Неравные силы

Для историка экономики исход Первой мировой выглядит очевидным с того момента, когда большинство министров кабинета Асквита отвернулось от своих либеральных принципов и поддержало вступление в войну. В этом конфликте, длившемся неожиданно долго и стоившем невероятно дорого, выиграть по всем признакам должна была та коалиция, на стороне которой будет находиться Великобритания. Без нее совокупный национальный доход Франции и России был примерно на 15% меньше, чем у Германии и Австро-Венгрии. Присоединение Англии кардинально меняло расклад: совокупный национальный доход Антанты на 60% превосходил совокупный национальный доход Центральных держав. На долю последних в 1913 году приходилось 19% мирового промышленного производства, на долю Тройственного союза – 28%. Если, вслед за Полом Кеннеди, измерять “промышленный потенциал”, соотношение в пользу Антанты составит примерно 1,5 к 1 ¹. Превосходство союзников в живой силе выглядит еще убедительнее. Совокупное население Центральных держав, включая Турцию и Болгарию, на начало войны насчитывало около 144 миллионов, а население Британской империи, Франции, России, Бельгии и Сербии – примерно 656 миллионов, то есть речь шла о соотношении 4,5 к 1. С 1914 года по 1918 год за Центральные державы сражались в общей сложности около 25 миллионов человек. Другая сторона выставила в поле более 32 миллионов человек. Безусловно, в 1917 году Центральные державы сумели вывести из игры многолюдную Россию. Однако новые союзники с лихвой компенсировали эту потерю (см. табл. 21).

Таблица 21. Демографический дисбаланс (тыс. чел.)

прим. * Германия, Австро-Венгрия, Турция, Болгария; ** Великобритания, Британская империя, Франция, Россия, Бельгия, Сербия; *** Великобритания, Британская империя, Франция, Сербия, Италия, Румыния, Греция, Португалия, США, Япония.

источник: Parker, The Times Atlas of World History, pp. 248f.

В финансовом отношении участие Великобритании также было решающим фактором, благодаря ее огромным заграничным капиталовложениям, примерно втрое превышавшим германские (см. табл. 4 в главе 2), и превосходству ее налогово-бюджетной системы. В 1913 году совокупный военный бюджет России и Франции был ненамного больше, чем у Германии и Австро-Венгрии. Однако с учетом Англии разница возрастала почти до 100 миллионов фунтов ².

Таблица 22. Оценки реального (реального валового) национального продукта четырех воюющих стран в 1913–1918 гг. (1913 г. = 100)

прим. Для Германии указан чистый национальный продукт, для Великобритании и Италии – валовой национальный продукт; для России – национальный доход.

источники: Mitchell, European Historical Statistics, pp. 409–416; Stone Eastern Front, p. 209; Witt, Finanzpolitik, p. 424. Ляшенко приводит для России меньшие показатели. См.: Lyaschenko, ational Economy, p. 697.

За время войны это отставание не уменьшилось. Напротив, экономики Центральных держав сокращались, а ведущие экономики Антанты росли. Таблица 22 демонстрирует изменения чистого национального продукта и валового национального продукта четырех держав-участниц войны с поправкой на инфляцию. Как мы видим, судя по имеющимся данным, чистый национальный продукт Германии сократился за войну приблизительно на четверть ³. У Австро-Венгрии, судя по всему, дела обстояли еще хуже. Напротив, Британия и Италия добились между 1914 и 1917 годом реального экономического роста примерно на 10%. До вызванного революцией коллапса Россия показывала еще лучшие результаты – ее национальный доход в 1916 году более чем на одну пятую превышал уровень 1913 года.

Разумеется, перебои в торговле и переключение созидательных сил на разрушительную деятельность создали трудности для промышленности обоих блоков. Однако в Германии проблема падения промышленного производства стояла особенно остро (табл. 23). В Великобритании падение между 1914 и 1917 годом составило порядка 10%, в Германии – 25% ⁴. Россия, в свою очередь (наперекор представлениям о том, что царизм был экономически обречен), сумела увеличить в период с 1914 по 1916 год промышленное производство на 17%.

Таблица 23. Индексы промышленного производства четырех воюющих стран (1914 г. = 100)

источники: Mitchell, European Historical Statistics, pp. 181ff; Wagenfьhr, Industriewirtschaft, p. 23;

Stone, Eastern Front, p. 210. Ляшенко приводит для России меньшие показатели. См.: Lyaschenko,National Economy, p. 761.

