мог быть успешным только при наличии мужественных и хладнокровных агентов, в чью мотивацию работать против Советов часто входили деньги и личные счеты — многие из немецких агентов воевали против Советской армии на Восточном фронте. Эти агенты контактировали со своими старыми знакомыми из восточногерманских городов, расположенных недалеко от советских гарнизонов, аэродромов, учебных полигонов. Местные агенты в свою очередь вербовали других, тех, кто помогал им собирать информацию. Большей частью местные агенты просто-напросто наблюдали за советскими сооружениями, иногда фотографировали их. Донесения привозили в Берлин курьеры или собирали агенты-групповоды.

В эту операцию было вовлечено более 250 агентов. Многие были арестованы, но их быстро заменяли другими, и операция продолжалась. Советские контрразведчики быстро засекли эту деятельность немцев и положили ей конец, выявив всю сеть и арестовав ее членов. Руководители советской контрразведки редко пытались приобретать двойников или перевербовывать агентов, вероятно, из-за их незначительного положения в БОБ. Арестованные были осуждены и отправлены в ГУЛАГ[37].

Совершенствование опыта, забота о безопасности агентов в основном игнорировалось офицерами Грааля. Агенты-групповоды знали местных агентов, а те, в свою очередь, могли легко идентифицировать своих помощников-агентов. Встречи происходили в домах и на квартирах в американском секторе, все еще пустовавших. Довольно часто случалось, что агенты находились в этих безопасных домах по нескольку дней и знакомились со многими людьми, которых им было бы лучше не знать. Рождественские вечеринки, конечно, поднимали настроение, но и расширяли круг знакомств агентов. Дик Катлер, руководитель котрразведки БОБ до августа 1946 года, вспоминал, что однажды был приглашен в так называемый безопасный дом, где собралось сразу до двадцати пяти агентов из агентурной цепи. Очевидно, надеялись, что присутствие контрразведчика (X-2) укрепит дисциплину. Но этого не случилось[38]. Постоянное требование давать информацию о советских войсках не давало возможности позаботиться о безопасности. По правилам конспиративности, оперативный офицер имел дело с небольшим количеством обученных и проинструктированных агентов. Он встречался с ними, но это были тщательно спланированные встречи, а кроме того, пользовался услугами курьеров или тайников — когда донесение помещается в заранее обозначенный и подготовленный тайник, а потом его забирает другой агент или курьер. Правда, на это требуется время, а его-то как раз и не было.

Пока агенты работали, все восхищались необыкновенным успехом, не только высокопоставленные военные во Франкфурте и Вашингтоне, но также в ДСС и Центральной разведывательной группе (CIG). Агенты поставляли огромное количество информации об аэродромах, военных городках, передвижениях войск, вооружении, обучении, укреплениях и маневрах в советской зоне. Шеф БОБ в то время Дана Дюранд говорил: «Легко критиковать тот легкомысленный период, но в то время все — и во Франкфурте, и в Гейдельберге, и в Вашингтоне — были счастливы и требовали как можно больше информации. Какую радость мы тогда испытывали, обнаружив еще один объект в советской зоне и почти тотчас получив о нем информацию от агента»[39].

Сбой произошел в конце 1946 года, когда советская служба безопасности начала выявлять и арестовывать агентурную цепь, положив таким образом конец военной разведывательной программе. Это послужило суровым уроком офицерам БОБ от использования подобных цепочек в будущем. Однако самую большую цену заплатили, конечно же, агенты. Прошло несколько лет, прежде чем стали известны подробности. В 1955 году, года Советы освободили германских узников, проявив жест доброй воли ради установления дипломатических отношений с Западной Германией, многие бывшие агенты БОБ рассказали о том, как все происходило[40].

Один агент-групповод, бывший офицер штаба вермахта, был завербован в феврале 1946 года. Он в свою очередь завербовал еще человек двадцать, реально собиравших информацию. Сам он отвозил их донесения в безопасный дом в Западном Берлине, где оставался на ночь и перепечатывал эти донесения для офицера БОБ[41]. Летом 1946 года на этого агента вышел офицер советской разведки и завербовал его на роль информатора в его родном городе, чтобы тот доносил ему об антисоветских настроениях. Тем временем агент продолжал работать для БОБ по сбору советских военных приказов. И так продолжалось до марта 1947 года, когда его арестовали. Ему предъявили обвинение в пребывании в «безопасном доме» и участии в Рождественской вечеринке, на которой делались фотографии, и агент признал свою вину. Его судили и приговорили к двадцати пяти годам заключения[42].

В мае 1949 года вместе с этим агентом отправились прямиком в ГУЛАГ и другие восточногерманские граждане, осужденные советским судом. Освобождены они были лишь в октябре 1955 года. Этот и ему подобные случаи говорят о том, что советские разведчики были неплохо информированы относительно операций БОБ и вербовка офицером МГБ агента БОБ на роль информатора была просто-напросто способом контролировать ситуацию, пока не пришло время захватить всю сеть в марте 1947 года[43].