Глава 6 Восстановление независимости Югославии

Прелюдия развязки в гражданской войне. С учетом отчасти удачного, а отчасти неудачного опыта, приобретенного при проведении в марте – мае 1944 г. прорыва двух усиленных партизанских дивизий в Сербию и их рейда по некоторым ее районам, Верховный штаб Тито стал уже с мая – июня готовить новую, куда более масштабную операцию в отношении Сербии. Имелось в виду на сей раз осуществить прорыв туда очень крупной группировки из наиболее боеспособных партизанских соединений¹. Своими действиями указанная группировка и растущие партизанские силы в самой Сербии должны были завоевать положение преобладающего военно-политического фактора в этой части Югославии при падении там оккупационно-квислинговского режима. Коммунистическое руководство новой Югославии полагало, что конец оккупации Сербии может наступить в довольно недалеком будущем, и в большой мере связывало такое развитие событий с перспективой ожидаемого наступления советских войск в Румынии и далее на балканском направлении.

В датированном 5 июля 1944 г. письме Сталину, которое Тито вручил начальнику военной миссии СССР генералу Корнееву, отправлявшемуся тогда в Москву, подчеркивалось, сколь важно, «чтобы Красная Армия продвинулась через Карпаты и Румынию в направлении юга». А в докладной записке Корнеева, которую он по прибытии в советскую столицу представил 31 июля Сталину, говорилось и об устной просьбе Тито руководителю СССР, чтобы Красная Армия из Румынии вошла в Сербию. При этом в докладной записке упоминалось о замысле Тито, что «при подходе Красной Армии к границам Югославии он соберет 10–12 дивизий с тем, чтобы с помощью их захватить Белград». В обоих названных документах, адресованных Сталину, излагался расчет югославского коммунистического руководства на то, что взаимодействие партизанских сил и советских войск, которые бы вступили в Сербию, приведет там к поражению не только оккупантов и режима Недича, но одновременно и четников Михайловича. И в результате эта часть страны окажется под контролем новой государственности, всецело возглавляемой КПЮ. Тем самым, как формулировал Тито, удастся «решить вопрос Сербии», а от него «зависит окончательный успех в деле создания демократической федеративной Югославии». Ибо овладение Сербией будет означать крах тех расчетов на нее и, по мнению Тито, на четническое движение, которые, как он полагал, все еще имелись у Лондона. Обращаясь к Сталину, Тито подчеркивал, что установление партизанского контроля в Сербии и советская поддержка, прежде всего приход Красной Армии, явятся важнейшими условиями противостояния британскому давлению на новую Югославию, которого ее лидер тогда все еще очень опасался, особенно в случае, если бы войска западных союзников высадились на югославской территории².

Готовя планируемый масштабный прорыв в Сербию, Тито как в письме Сталину, так и в устном обращении к нему через Корнеева просил также о срочной помощи в вооружении и оснащении своих сил, в первую очередь тех, которые должны были осуществить намеченную операцию. При этом, помимо стрелкового оружия, речь шла и о необходимости получения тяжелого вооружения, вплоть до танков и авиации³.

Переброска из Советского Союза партизанским формированиям Тито вооружения, боеприпасов, снаряжения и обмундирования, медикаментов и затем даже продовольствия началась еще с февраля – марта 1944 г. Она осуществлялась советской авиацией дальнего действия непосредственно с территории СССР. Эти грузы доставлялись в условленные районы Югославии на импровизированные партизанские аэродромы или сбрасывались на парашютах. В мае была создана на Украине, в Винницкой области, специальная база, откуда велась авиапереброска. Но прямая доставка грузов в Югославию из СССР по воздуху была чрезвычайно сложной, т. к. самолетам приходилось в основном без посадки пролетать в оба конца свыше 2,5 тыс. км над территорией, занятой противником. Поэтому Москва добилась от западных союзников согласия на создание советской базы снабжения на занятой ими территории Южной Италии – в Бари, куда грузы из СССР могли доставляться и морским путем. С июля 1944 г. там разместилось советское военно-транспортное авиасоединение, которое стало осуществлять полеты в Югославию. До сентября 1944 г. с обеих баз, на Украине и в Италии, было доставлено около 11 тыс. автоматов и винтовок, больше 1300 пулеметов, свыше 270 противотанковых ружей, минометов и пушек, более 8370 тыс. патронов, свыше 20 тыс. мин и снарядов, столько же гранат, другие материалы⁴.

