Глава 5 Геополитический аспект югославского кризиса

События, связанные с распадом федеративного югославского государства вошли в историю под названием современного югославского кризиса. И в нем можно выделить несколько тесно переплетенных, но все-таки самостоятельных процессов.

Первый и центральный процесс – это сам распад многонационального государства. De facto распад Югославии произошел 25 июня 1991 г., когда парламенты Словении и Хорватии провозгласили независимость и приняли решения о выходе из состава единого государства. De jure же Социалистическая Федеративная Республика Югославия прекратила существовать спустя полгода, в январе 1992 г., когда независимость Словении и Хорватии признали страны Европейского сообщества. В начале апреля 1992 г. международное признание получила Босния и Герцеговина.

Раздел государства без предварительных договоренностей таил в себе неминуемую угрозу войны. Это понимали все – и желающие покинуть федерацию югославские республики, и мировое сообщество, поспешившее признать и тем самым форсировать распад СФРЮ.

Как известно, судьба Югославии зависела прежде всего от отношений, которые складывались между Сербией, Хорватией и находящейся между ними Боснией и Герцеговиной. И именно по оси Белград – Сараево – Загреб возникло основное противостояние, вылившееся в череду войн, которые распространялись с северо-запада на юго-восток распадавшейся Югославии, втягивая в свою орбиту все новые югославские республики и народы.

Попутно заметим, что использование иногда в историографии термина «балканский кризис» как синонима югославского кризиса или даже как более точного наименования драматических событий на пространстве бывшей Югославии в конце XX в., представляется неверным. Кризис так и не вышел за пределы бывшей Югославии, и строго говоря, не стал региональным. А именно его региональным, общебалканским характером оправдывалось вмешательство в дела Югославии международного сообщества.

Первый этап военной фазы югославского кризиса состоял из десятидневной вооруженной борьбы в Словении, так называемая «десятидневная война» (июль 1991 г.) и двух межэтнических войн – хорватской (1991–1995 гг.) и боснийской (1992–1995 гг.). Этот этап закончился Дейтонскими мирными соглашениями.

Ко второму этапу, когда на первый план выдвинулись сербско-албанские противоречия, относится 78-дневная натовская агрессия против Союзной Республики Югославия в 1999 г. Сюда же можно отнести и события в Македонии, произошедшие уже в начале XXI в., в 2001 г., когда в результате усиления албанского сепаратизма в вооруженный конфликт на несколько месяцев погрузилось и это государство.

Второй процесс, протекавший на территории бывшей СФРЮ, был порожден интернационализацией югославского кризиса, т. е. вмешательством в него извне. Поспешное признание западными странами новых государств (первыми это сделали Германия и Ватикан), явное покровительство одним участникам конфликта в ущерб другим, применение двойных стандартов и широкого арсенала давления – от санкций до военной силы – во многом не только спровоцировали десятилетие войн на постюгославском пространстве, но и придали им столь затяжной и ожесточенный характер. Можно со всей определенностью сказать, что к процессу распада Югославии вмешательством извне был добавлен и процесс развала этого государства.

Первое, о чем необходимо сказать в этой связи. Балканы всегда были скорее объектом, нежели субъектом международных отношений. На протяжении всей своей истории Балканы были разменной картой в политике великих держав. Так было во времена Османской и Австрийской империй, так происходило во времена двух мировых войн, так произошло и в конце XX в. И говорить о какой-либо врожденной агрессивности балканцев – было бы несправедливо, это означало бы «сваливать с больной головы на здоровую». Столь же несправедливо видеть в Балканах лишь зону сплошной нестабильности, делать из них своего рода пугало для Европы. Объясняется это или невежеством, почти полным незнанием Балкан или целенаправленной дезинформацией.

К примеру, многие жители западного мира, запутавшись в лабиринтах балканской истории, вообще пришли к выводу, что понять ее западному человеку невозможно. Не случайно подлинным бестселлером, выходившим массовыми тиражами, стала в США и Западной Европе книга журналиста Р. Каплана «Балканские привидения: путешествие сквозь историю»¹. Каплан нарисовал жуткую картину балканской истории, где действуют дикие, кровожадные люди.

Любопытно, что такое высокомерное отношение к балканцам, прежде всего к сербам, было характерно и для самых высокопоставленных представителей западных посредников в югославском кризисе. Так, один из архитекторов Дейтонских договоренностей Р. Холбрук и его подчиненные, бывая неоднократно в Боснии, по-видимому, ощущали себя ковбоями на Диком Западе, а территории, контролируемые сербами, называли между собой «землями индейцев»². Сказывается давно отмеченное устойчивое представление Запада о себе, как носителе цивилизующей миссии, имманентно присущая Западу «презумпция цивилизационного превосходства»³.

