ДОКЛАДЫ КИ: ЧАСТО ВВОДЯЩИЕ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ, ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫЕ

[Американцы] останутся в Берлине и максимально используют воздушный транспорт, чтобы снабжать гражданское население.

Госсекретарь Джордж Маршалл, 30 июня 1948 года

Американские настроения изменились от воинственного до унылого. Американские самолеты, прилетая в Берлин, вывозят документы и вещи американской администрации.

Из донесения резидента КИ в Берлине маршалу Соколовскому, 3 июля 1948 года

Доклады КИ во время берлинской блокады были на редкость вводящими в заблуждение[148]. Немало примеров и того, как донесения отлично законспирированных советских источников фильтровались и редактировались в угоду Сталину. Конечно же, одобрение Сталина п сть на какое-то время, но обеспечивало карьерный покой офицеров КИ, снабжавших его хорошими новостями, однако ложные донесения подвергали опасности всех в Берлине. Доклады продлевали блокаду недооценкой решимости Запада, у которого отчасти благодаря блокаде появилось твердое намерение включить Западную Германию в европейскую оборонительную систему. А Советы изображали перевооружение Западной Германии как наступательный жест союзников.

3 августа генерал-майор Алексей Моисеевич Вул, глава берлинского оперативного сектора МГБ, послал обобщенную оценку положения в Берлине руководителю МГБ в Германиии генерал-лейтенанту Николаю Ковальчуку[149]. Отнеся вину за разногласия между городской администрацией и полицией на счет англо-американских махинаций, Вул сообщил, что по воздушному мосту невозможно доставить достаточно продовольствия для западных секторов. Он подчеркнул, что СВА ожидала прихода более двух миллионов человек за продовольственной помощью, предложенной советской стороной, но из-за «яростной пропагандистской кампании» Социал-демократической партии Германии (СДПГ) пришли лишь девятнадцать тысяч[150]. Он также писал о планах союзников увеличить количество самолетов, участвующих в воздушном мосту[151]. Вул недооценивал эту проблему. Чтобы увеличить количество рейсов, всего за три месяца союзники с помощью семнадцати тысяч западных берлинцев (половина из них — женщины) построили новое летное поле во французском секторе. В Пасхальное воскресенье 1949 года был поставлен своеобразный рекорд: было осуществлено 1398 рейсов и доставлена 12 941 тонна грузов за один день[152].

Тем временем КИ посылал собственные донесения после установления блокады и во время затянувшихся переговоров, которые в конце концов положили ей конец. Источниками информации были агентуры, имевшие доступ в «американские круги» в Берлине или Франкфурте-на-Майне или серьезные документальные материалы типа переписки официальных представителей Франции и Великобритании. Лучшими источниками были французские и английские. Источники из «американских кругов» остались неназванными, однако создается впечатление, что информацию предоставляли чаще всего американские чиновники левых взглядов или недовольные оккупационной политикой США. Например, источник берлинской резидентуры Брат докладывает о своей беседе с Лео Бауэром в начале января 1948 года[153]. В докладе КИ Бауэр описывает свой спор с сотрудником подразделения информационного контроля военного правительства о провале американской антикоммунистической пропаганды и планах создать государство Западная Германия. Как считает Бауэр, его приятель не знал, «останется он в Берлине или его выгонят в рамках рутинных «репрессий». Он не хотел возвращаться в США из-за «подмоченной» репутации [левых взглядов] и страха остаться без работы[154]. Так как Бауэр и его приятель оказались вместе в Гессене в конце войны, похоже, у них были одинаковые взгляды. Можно предположить, что разведчикам КИ было довольно легко использовать таких людей[155].

3 июля 1948 года в Москве был получен доклад, подготовленный лично резидентом берлинского КИ. По-видимо-му, он соединял в себе несколько недостаточно проверенных донесений источника из Американской Военной администрации. Источник утверждал: «до июля в высших кругах американцев было распространено мнение, что Вашингтон поддерживает предложение Клея использовать военную силу против русских... В штабе начали разработку плана отправки танков из Гельмштедта в Берлин, чтобы проложить коридор в два километра шириной и наладить движение по этому коридору под прикрытием американских войск. Клей отказался от такого плана, считая его фантастичным, потому что после прорыва танки будут бесполезными и никакого коридора не получится»[156].

А в это время американцы и англичане продолжали объединение своих зон в Западной Германии, так что появилась новая территория «Бизония». КИ получил 4 июля 1948 года донесение о встрече во Франкфурте в доме И.Г.Фарбе-на американского и британского заместителей верховных военных комиссаров и немецких представителей, включая Людвига Эрхарда, будущего западногерманского министра экономики. В докладе особое внимание уделялось стремлению западногерманских представителей к расширению торговли с советской зоной под покровительством нового би-зонального правительства, как только будет снята блокада, чтобы коммунистическая партия Западной Германии не могла использовать этот момент в своей пропаганде и обогатиться за этот счет. (Чем шире внутризональная торговля, тем легче восточным немцам и тем, кто симпатизировал коммунистам в Западной Германии, переправить некий процент от прибыли в сундуки КПГ[157].)