Забегая вперед, отметим, что позднее, с выходом советских войск к югославской границе и их вступлением в конце сентября 1944 г. в Югославию, были организованы две советские базы снабжения в Румынии и Болгарии, откуда военные грузы могли доставляться на югославскую территорию наземным путем. И с этого времени поставки стали уже включать также тяжелое вооружение. По неполным данным, до 1 мая 1945 г. с советской стороны было за весь период оказания помощи в 1944–1945 гг. передано вооруженным силам новой Югославии свыше 125 тыс. винтовок и карабинов, больше 54 тыс. автоматов, пулеметов, противотанковых ружей, свыше 5,5 тыс. орудий и минометов, 72 танка, самоходных артиллерийских установок и бронеавтомобилей, 491 самолет, большое количество боеприпасов, снаряжения и т. д.⁵ По просьбам Тито, содержавшимся, в частности, и в упомянутых выше его обращениях к Сталину в июле 1944 г., в советских военных учебных заведениях была начата подготовка летчиков и авиатехнического персонала, танкистов, артиллеристов, связистов для Народно-освободительной армии из числа ее бойцов и офицеров, отбиравшихся с этой целью Верховным штабом и отправлявшихся воздушным путем в СССР. Кроме того, командование Красной Армии сформировало на территории СССР пехотную и танковую бригады из тех лиц югославянских национальностей, которые, попав в составе вражеских армий на германо-советский фронт, были взяты советскими войсками в плен и там изъявили готовность сражаться против гитлеровцев. В основном бригады состояли из бывших «легионеров», посланных, как упоминалось выше, Павеличем в помощь Гитлеру на востоке, а также из тех, кого в различных районах расчлененной Югославии захватчики мобилизовали в свои войска или вспомогательные военно-строительные части. Осенью 1944 г. и весной 1945 г. обе бригады перебросили в Югославию⁶.

Коммунистическое руководство новой Югославии в силу своей тесной политико-идеологической связи с СССР рассматривало советскую военную помощь как наиболее важную и надежную. Вместе с тем оно прилагало усилия и для расширения помощи, которая, как уже говорилось, начала с лета 1943 г. поступать от западных союзников. В декабре 1943 – марте 1944 г. в Египте, Италии и в партизанском Верховном штабе велись переговоры его представителей с представителями англо-американского командования на Среднем Востоке и Средиземноморье. А в середине апреля 1944 г. военная миссия Верховного штаба во главе с генерал-майором Владимиром Велебитом была направлена в штаб-квартиру средиземно-морского командования в Алжире и затем в Лондон, где Велебит в течение мая встречался с Черчиллем, рядом британских министров и высоких военных чинов. Хотя в то время правительство Англии официально еще занимало позицию непризнания НКОЮ, а американская администрация отказалась тогда принять даже военную миссию, которую Тито хотел послать в США, западная помощь расширялась и становилась все более значительной, особенно с лета 1944 г. По данным, фигурирующим в историографии и не во всем совпадающим, с 1943 г. до конца войны вооруженные силы новой Югославии получили воздушным и морским путем от западных союзников примерно от 140 до 180 тыс. различного вида винтовок, от 13 до 18–19 тыс. автоматов, пулеметов и противотанковых ружей, свыше 3 тыс. минометов и артиллерийских орудий, 107 танков, 61 самолет, большое количество боеприпасов, снаряжения, военной техники, медикаментов и т. д. На союзнических базах в Италии и Северной Африке была организована подготовка летчиков, танкистов, артиллеристов для Народно-освободительной армии из числа ее бойцов и офицеров, посылавшихся туда для этого. Там были сформированы 5 пехотных бригад, танковая бригада, два горных мотодивизиона, две авиаэскадрильи, ряд артиллерийских и других частей, переброшенные в 1944–1945 гг. в Югославию⁷. Вся эта помощь предназначалась западными союзниками для боевых действий вооруженных формирований Тито против войск оккупантов и квислинговских режимов. Однако руководство новой Югославии, исходя из собственных целей, использовало указанную помощь и для борьбы против четников, которых оно рассматривало как своих главных политических противников, а одновременно как пособников оккупантов.