Даже если не говорить о цветных металлах (которые Германия традиционно импортировала), производство упало во всех ведущих отраслях германской промышленности между 1913 и 1918 годом. Производство угля сократилось на 17%, стали – на 14%. Напротив, в Англии производство стали увеличилось на четверть, хотя производство угля упало на 20% с небольшим. Более того, Россия смогла нарастить к 1916 году производство угля на 16%, а производство нефти, которой Центральным державам хронически не хватало, – на 7%. Помимо этого, она немного увеличила производство стали. Германия сумела за период с 1913 по 1918 год повысить выработку электричества на 62%, однако и Англия, и Италия повысили ее вдвое, а роста в 50% добилась даже Франция ⁵.

Ни один из экономических ударов, нанесенных Центральными державами противнику, не оказался фатальным. Конечно, Франция потеряла половину своего угля и две трети стали, производившиеся на злосчастном севере страны ⁶. Однако к 1917 году производство угля достигло 71% от довоенного уровня, а производство стали – 42%. Оккупированная Бельгия также оказалась не таким обильным источником угля, как могла надеяться Германия. За войну производство угля в Бельгии упало на 40%, а производство стали практически прекратилось. Румыния тоже не оправдала надежд. За период с начала вторжения на ее территорию в 1916 году и по июль 1918 года она поставила лишь около 1,8 миллиона тонн продовольствия и фуража (6% от годового германского урожая). У этого была одна простая причина – производство пшеницы под оккупацией снизилось до четверти от довоенных объемов ⁷. Разумеется, революционный коллапс России аннулировал достигнутый с 1914 года рост производства и превратил его в спад, однако вступление в войну Соединенных Штатов это уравновесило и перевесило. В терминах “промышленного потенциала” соотношение в пользу союзников после присоединения к ним Америки составило 2,6 к 1 ⁸. Производство стали в США поднялось между 1913 и 1917 годом на целых 235% ⁹. Соединенные Штаты вступили в войну из-за того, что Германия сделала ставку на неограниченную подводную войну. Однако она не могла строить подлодки с той же скоростью, с какой союзники могли заменять потопленные торговые суда. К 1917 году производство на германских верфях упало приблизительно до одной пятой от довоенного уровня, а в Британской империи сократилось всего до 70%. В Америке производство на верфях возросло с 1914 по 1917 год в четыре раза, а к последнему году войны подскочило – ни много ни мало – в 14 раз ¹⁰.

Таблица 24. Производство пшеницы (1914–1917 гг.)

источник: Mitchell, European Historical Statistics, pp. 108–125; Stone, Eastern Front, p. 295.

В сельском хозяйстве Германии неожиданно возросло производство некоторых продуктов. Выросло производство табака, производство вина взлетело на целых 170%, а производство сахара упало слабее, чем производство чугуна ¹¹. К несчастью, с такой жизненно важной вещью, как хлеб, германцам повезло меньше. Совокупное производство зерна сократилось с 1914 по 1917 год почти в два раза (в таблице 24 содержатся только данные по пшенице, не демонстрирующие всю глубину кризиса: производство овса упало на 62%) ¹². Снижение урожайности с гектара для всех основных культур было в первую очередь связано с британской блокадой, лишившей Германию импортных удобрений, значимость которых германское министерство внутренних дел до войны фатальным образом недооценивало. Рост применения поташа и нитратов, получаемых с помощью процесса Габера – Боша, не мог компенсировать эту нехватку ¹³. Производство пива снизилось во всех воюющих странах, но у Центральных держав существеннее, чем у их противников. Так, в Германии оно сократилось на две трети, а в Англии – только наполовину ¹⁴. Также в Германии резко снизилось поголовье свиней и птицы, не столь резко, но тоже заметно – поголовье крупного рогатого скота, а также упал его средний убойный вес и средние надои ¹⁵. Впрочем, следует признать, что это были плохие годы для сельского хозяйства в большинстве стран еще и по климатическим причинам. Проблемы с урожаями пшеницы были и во Франции, и в Австрии, и даже в США урожаи упали на 28%. С другой стороны, Англия и Венгрия, напротив, увеличили производство зерна, а в России и Италии спад был весьма скромным.

Ситуация в торговле также была неблагоприятной для Центральных держав: у них было меньше возможностей импортировать товары из нейтральных стран, чем у их противников. Операции британского флота серьезно нарушили германскую морскую торговлю. Германский журнал Hansa, посвященный вопросам судоходства, предсказывал 1 августа, что, если Англия вступит в войну, “экономическую жизнь ждет коллапс исторически беспрецедентного масштаба” ¹⁶. Этот прогноз полностью подтвердился. Неспособность германского надводного флота оспорить контроль над Северным морем привела к тому, что с начала войны и до самого ее конца германское коммерческое судоходство вынуждено было фактически ограничиться Балтийским морем с редкими вылазками в Северное ¹⁷. В результате уже к 1915 году импорт в Германию снизился примерно до 55% от довоенного уровня. Неудивительно, что даже такие старые англофилы, как судовладелец Альберт Баллин, возмущались “омерзительными” и “гнусно-торгашескими” методами, к которым англичане прибегали “с единственной целью – отрезать Германию от мирового рынка” ¹⁸.

