Дредноут

Кроме рассмотренных выше экономических и империалистических противоречий, историки, как правило, видят главную причину ухудшения англо-германских отношений в соревновании в области военного судостроения ⁴. Скоро, однако, стало ясно, что у германской программы было мало шансов. Победа англичан в соревновании оказалась настолько убедительной, что трудно всерьез рассматривать его как причину Первой мировой войны.

В 1900 году военно-морской министр граф Селборн мрачно заметил, что “официальный союз с Германией” – это “единственная альтернатива постоянно растущему ВМФ и его постоянно растущему бюджету” ⁵. К 1902 году он радикально изменил точку зрения. Теперь Селборн считал, что немцы строят флот, “готовясь к войне с нами” ⁶. Вывод небеспочвенный. Еще в 1896 году капитан 3-го ранга (позднее адмирал) Георг фон Мюллер выразил суть германской Weltpolitik: ослабить “владычество Англии над миром и сделать колониальные владения доступными для центральноевропейских стран, которым необходимо расширять территорию” ⁷.

Правда, программа Тирпица необязательно означала приготовления к войне. Флот отчасти предназначался для обороны: угроза морской блокады Германии в случае войны с Англией была довольно реальной ⁸. Намеченный наступательный потенциал немецкого флота был также ограничен. Тирпиц стремился дать Германии флот достаточно сильный (60 кораблей), чтобы риск войны стал для английского ВМФ неприемлемо высоким. В 1899 году Тирпиц объяснял кайзеру, что это заставит Великобританию “уступить Вашему Величеству влияние на море в той мере, какая позволит Вашему Величеству проводить мировую политику” (то есть, другими словами, без борьбы) ⁹.

Таким образом, германский флот предназначался для того, чтобы бросить вызов почти абсолютному господству английского ВМФ. Точнее, он мог бы бросить вызов – если бы в Лондоне не заметили, как немцы его строят. Пока строился флот, Германия, по словам Бюлова, была подобна “гусенице, которая собирается превратиться в бабочку” ¹⁰. Увы, “куколка” была слишком прозрачна, и даже непрофессиональная английская разведка могла узнать о строительстве линкора, особенно если оно было одобрено рейхстагом.

К 1905 году, после первых реформ флота Джона Фишера, глава Разведывательного управления ВМФ смог с уверенностью охарактеризовать превосходство над Германией как “подавляющее” ¹¹. Это довольно верное замечание. В 1898–1905 годах число линейных кораблей у Германии увеличилось с 13 до 16, а английский линейный флот в то же время вырос с 29 до 44 кораблей. Этого было мало для “двухдержавного стандарта” (1889), но совершенно устраняло угрозу со стороны Германии. И напоминало Берлину об английской угрозе: уже в 1904–1905 годах немцы опасались упреждающего нападения англичан с моря ¹². Первоначально Тирпиц стремился построить флот, который соотносился бы с английским как 1,5:1. Как показано в таблице 7, немцы и близко не подошли к этому показателю.

Таблица 7. Суммарное водоизмещение английского и германского ВМФ (1880–1914 гг.)

источник: Kennedy, Great Powers, p. 261.

Кампания, начатая в 1909 году английской консервативной прессой, подтверждает это. Английские паникеры, скандировавшие: “Мы хотим восемь [кораблей]! Требуем – не просим!”, считали, что немцы хотят увеличить “темп” строительства настолько, чтобы уже через несколько лет иметь больше дредноутов, чем Англия ¹³. На самом деле Германия в 1912 году могла противопоставить лишь 9 своих дредноутов 15 английским ¹⁴. К началу войны страны Антанты имели 43 крупных военных корабля, а Центральные державы – лишь 20 (табл. 8) ¹⁵.

Таблица 8. Флоты великих держав (1914 г.)

Источник: Reichsarchiv, Weltkrieg, erste Reihe, vol. I, pp. 38f.

Немцы понимали, что они проиграли. Еще в ноябре 1908 года авторитетная газета Marine Rundschau напечатала анонимную статью, автор которой признавал, что

Англию может одолеть лишь держава, которая установит постоянное господство над Ла-Маншем. Этот флот должен не только достигать размеров королевского, но и превосходить его по количеству крупных кораблей. Зажатой между Францией и Россией Германии приходится содержать самую большую армию в мире… Возможности германской экономики с очевидностью не позволяют одновременно содержать флот, который может превзойти английский ¹⁶.

Поэтому в июне 1909 года на вопрос Бюлова, “когда мы сможем уверенно планировать войну с Англией”, Тирпиц смог ответить лишь, что “через пять или шесть лет угроза будет совершенно устранена”. Мольтке, услышав такое, сделал вывод, что “у нас в любом случае не будет шанса выйти победителями из конфликта с Англией”, и поэтому стал настаивать на “почетном соглашении” с Англией ¹⁷. Так называемый “военный совет”, созванный кайзером в декабре 1912 года, на самом деле не был совещанием военачальников. Мольтке выступал за “войну, и чем быстрее, тем лучше”. Тирпиц просил дать ему еще восемнадцать месяцев на подготовку флота. В итоге, отметил в дневнике адмирал Мюллер, “не вышло ничего”.