Но вернемся к середине лета 1944 г., когда большие силы Тито, снабжавшиеся вооружением, боеприпасами и снаряжением частично из СССР, а частично – западными союзниками, готовились к решающей операции по овладению Сербией. Для ее срыва германское оккупационное командование пыталось нанести по ним превентивные удары в прилегающих или близких к Сербии районах их концентрации в Боснии, Санджаке, Черногории. В Боснии, являвшейся частью территории НГХ, в этих ударах участвовали также воинские соединения усташского режима. А в большинстве указанных выше районов, особенно в Санджаке и Черногории, превентивные операции против партизанских контингентов, сосредоточенных для прорыва в Сербию, проводились и четниками, в одних случаях – в непосредственной координации с оккупационными войсками, в других – параллельно с ними. Силы оккупантов и режима Недича, с одной стороны, и Михайловича, с другой, стремились к нанесению ударов и по партизанам внутри Сербии. Все это вызывало активное партизанское противодействие как в самой Сербии, так и в упомянутых выше районах, прилегающих к ней⁸.

В итоге крупные группировки сил Тито, несмотря на все попытки помешать им, осуществили с юга и запада прорывы в Сербию сначала на рубеже июля – августа, а затем второй волной в конце августа – начале сентября 1944 г. В Сербии они вместе с тамошними партизанскими соединениями, помогавшими изнутри нее этим прорывам, развернули масштабные боевые действия. В неуклонно ширившихся ожесточенных сражениях противниками прорвавшихся были как войска оккупантов и воинские соединения режима Недича, так и четнические формирования⁹.

В этой ситуации Недич предпринял шаги, направленные на то, чтобы достигнуть соглашения с Михайловичем о создании «общего фронта сербских национальных сил» ради совместной борьбы против «красной опасности». Стремление Недича поддерживалось частью руководящих фигур в немецких оккупационных органах в Сербии, прежде всего Германом Нойбахером, специальным уполномоченным МИД Германии на Юго-Востоке Европы.

Назначенный на этот пост еще в августе 1943 г., Нойбахер имел своей задачей выработку политических мер, направленных на укрепление позиций «третьего рейха» в Юго-Восточной Европе. Речь в первую очередь шла о том, чтобы привлечь к поддержке Германии или, по крайней мере, к использованию в ее интересах как можно более значительные местные силы в регионе: этнические, общественно-политические, военные. В частности, с осени 1943 г. Нойбахер всячески стремился укрепить режим Недича, считая это одним из важнейших средств противостояния антиоккупационным движениям на пространстве, населенном сербами, прежде всего растущей угрозе со стороны партизан Тито. Он пытался убедить нацистское руководство, самого Гитлера, германское оккупационное командование в Сербии в необходимости шагов, которые бы сделали более привлекательным для сербов имидж правительства Недича, существенно расширили бы его поддержку среди населения. С этой целью Нойбахер выступал за смягчение оккупационного режима и одновременно наделение недичевской администрации более значительными прерогативами, придание ей, по возможности, в той или иной степени выраженных черт сербской государственности, которые бы привлекли к ней симпатии большой части народа. По инициативе специального уполномоченного на Юго-Востоке, был в сентябре 1943 г. организован визит Недича в Берлин, где генерала принял Гитлер. Это должно было продемонстрировать высокий статус главы «сербского правительства», отношение фюрера к нему как к полноценному премьер-министру. Но особый упор Нойбахер делал на использование сербских национальных чувств, на то, чтобы Недич выглядел спасителем и объединителем сербов, а Гитлер – покровителем и гарантом этого. Так, во время упомянутого визита в Берлин Недич старался склонить нацистских главарей к ревизии в пользу Сербии ее установленных оккупантами границ с НГХ и квислинговским режимом Албании. А в конце 1943 г. и затем весной 1944 г. Нойбахер представлял на рассмотрение Риббентропу и самому Гитлеру план создания федерации Сербии, Черногории и Санджака, которая была бы наделена некоторыми автономными правами и которую бы возглавил Недич. Однако все это было отвергнуто Гитлером, считавшим, что такого рода поощрение «сербских националистов» может затем привести к угрозе с их стороны контролю «третьего рейха» над Сербией¹⁰. Единственным, чего реально добился Нойбахер, было смягчение нацистской оккупационной политики в Сербии, где, как констатировалось в современной сербской историографии, после декабря 1943 г. массовые казни заложников стали редкостью¹¹.