При этом морская блокада оказалась далеко не таким смертоносным оружием, как предполагали британские стратегии. Сперва не делалось никаких попыток пресечь поступление товаров в нейтральные страны, из которых они могли попасть в Германию. Напротив, в первые девять месяцев войны британский экспорт и реэкспорт в северные нейтральные страны возрос с 10% от общего объема экспорта до 24% ¹⁹. Изрядная часть этого товарного потока направлялась потом в Германию. Чтобы выработать систему превентивной скупки в нейтральных странах припасов, которые в противном случае могли попасть к противнику, странам Антанты потребовалось некоторое время ²⁰. Более того, американский экспорт к нейтральным соседям Центральных держав заметно снизился (с 267 миллионов долларов в 1915–1916 годах до 62 миллионов долларов в 1917–1918 годах) только после вступления США в войну ²¹. Не следует забывать и о том, сколько ущерба давление на нейтральное судоходство нанесло англо-американским отношениям. Особенно сильно они пострадали в июле 1916 года, когда британское правительство опубликовало черный список американских фирм, подозреваемых в торговле с Центральными державами (к тому же усилия флота по подрыву американской торговли еще и совпали по времени с подавлением Пасхального восстания в Дублине) ²². В свою очередь, германские подводники успешно снизили британский импорт продовольствия до 75% от довоенного уровня в 1917 году и до 65% – в 1918 году ²³. Однако этого оказалось мало. Система конвоев резко снизила эффективность подлодок, американские верфи оказались способны строить суда быстрее, чем немцы их топили, а рост внутреннего производства и введение нормирования помогли отчасти справиться с проблемой нехватки продовольствия в Англии. При всем уважении к Лидделл Гарту, исход этой войны решила не морская мощь ²⁴.

Таблица 25. Среднегодовой внешнеторговый дефицит военного времени в виде доли импорта (%)

источник: Eichengreen, Golden Fetters, pp. 82f.

Таким образом, хотя почти половину (48%) довоенного импорта Германии обеспечивали страны, оказавшиеся по другую сторону фронта, она сумела найти альтернативные источники импорта. В итоге совокупный дефицит ее торгового баланса со скандинавскими и континентальными соседями стал доходить до 15 миллиардов марок, что эквивалентно приблизительно 46% ее совокупного импорта военного времени ²⁵. Тем не менее у России, Франции и Италии этот показатель был значительно выше (см. табл. 25). Еще показательнее, что в среднем дефицит торгового баланса Германии в ходе войны примерно равнялся 5,6% от ее чистого национального продукта. Аналогичный показатель для Великобритании был вдвое больше (11,3%). Отчасти такое отставание было, разумеется, вызвано британской морской блокадой, однако некоторую – и, вероятно, весьма значительную – роль сыграл и тот факт, что ни “невидимые доходы”, ни резервы в виде иностранных активов, ни кредит за рубежом не позволяли Германии финансировать большой дефицит торгового баланса. За время войны Англия получила 2,4 миллиарда фунтов благодаря “невидимым доходам” (в основном от морских перевозок) и 236 миллионов фунтов от продажи зарубежных вложений, а также заняла у иностранных государств 1,285 миллиарда фунтов. У Германии не было таких возможностей – не в последнюю очередь из-за принятых ее противниками мер, которые в некотором смысле оказались даже более эффективными, чем блокада. В 1914 году немцы обладали иностранными активами на сумму от 980 миллионов фунтов до 1,37 миллиарда фунтов. Однако большая их часть находилась в странах, которые стали враждебными. Согласно британскому, французскому, российскому, а позднее и американскому законодательству, начиная с Закона о враждебных иностранцах (и о сворачивании деятельности), вступившего в силу в октябре 1914 года, по меньшей мере 60% этой собственности было конфисковано ²⁶. Британские отделения немецких торговых домов были в ускоренном порядке экспроприированы. Особенно сильно пострадали судоходные компании. В результате потоплений и конфискаций они потеряли до 639 судов общим тоннажем в 2,3 миллиона длинных тонн. Это составляло 44% всего довоенного торгового флота Германии ²⁷. Таким образом, у Германии практически не осталось значимых “невидимых доходов”, и ей повезло, что она сумела получить хотя бы 147 миллионов фунтов от продажи иностранных ценных бумаг. Вдобавок ее правительство мало брало в долг за границей – сначала потому, что не считало нужным, а потом потому, что не могло. В результате, чтобы финансировать свой дефицит платежного баланса, Германии пришлось продать золото на сумму в 48 миллионов фунтов (вдвое больше, чем продала Британия) и брать краткосрочные небанковские кредиты у зарубежных поставщиков ²⁸.