Не добавили ясности в понимание югославского кризиса и вышедшие на Западе мемуары многих действующих лиц югославской трагедии: Р. Холбрука, Д. Оуэна, У. Циммермана, К. Билдта и др. По образному замечанию сербского журналиста С. Релича, в них проводилась мысль, что события в Югославии и, в частности, в Боснии – «обычная балканская резня, в которой мы выступали как дикари, не знающие, как положить ей конец, до тех пор, пока, пусть и с помощью Божьей, где-то за семью морями не был найден Дик Холбрук – исполин, удар которого ладонью о [переговорный] стол был такой силы, что все наши предводители затряслись от страха – и подписали мир»⁴.

Много было, конечно, и пропаганды, достигшей в годы кризиса масштабов настоящей «информационной войны», которая, наверное, впервые в истории стала столь заметным фактором, в чем-то даже более существенным, чем война обычная – на поле брани. Жертвой этой войны опять же стали прежде всего сербы, превратившиеся под пером и объективом журналистов со всего мира чуть ли не во второе пришествие нацистов на европейском континенте.

Назначенный в то время послом России в Ватикане бывший пресс-секретарь президента Ельцина В.В. Костиков был поражен невиданной информационной волной по нагнетанию страхов среди местного населения: «Западная и американская печать, используя известные пропагандистские приемы, обращения к письмам „простых тружеников“ и, в частности, жителей американской глубинки, все настойчивее проводят аналогии между сербами и нацистами. То, что сербы – это этническая категория, а нацизм – идеологическая, никого не волнует… Главное подготовить общественное мнение к масштабному военному вмешательству на Балканах под предлогом спасения Европы от нацистской чумы»⁵. По образному выражению Бисмарка, «никогда так много не врут, как после охоты и перед войной». Югославский кризис был характерен тем, что много врали и перед войной, и во время войны, и после войны.

И здесь возникает главный вопрос: что же все-таки двигало НАТО во главе с США, когда она, нарушив международное право, предприняла вооруженное вмешательство в югославский конфликт – сначала в Боснии, а затем в Сербии в связи с косовскими событиями? Было ли это бескорыстной борьбой за возвращение стабильности этому региону, за расширение так называемой «зоны демократии» в Европе, имел ли место альтруизм, обусловленный чисто гуманитарными соображениями? Или, возможно, происходили более глубинные процессы?

Югославский кризис совпал с огромным геополитическим сдвигом на европейском континенте – окончанием Холодной войны, прекращением блокового противостояния, крахом европейского коммунизма. Югославия не только потеряла свою ценность в качестве буфера между двумя блоками, но и стала обузой, не вписывавшейся в ту конфигурацию новой системы европейской и международной безопасности, которая замышлялась в США и на Западе в целом.

Как известно, Россия, будучи одним из полюсов прежнего биполярного мира, выступала за создание всеобъемлющей системы безопасности на основе общеевропейской организации – ОБСЕ. Однако успеха не имела. После некоторого колебания США посчитали, что являются единственным победителем в Холодной войне и имеют право на передел мира, исходя из логики «победитель получает все». Где-то такой передел в виде расширения НАТО на Восток происходил путем добровольного присоединения к блоку стран бывшего восточного блока; где-то, как в бывшей Югославии, – с использованием военной силы.

Именно формированием новой модели международной безопасности было вызвано прямое вмешательство Запада в югославский кризис. И именно это принципиально отличает его от всех других конфликтов в Европе последнего времени – например, северо-ирландского или кипрского. Ведь смена модели системы международной безопасности – событие эпохальное.

Российский историк В.К. Волков писал, что «балканский кризис ускорил те процессы, которые неизбежно должны были произойти в системе международных отношений. Их суть состоит в замене одной конкретно-исторической модели этой системы (Ялтинско-Потсдамской) на иную, которая пока не получила своего названия. Это сдвиг поистине тектонического масштаба… За последние четыре столетия подобная смена происходит пятый раз (после Тридцатилетней войны в Европе и Вестфальского мира 1648 г.; эпохи Наполеоновских войн и Венского конгресса 1815 г.; Первой мировой войны и системы Версальских договоров 1919–1920 гг.; Второй мировой войны и Ялтинско-Потсдамского урегулирования 1945 г.)»⁶.