Важным направлением устремлений Недича и Нойбахера являлось привлечение как можно большей части сил, находившихся под командованием Михайловича, если и не прямо на сторону недичевской администрации, то, по крайней мере, к максимально тесному взаимодействию и сотрудничеству с ней и фактически с оккупационным режимом.

В ряде случаев речь шла о перетягивании на эту позицию тех или иных локальных либо региональных четнических формирований как в самой Сербии, так и в некоторых пограничных с ней районах. В частности, особое место в такого рода усилиях занял Павле Джуришич, одна из наиболее заметных фигур среди четников Черногории и Санджака. Будучи, как уже упоминалось выше, арестован и интернирован немцами при разоружении ими значительной части черногорских четников в середине мая 1943 г., он, согласно версии, распространенной в историографии, спустя три с половиной месяца бежал, но при попытке перехода на территорию Сербии оказался задержан недичевскими властями и передан тамошним германским оккупационным органам. Однако через не очень продолжительное время был освобожден по просьбе Недича и при содействии Нойбахера, которые достигли с Джуришичем некоторой договоренности о сотрудничестве. Оно стало осуществляться, когда с ноября 1943 г. Джуришич, вступивший в контакт с Михайловичем и посланный тем в Санджак, возглавил находившиеся там силы четников. В конце 1943 г., а особенно с зимы 1944 г. формирования, которыми он командовал, предприняли ряд операций против партизан, действуя в координации с германскими войсками и непосредственно выступая вместе с присланными из Сербии в Санджак частями лётичевского Сербского добровольческого корпуса¹². А с поздней весны – лета 1944 г. Джуришич, по договоренности с Недичем и Лётичем и при согласии Нойбахера и германского военного командования, стал уже и на территории собственно Черногории формировать т. н. Черногорский добровольческий корпус, снабжавшийся и вооружавшийся при поддержке администрации Недича. Джуришич и это находившееся под его командованием новое военное формирование, организационно укрепившееся летом 1944 г., заняли своеобразную автономную позицию. Они были по-прежнему связаны с Михайловичем как своего рода часть четнического движения, а в то же время – с Недичем и в той или иной мере с немцами, лавируя между всеми ними¹³.

Наряду с этим, Недич вместе с Лётичем, действуя в контакте с Нойбахером, стали стремиться и к более широкому соглашению с четническим движением, в основном в самой Сербии. Так, согласно сведениям в историографии, Недич в феврале 1944 г. беседовал с неким доверенным лицом четнического командования, которому сказал, что хотел бы установления постоянной связи четников с Сербской государственной стражей «ради объединения сербского фронта и спасения сербов». Собеседник Недича донес об этом в штаб Михайловича. Но со стороны командования четников никакого ответа не последовало. Тем не менее, во время партизанского прорыва в Сербию весной 1944 г. Недич обсуждал с Нойбахером ту же идею создания «сербского национального фронта» вместе с четниками, пытаясь получить германскую санкцию на шаги в этом направлении. А17-19 мая 1944 г., по инициативе Лётича, состоялась тайная встреча последнего с командующим силами Михайловича в Сербии генералом Мирославом Трифуновичем. Генерал принадлежал к числу тех среди четнического руководства, кто считал, что в интересах борьбы с партизанами, а особенно для получения крайне необходимых четникам оружия и боеприпасов нужно идти на соглашение с Недичем и Лётичем. На встрече Лётича и Трифуновича была достигнута принципиальная договоренность о совместной борьбе против «коммунистов» и о том, что силы Михайловича не будут нападать на администрацию и воинские формирования правительства Недича, которое, в свою очередь, окажет четникам помощь деньгами, продовольствием и обмундированием. Предусматривалось, что обе стороны прекратят взаимную пропагандистскую войну, Недич и Михайлович будут действовать согласованно и при Недиче будет находиться постоянный делегат Михайловича¹⁴.