6 августа берлинская резидентура КИ распространила донесение, имеющее отношение к предстоявшей встрече в Кремле по поводу Берлина[158]. Озаглавленное «Перемена в американской политике в отношении Берлина», донесение делало особое ударение на том, что «среди высокопоставленных сотрудников американской администрации в Берлине усиливается готовность пойти на уступки Советскому Союзу ... Американцы готовы передать Советской администрации управление финансами и экономикой в Большом Берлине, оставив только отдел связи и небольшой гарнизон». Странно, однако, что дальше в этом донесении говорится: «Во время переговоров в Москве американцы преследуют цель отстаивать свое присутствие в Берлине под любым предлогом и не разрешат конференции по всему комплексу германских проблем». А заканчивается оно замечанием, будто бы «американцы, которые находятся в Берлине, считают, что генерал Клей не понимает новых условий, требующих мирного разрешения берлинского конфликта»[159]. По иронии судьбы, это донесение из «американских кругов» было получено Москвой 6 августа и уже не представляло никакого интереса в качестве разведывательной информации. Предварительное обсуждение проблемы с министром иностранных дел Молотовым и встреча со Сталиным 3 августа остались уже позади[160].

После встречи со Сталиным берлинская проблема вновь была отдана на суд четырем военным губернаторам, однако по встречам в рамках Союзного Контрольного совета было очевидно, что они ни до чего не договорятся. 7 сентября переговоры были прерваны, и блокада продолжалась. Западные лидеры стали обсуждать следующий шаг, и 10 сентября британский министр иностранных дел Эрнест Бевин сделал доклад кабинету министров. В начале октября разведке удалось получить протоколы этого заседания кабинета и КИ доложило их Сталину, что стало большим достижением советской разведки. Сталин должен был убедиться, что давление на Западный Берлин не остановит западных союзников в их стремлении создать западногерманское государство. Доклад КИ и другие материалы, рассекреченные впервые, демонстрируют высокое качество британских источников КИ в этот драматический период[161] .

12 сентября 1948 года телеграмма по поводу создания западногерманского государства была отправлена Бевином британскому послу в Вашингтон, а копию телеграммы получил КИ и распространил ее. Источник, передавший документ, неизвестен, но скорее всего им был Дональд Маклин, советский агент, занимавший высокое положение в британском посольстве в Вашингтоне до лета 1948 года. Параграф шестой этого документа, написанный Э. Бевином, был включен в архивный материал: «Что до меня, то мне совершенно невозможно принудить правительство Его Величества к обязательствам подобного рода, могущих привести к войне всего лишь по причине невозможности договориться губернаторам. Есть твердое мнение, что США пытаются командовать нами, и это вызывает недовольство. Кабинет не согласится на это, тем более парламент. Я не могу предлагать обязательства подобного рода парламенту... Если правительство США будет давить на меня, как прежде, могут возникнуть обстоятельства, при которых я буду вынужден сделать публичное заявление»[162].

Это положение было интерпретировано офицерами советской разведки как очевидный пример разногласия лидеров США и Великобритании: англичанам, по-видимому, пришлась не по вкусу американская тактика давления. Однако трудно совместить эту точку зрения Бевина (который, несомненно, был раздражен каким-то элементом в спорах военных губернаторов) с его ролью лидера в консолидации западных сил во время блокады. Бевин был убежден, что «отказ от Берлина имел бы серьезные, если не трагические последствия для Западной Германии и Западной Европы»[163].

Теперь нам известно, что два послания министра иностранных дел Бевина от 21 и 23 сентября с описанием встречи западных министров иностранных дел в Париже также оказались в руках КИ. В этих телеграммах говорилось о предложениях министров «послать ноту Сталину после анализа» переговоров военных губернаторов. КИ даже удалось достать задиктованные заметки Бевина о переговорах[164]. В любом случае, нота западных союзников была проигнорирована Советами, которые подтвердили свою позицию. На встрече 26 сентября в Париже министры иностранных дел западных государств решили передать вопрос о Берлине на обсуждение ООН.

Хотя большая часть материалов КИ о переговорах была отлично документирована, Москва не всегда принимала их с удовольствием. Доклад КИ из Берлина от 2 октября 1948 года содержал сведения о размышлениях американских официальных лиц в Берлине по поводу того, как Совет безопасности ООН решит вопрос о Берлине. Тот же источник доносил, что американцы ожидали, что Советы или СЕПГ в Восточном Берлине устроят военную провокацию, и были готовы использовать ее как доказательство «угрозы со стороны русских делу мира». Некоторые американцы ожидали, что весной 1949 года начнется война, и большинство берлинских жителей разделяли эти настроения. Заканчивалось донесение следующим отречением от источника: «Материал является донесением агента; руководители Советской Военной администрации о нем не проинформированы; в рамках управления он не рассылался»[165].

Преимущество Советов, имевших сведения о дискуссиях западных официальных лиц и понимавших, что Франция и Великобритания из-за своих внутренних экономических проблем теряют желание поддерживать Западный Берлин, возможно, придавало Сталину и Молотову уверенность в переговорах с западными союзниками. Однако были моменты во время кризиса 1948—1949 годов куда более драматические, например, когда американцы в июне 1948 года решили не применять военную силу. Если бы КИ был в состоянии получить документальную информацию об этом решении, это стало бы несомненной удачей разведки[166]. Много было разговоров о том, что Дональд Маклин наверняка, проинформировал Советы о том, что Запад не намерен прорывать блокаду с помощью наземных сил, таким образом направив Сталина на определенное поведение во время кризиса. Однако архивные документы СВР это не подтверждают.