Итак, в XX в. поочередно существовали три из пяти названных моделей системы международной безопасности. Причем при замене одной на другую важнейшую роль играли Балканы. И даже в годы Холодной войны роль Балкан (и в частности Югославии) «определялась не столько их внутренними проблемами, сколько идеологическим и политическим противостоянием, характерным для двухполюсного мира». И сегодня «в двусторонних российско-американских отношениях в Европе Балканы явно претендуют на второе место после вопроса о расширении НАТО на Восток. Общее между этими двумя проблемами в том, что обе они связаны с перспективами безопасности в Европе»⁷.

Именно во время и сразу после югославского кризиса в центре новой системы безопасности явочным путем оказалась НАТО. Другими словами вмешательство западных держав в югославский кризис можно назвать процессом натоизации Балкан. И, как бы к нему не относиться, еще раз подчеркнем, что исторически в нем нет ничего исключительного. Достаточно посмотреть на Балканы нескольких последних десятилетий.

Так, 40-е годы XX в. были связаны с процессом фашизации балканских государств. Эта политика, инициатором которой была гитлеровская Германия, затронула Венгрию, Румынию, Болгарию, осуществлялись попытки ее распространения на Югославию. Разумеется, как это обычно и бывает, такая политика прикрывалась разговорами о «новом порядке», о «заинтересованности в сохранении мира на юго-востоке Европы» и т. п. Не претендуя на аналогию, заметим все же, что процесс натоизации Балкан тоже прикрывался рассуждениями о «новом мировом порядке», об укреплении стабильности в Юго-Восточной Европе, об утверждении там демократических ценностей и т. п. Между фашизацией и натоизацией Балкан пролегал полувековой период советизации Балкан и всей Восточной Европы. И этот процесс также сопровождался соответствующим идеологическим обеспечением.

Кстати, сравнивая современные Балканы с периодом советизации, со знаменитой брежневской доктриной «ограниченного суверенитета» можно сказать, что сегодня в разных балканских странах существует сочетание ограниченного суверенитета и даже протектората, как в Боснии или Косове и Метохии. Но, повторим, разными способами проводится одна политика – натоизация.

Любопытно отметить, что самый сильный отпор всем трем отмеченным нами процессам на Балканах – фашизации, советизации и натоизации – оказывала одна и та же страна – Югославия, прежде всего ее сербское население. Вспомним, что в конце марта 1941 г. правительство Югославии подписало соглашение о присоединении к Тройственному союзу, и это вызвало в Белграде массовые демонстрации под лозунгом «Лучше война, чем пакт», а затем и государственный переворот. Да и во время Второй мировой войны на территории Югославии действовало самое сильное движение сопротивления (в Сербии целых два – партизаны и четники) из всех оккупированных стран. Вспомним и 1948 г., когда конфликт между Й. Броз Тито и И.В. Сталиным привел к выходу Югославии из так называемого социалистического лагеря. И, наконец, яркое доказательство всему сказанному дает современный югославский кризис.

Выяснение этого феномена – почему «крепким орешком» для всех сил, стремившихся к доминированию на Балканах, оказывались именно сербы – требует специального исследования. Но одна из причин этого состоит в том, что сербы привыкли занимать на Балканах центральное место, играть ведущую роль. Это небольшой народ с менталитетом большого.

В какой-то степени из общего развития балканских стран в последние несколько десятилетий выбивается Греция. Однако и там можно разглядеть сходные процессы: период оккупации – фашизации (его слабым и более поздним отголоском можно, наверное, назвать семилетний режим «черных полковников» в 1967–1974 гг.); попытка советизации, проявившаяся в гражданской войне 1946–1949 годов; наконец, вступление в НАТО первой из балканских стран еще в 1952 г. И все же, несмотря на полувекое развития в рамках Североатлантического альянса, Греция типологически остается балканской страной, и нет никаких признаков того, что в обозримом будущем будет как-то иначе. Это убедительно подтвердила и отличная от стран Запада реакция в Греции на те же события 1990-х годов в бывшей Югославии.

Сравнивая современные события на Балканах с 40-ми годами прошлого века, можно сказать, что именно «балканские проблемы стали тем пробным камнем в советско-германских отношениях, который показывал истинные намерения нацистского руководства. Региональный характер событий лишь камуфлировал стратегический масштаб противоречий двух держав… Кремль в итоге оказался неспособным что-либо противопоставить тому драматическому развитию событий, которое привело к полному подчинению Балкан фашистской „осью“, а затем и к нападению на Советский Союз»⁸.