Однако Михайлович, в отличие от Трифуновича, не был готов к этому, рассматривая Недича и Лётича как прислужников оккупантов и своих противников, а также опасаясь, что соглашение с ними может стать известным и привести к такой компрометации равногорского движения, которую нельзя допустить ни в коем случае. В середине июля Лётич констатировал, что договоренность с Трифуновичем осталась нереализованной.

Одновременно он констатировал и неудачу всех своих попыток встретиться непосредственно с самим Михайловичем, отказывавшимся от такой встречи¹⁵. В течение лета в разных местах Сербии продолжались также спорадические взаимные нападения, предпринимавшиеся, с одной стороны, некоторыми локальными четническими отрядами, в основном по собственной инициативе их командиров, а с другой – формированиями Сербского добровольческого корпуса и Сербской государственной стражи¹⁶.

Но с масштабным партизанским прорывом в Сербию, первая волна которого, как уже сказано, хлынула на рубеже июля – августа, а вторая месяцем позже, вопрос о создании «общего сербского фронта против красных» вновь был поставлен в повестку дня. Судя по документам, доступным для исследования, и по различного рода сведениям, имеющим хождение в историографии и мемуаристике, уже в момент первой волны Недич выдвинул задачу объединения всех вооруженных сил своего режима с силами Михайловича. А вслед за тем стремление к объединению проявило и четническое руководство. Результатом стали переговоры представителей обеих сторон, приведшие в середине августа 1944 г. к тайной встрече Недича и Михайловича. Данные о ней скупы и фрагментарны, а к тому же основаны лишь на более поздних свидетельствах, достоверность которых довольно проблематична. Из этих данных следует, что Недич согласился поставить свои вооруженные формирования под командование Михайловича для борьбы против партизан и обещал оказывать четникам значительную ежемесячную финансовую помощь, а что еще важнее, получить для них от германских оккупационных властей до 30 тыс. винтовок, 500 автоматов, некоторое число минометов, боеприпасы, обмундирование. В обмен от руководителя четников требовалось, чтобы полученное оружие не использовалось против оккупантов. Если верить имеющимся свидетельствам, он старался отмалчиваться, избегая давать обещания, но фактически соглашался на получение помощи и определенного рода объединение¹⁷.

Некоторые современные сербские историки склонны считать «очевидным», что встреча Недича и Михайловича была организована без желания последнего и ее инициатором являлась группа офицеров во главе с Драгославом Рачичем, которому глава равногорского движения поручил в тот момент руководить всеми операциями четнических сил в Сербии¹⁸. Однако документальные доказательства в пользу подобной версии отсутствуют. Да и вообще отсутствуют сколько-нибудь внятные сведения о закулисном механизме того, как указанная встреча была организована со стороны четников и какую роль в этом играл сам Михайлович. То, что на встрече он, если верить позднейшим утверждениям Недича и некоторых сотрудников последнего, держался несколько уклончиво, может свидетельствовать лишь о его осторожной тактике ввиду опасения компрометации. Но его подлинное отношение к организации встречи остается неизвестным. Так или иначе, вряд ли она состоялась бы без его санкции.

Во всяком случае, определенная договоренность о совместной борьбе против партизан была там достигнута. Ибо вслед за этой встречей Недич тут же обратился к немецким оккупационным властям с просьбой о предоставлении оружия и боеприпасов для сил Михайловича. В последующие дни августа данная тема активно обсуждалась как самим командованием германских оккупационных войск, так и в переговорах немцев с Недичем. Одной из центральных фигур в указанных обсуждениях был Нойбахер, стремившийся к практической реализации замысла о создании подконтрольного гитлеровцам единого «сербского фронта» против партизан. Чуть раньше та же упомянутая выше группа четнических командиров во главе с Рачичем сама параллельно вступила и в непосредственные переговоры с представителями командования германских оккупационных сил по поводу получения от немцев оружия и боеприпасов для борьбы с партизанами. В ходе этих переговоров шла, в частности, речь об организации встречи между Нойбахером и Михайловичем. В итоге командование германскими войсками в регионе Юго-Востока, включавшем и Сербию, пришло к выводу, сторонниками которого были Нойбахер и Недич: нехватка собственных сил делает необходимым в интересах противостояния быстро нарастающим партизанским действиям пойти на хотя бы частичное вооружение и оснащение четников для их совместного с недичевцами и оккупантами отпора «коммунистической опасности»¹⁹.