Сохранение за Великобританией превосходства на море способствовало самоуверенности руководителей Адмиралтейства. Опасения немцев насчет повторения бомбардировки Копенгагена не были пустыми: Джон Фишер в апреле 1905 года заверил Лэнсдауна, что ВМФ при поддержке французов “одолеет за две недели немецкий флот, возьмет Кильский канал и Шлезвиг-Гольштейн”. Также Фишер был непоколебимо уверен в способности флота установить эффективную торговую блокаду Германии. “Поразительно, но Провидение предуготовило Англии роль своеобразного волнолома для германской торговли, – заметил Фишер в апреле 1906 года. – Наше превосходство на море таково, что во время войны мы за день перехватим восемьсот немецких торговых пароходов. Вообразите нокдаун германской торговле и финансам. Это того стоит!” ¹⁸ Мнение, будто ограничение ввоза в Германию продовольствия может решить исход войны, к 1907 году в военно-морских кругах стало общепринятым ¹⁹: вот почему в Гааге в тот же год предложение запретить блокаду в период военных действий встретило сильное сопротивление ²⁰. Чарльз Отли, бывший глава военно-морской разведки и секретарь Комитета обороны империи, в декабре 1908 года изложил позицию Адмиралейства:

(в условиях затяжной войны) жернова нашей морской мощи перемелют (хотя и, вероятно, очень медленно) немцев… и улицы Гамбурга рано или поздно порастут травой. [Блокада] будет сеять гибель и разрушения ²¹.

Превосходство англичан казалось настолько подавляющим, что убежденные сторонники военно-морской стратегии вроде Эшера могли с трудом вообразить, что Германия рискнет бросить вызов на морских просторах ²². Тирпиц хорошо это понимал. В январе 1907 года он предупредил, что Германия в случае войны (которая, как он предполагал, продлится года полтора) будет серьезно страдать от нехватки продовольствия ²³.

Британские политики также отказывались признавать правомерность какого бы то ни было вызова ее “абсолютному господству” на море. Холдейну “двухдержавный стандарт” казался священным и неприкосновенным, и рост расходов на его поддержание был вызван стремлением Германии сократить отставание ²⁴. Черчилль видел во флоте “предмет первой необходимости”, от которого зависело “существование” страны, тогда как для Германии флот служил “предметом роскоши”, единственным назначением которого была “экспансия”: большая глупость, если учитывать английские планы блокады ²⁵. После прихода в Адмиралтейство в октябре 1911 года Черчилль даже повысил ставки, обозначив стремление к новому стандарту: иметь на “60% больше [линейных кораблей,] чем есть не только у Германии, но и у всего остального мира” ²⁶. “Антанта превосходит Тройственный союз”, – похвалился он Грею в октябре 1913 года ²⁷. “К чему, – спросил Черчилль месяц спустя, – нам думать, что мы не сумеем нанести поражение [Германии]? Сравнение мощи линейных флотов убеждает в обратном” ²⁸. Черчилль вспоминал, что к 1914 году “военно-морское соперничество… перестало вызывать трения… Мы были непреклонны… Было ясно, что нас нельзя обойти” ²⁹. Сам Асквит признавал позднее, что “состязание в расходовании средств на военно-морской флот само по себе не представляло непосредственной опасности. Мы довольно решительно были настроены сохранять необходимое превосходство на море и готовы это осуществить” ³⁰. Ллойд Джордж в интервью Daily News в январе 1914 года дал старт соревнованию в области военного судостроения:

Отношения с Германией в настоящий момент бесконечно более теплые, чем они были долгие годы… Германия очень далека от соответствия двухдержавному стандарту… Поэтому я убежден, что, если немцы и захотят когда-либо поставить под сомнение наше господство на море, требования текущего момента помогут им выкинуть это из головы ³¹.

Уверенность английских сторонников военно-морской стратегии в превосходстве над Германией сквозила и в том, как они относились к угрозе германского вторжения – любимому сюжету писателей-паникеров. На Комитет обороны империи не произвел сильного впечатления алармистский доклад 1903 года Уильяма Робертсона (глава 1). В 1906 году авторы доклада Генштаба также поставили под сомнение вероятность германского вторжения ³². В 1907 году (в ответ на публичное заявление лорда Робертса об “угрозе” вторжения) для изучения вопроса Комитет обороны империи учредил подкомитет. Он пришел к однозначному выводу: “Должна быть отброшена как неосуществимая та идея, будто Германия в состоянии удерживать Северное море под контролем достаточно долго, чтобы обеспечить беспрепятственный проход транспортов” ³³. В 1914 году, когда снова заговорили о вероятном вторжении, оно уже не казалось возможным ³⁴. И действительно: немцы отказались от этого плана более десятилетия назад.