Вновь не претендуя на аналогию, заметим, что югославский кризис, несмотря на весь словесный камуфляж, также выявил истинные стратегические цели Североатлантического альянса на Балканах. И, кстати, НАТО также долго не сталкивалась с противодействием российской дипломатии, действия которой объяснялись не только объективной слабостью России в тот период, но и непониманием сути происходившего, того, что, несмотря на все заверения, одна из важных целей США в югославском кризисе – вытеснение России с Балкан

Любопытно, что российское общественное мнение среагировало гораздо точнее и быстрее. Было просто невероятно, что события в Югославии нашли столь горячий отклик, что называется, в «простом народе». Как очень точно, говоря о середине 1990-х годов, подметил российский политолог И.Ф. Максимычев «боснийский кризис выявил немаловажное влияние общественного мнения России на ее внешнюю политику. Никто не ожидал подобного эмоционального подъема в задавленной внутренними бедами и неразумной экономической политикой стране по не затрагивающему непосредственно ее материальных интересов поводу. Широчайшая поддержка сербов… продемонстрировала, что общественное мнение в России живо и что с ним приходится считаться»⁹.

Иллюзии ушли в прошлое. Пришло понимание.

В целом критическое отношение к западному вмешательству в ход югославского кризиса доминирует в российской научной литературе. Схожее представление бытует в сербской историографии. Например, историк М. Кович пишет, что «внутренние раздоры были только вирусом, из которых развилась болезнь, но смерть Югославии наступила только тогда, когда исключительно ради собственных интересов в конфликт вмешались великие державы и соседние государства»¹⁰. Об этом пишут и некоторые западные исследователи. Так, английская исследовательница, политолог и журналист Н. Белофф в книге «Югославия – война, которую можно было избежать» писала, что, «если бы не было вмешательства извне, то конфликта в Югославии можно было бы избежать, а Югославское государство в том или ином виде – сохранить»¹¹. Наверное, это не совсем так. Но верным представляется то, что своекорыстное вмешательство Запада в дела Югославии, применение так называемых «двойных стандартов» только затягивало конфликт, приводило к новым жертвам.

Точнее, на наш взгляд, высказался бывший французский генерал, специалист по геополитике П.-М. Галлуа. Он считает, что хотя начальные условия для кризиса создала сама Югославия, но кризис спровоцировала Германия, а затем его углубили США с надеждой извлечь максимум пользы из поддержки боснийских мусульман¹². А затем и косовских албанцев.

Наконец, у югославского кризиса есть еще третья составляющая – спровоцированный им и, в частности, западным вмешательством рост албанской экспансии. В настоящий момент албанцы, без сомнения, самый активный, быстро растущий и стремящийся к консолидации в границах единого территориального пространства балканский этнос. Учитывая то, что, кроме собственно Албании, албанцы проживают в Сербии, Черногории, Македонии и Греции, это чревато новыми потрясениями и новыми переделами. И они уже начались после одностороннего провозглашения независимости Косова и признанием ее рядом стран. Порох в балканском погребе еще не выгорел до дна. За экспансией албанцев просматриваются и более опасные для судеб мира процессы, она хорошо вписывается в так называемую «южную дугу нестабильности», которая как раз на Балканах вторгается в Европу¹³.

Примечания

1 Kaplan R. Balkan ghosts: a journey through history. N.Y., 1994.

2 Holbruk R. Put u Dejton. Od Sarajeva do Dejtona i posle. Beograd, 1998. S. 1-16.

3 Подробнее см.: Шемякин А.Л. Введение // Русские о Сербии и сербах. СПб., 2006. Т. 1. Письма, статьи, мемуары. С. 9; Он же. Традиционное общество и вызовы модернизации. Сербия последней трети XIX – начала XX в. глазами русских // Там же. С. 629.

4 Ретьић С. Била jeflHOM jeднa сила // НИН. Београд, 2000. Бр. 2607-14 децембра. С. 46–48.

5 Костиков В. Когда святые маршируют // Сегодня, 1995,10 августа.

6 Волков В.К. Балканы в системе геополитических интересов России // Волков В.К. Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 2000. С. 322.

7 Он же. Балканская западня и проблема столкновения цивилизаций // Там же. С. 343, 355.

8 Он же. Балканские проблемы в отношениях Советского Союза и Германии в 1940 году // Там же. С. 25, 28, 54.

9 Максимычев И. Бесцеремонность силы и стыд бессилия // Комсомольская правда, 1995, 4 октября.

10 Ковић М. Улога Руса на дугом српском путу ка бољем животу // НИН. Београд, 2009. Бр. 3068 – 15 октобра. С. 62.

11 Beloff N. Jugoslavija – jedan rat koji se mogao izbe?i. Beograd, 1999. S. 11–12.

12 Галоа П.-М. Крв петрола: Босна: геополитички ecej. Београд, 1996. С. 174–175.

13 См., например: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1993. № 1.