Но этот замысел оказался опрокинутым, когда в последней декаде августа он был представлен руководству «третьего рейха». Гитлер, хотя полностью и не исключал возможного использования отдельных четнических формирований в локально ограниченных и тактически небольших операциях, однако категорически отверг план объединения сил Михайловича и Недича и сколько-нибудь значительного вооружения четников. В создании боеспособной «сербской национальной армии» фюрер, по его собственным словам, видел не меньшую, если даже ни еще большую угрозу нацистскому господству над Сербией, чем в «коммунистической опасности», исходящей от партизан²⁰.

В итоге из всего, что замышлялось, командование четников и часть недичевской верхушки сами явочным порядком осуществили лишь одно: в начале сентября 1944 г. из частей Сербской государственной стражи, а также пограничной стражи был сформирован т. н. Сербский ударный корпус, который вошел в состав четнических сил. Он состоял из трех дивизий и насчитывал, согласно данным, фигурирующим в историографии, неполных 7 тыс. человек²¹.

Но почти одновременно с этим частичным шагом по реализации идеи образования антипартизанского «единого сербского фронта» возникли явления раскола в рядах самих четников. В условиях, когда становилось очевидным, что с нараставшим поражением «третьего рейха» на основных фронтах войны вплотную придвинулось время краха гитлеровского господства, среди части как рядового, так и командного состава четнических формирований стали шириться настроения в пользу активного выступления против оккупационных сил, а нередко и в пользу прекращения борьбы с партизанами. У одних эти настроения были обусловлены в основном патриотическими побуждениями, желанием сосредоточить усилия на достижении антигитлеровских освободительных целей и положить конец бушующей гражданской войне, особенно остро воспринимавшейся как война сербов против сербов. У других не менее важную роль играло опасение того, что дальнейшее продолжение борьбы с партизанами, тем более в обстановке их широкого успешного прорыва в Сербию, а одновременно по-прежнему воздержание от выступления против оккупантов и, наоборот, даже то или иное взаимодействие с ними и с прооккупационными властями ведет в политический тупик, все больше компрометирует четников и угрожает поставить их в положение находящихся на противоположной от союзников стороне. В итоге Михайловичу, особенно со второй половины августа, стали направляться обращения ряда офицеров четнических сил и активистов равногорского движения с призывами к скорейшему общему нападению на германские войска. К концу августа подобные обращения начали поступать и от командиров, занимавших весьма высокое положение²².

Более того, во второй половине августа группа командиров подобного ранга, возглавлявших силы четников главным образом в Восточной Герцеговине, Восточной Боснии, Санджаке, части Черногории выступила с самостоятельным призывом к борьбе с немцами и обвинила равногорскую военно-политическую верхушку в следовании неверным курсом. Практическим результатом этого выступления стало на рубеже августа – сентября оформление четнической группировки, вышедшей из подчинения Михайловичу. Она была провозглашена Независимой группой национального сопротивления Югославской армии на родине.

По различным оценкам, группировка насчитывала примерно 4,5 тыс. бойцов. Ее возглавил майор Воислав Лукачевич, объявивший на территории, где находились руководимые им формирования, всеобщую мобилизацию и начавший в сентябре военные действия против немецких воинских частей. Он заявлял, что подчиняется королю Петру II и основывается на соглашении Тито – Шубашича, ссылаясь на которое обратился к командованию партизанскими силами с предложением о координации в борьбе за освобождение Югославии. Одновременно Лукачевич направил своих представителей в Италию с посланиями Петру II, Шубашичу и командующему войсками западных союзников. В посланиях он просил, чтобы его группировка, порвавшая с Михайловичем, выступившая против немцев и желающая сотрудничать с партизанами, была признана союзниками в качестве самостоятельной силы, сражающейся на их стороне, и чтобы союзное средиземноморское командование прислало к нему свою миссию. Он подчеркивал, что при готовности взаимодействовать с партизанами возглавляемая им группировка, однако, не может быть под началом Тито, но была бы согласна находиться под командованием британского офицера. В сущности, это была чрезвычайно запоздалая попытка осуществления той самой идеи партнерства партизан и четников при условии, что последние не будут под руководством Михайловича и активно выступят против оккупантов, которая владела Черчиллем, когда он пытался добиться смещения Михайловича, а затем реализации своего замысла соглашения Тито – Шубашича. Поэтому как в прежней югославской, так и в современной сербской историографии получила распространение точка зрения, что Лукачевич, зимой – весной 1944 г. находившийся в Англии в качестве представителя четников, всего лишь выполнял то, о чем с ним тогда, согласно этой версии, тайно договорились британские службы. Так ли было или нет, но крайне важное для него получение поддержки со стороны западных союзников Лукачевич стремился обеспечить тем, что двинул свою группировку в направлении Далмации, где, согласно кружившим тогда слухам, ожидалась союзническая высадка. Однако руководство новой Югославии, также крайне встревоженное подобными слухами, было полно решимости не допустить высадки без согласия НКОЮ. И уж во всяком случае, не допустить того, чтобы с предполагаемым британским или англо-американским десантом могло соединиться самостоятельное воинское формирование, претендовавшее на роль партнера партизан. По прямому приказу Тито, группировка Лукачевича в конце сентября – начале октября подверглась ожесточенным партизанским атакам на юго-востоке Герцеговины и с большими потерями была вынуждена отступить значительно севернее. После того, как в конце октября в районе Дубровника, с ведома Тито, высадился всего лишь британский артиллерийский дивизион, Лукачевич в начале декабря попытался вступить в контакт с ним, но был захвачен партизанами²³.

Решительно осудив предпринятые на рубеже августа – сентября 1944 г. действия, приведшие к созданию независимой группировки Лукачевича, Михайлович вместе с тем оказался в ситуации, когда он должен был считаться с нараставшими в четнической среде, в том числе, что особенно важно, у части высшего командного состава, настроениями в пользу безотлагательного перехода к широкому выступлению против оккупантов. Тем более, что такое выступление выглядело и как шаг, который может способствовать тому, чтобы выйти из сложностей в отношениях с западными союзниками, выступить перед ними в качестве активной антигитлеровской силы и на этой основе получить от них столь необходимую военную помощь и политическую поддержку. Судя по некоторым данным, расчеты на западных союзников, главным образом на США, значительно оживились как раз в конце августа. Это во многом оказалось связано с прибытием в штаб Михайловича 26 августа американской разведывательной миссии. Хотя миссия, остававшаяся затем с Михайловичем до конца октября 1944 г., была, согласно данным ей официальным инструкциям, послана исключительно с целями получения информации о том, что происходит в Сербии и каково положение четников, и не должна была иметь касательства к решению каких-либо политических или военных вопросов, уже сам факт ее прибытия оценивался руководством равногорского движения как знак контакта и заинтересованности со стороны США. Тем более что глава миссии, полковник Роберт Макдауэлл, проявлял, как кажется, по собственной инициативе, солидарность с командованием четников, у которого создавал иллюзорное представление о возможной помощи западных держав²⁴. Во всяком случае, сам Михайлович и внутренняя четническая пропаганда распространяли в своих рядах сведения, будто Макдауэлл имеет широкие «политические полномочия», западные союзники, занимающие антикоммунистическую позицию, прекратили помощь партизанам, а американские войска высадятся скоро в Югославии²⁵.

30 августа Михайлович выпустил приказ начать 1 сентября общую мобилизацию и вступить в борьбу за освобождение. Следом, 1 сентября, он обнародовал мобилизационное обращение, адресованное «сербам, хорватам и словенцам». Фактически оно было рассчитано именно на сербов и прежде всего в Сербии. Там во многих случаях действительно начались сборы призывников, а одновременно в ряде мест в первые дни сентября четнические формирования произвели нападения на немецкие гарнизоны²⁶. Однако в реальности это не могло радикально изменить ни положения четников, ни общего развития ситуации в Сербии, не говоря уже об остальной территории все еще оккупированной и разделенной Югославии. Подчиненные Михайловичу силы как в Сербии, так и за ее пределами не были необходимым образом вооружены для серьезных результативных действий против немцев. И объявление мобилизации во многом превратилось в фикцию по той же причине нехватки вооружения и боеприпасов, не позволявшей сформировать и оснастить сколько-нибудь значительное пополнение четнических воинских контингентов. Да и само отношение масс, в основном крестьянства, к мобилизации оказалось весьма неоднозначным. Если некоторая часть населения отзывалась на призыв, в ряде случаев даже с энтузиазмом, то другая часть стремилась тем или иным образом уклониться, и это стремление быстро охватывало все больший слой населения Сербии. Так же как вообще ширились настроения дистанцирования от четников, от оказания им содействия и помощи²⁷.

Такое развитие событий, как и в целом изменение ситуации в Сербии, в огромной мере происходили под воздействием тяжелых ударов, которые по четникам нанесли партизанские силы уже в августе, в ходе боев, развернутых после первой волны своего прорыва в Сербию. Вместе с тем серьезнейшее влияние на сербское население оказало известие об упомянутом выше указе Петра II от 29 августа, которым Михайлович официально был лишен должности «начальника штаба Верховного командования в оккупированном Отечестве». Это во многом вело к разрушению политических позиций равногорского движения, к подрыву его массовой поддержки. Между тем как раз с рубежа августа – сентября, когда вступила в действие вторая волна прорыва сил Тито в Сербию, последовали их особенно мощные удары по четникам. В первой декаде сентября крупные соединения Михайловича потерпели от партизан жестокое поражение в Западной Сербии, где находился его штаб, в результате чего сосредоточенная там четническая группировка была отброшена на север²⁸. И в такой обстановке новый тяжелый политический урон равногорскому движению нанесло столь же вынужденное, как и указ от 29 августа, выступление Петра II по британскому радио 12 сентября с призывом ко «всем сербам, хорватам и словенцам» присоединиться к «Народно-освободительной армии под руководством маршала Тито»²⁹. В итоге всех этих обстоятельств в разных частях Сербии начался растущий отлив из четнических формирований и фактический распад ряда из них. Цепь партизанских успехов продолжилась³⁰.

Во все ухудшавшихся для него условиях Михайлович был вынужден со своим штабом перебираться с места на место. А 24 сентября он вообще перешел в Боснию. Это было обусловлено не только все нараставшим преобладанием партизан над его силами в Сербии, но и серьезной тревогой, которая возникла среди верхушки равногорского движения в связи с тем, что советские войска в результате своего стремительного наступления во второй половине августа 1944 г. в Румынии, а затем вступления в начале сентября в Болгарию, вышли к довоенным границам этих стран с Югославией, главным образом к северо-восточным и восточным рубежам Сербии. Михайлович стал опасаться, что они могут войти в Сербию и выступить заодно с партизанами³¹. Такая перспектива грозила его силам еще большими трудностями, если ни полной катастрофой.

Восстановление независимой Югославии и утверждение коммунистической власти. В противоположность четникам, для руководства новой Югославии сосредоточение сил Красной Армии на югославских, прежде всего сербских, границах означало приход долгожданного союзника и возможность осуществления того замысла, с которым Тито обращался к Сталину еще в июле. И теперь, с согласия Кремля, 19 сентября Тито, скрытно от западных союзников, вылетел с острова Вис на советском военном самолете в румынский город Крайова, а оттуда 21 сентября прибыл в Москву. Там в течение недельного секретного пребывания состоялись его встречи со Сталиным, а также некоторыми другими высокопоставленными представителями СССР. В ходе этих встреч были приняты Кремлем решения, соответствовавшие просьбам Тито. Главным являлось решение о вступлении на югославскую территорию крупной советской военной группировки, состоявшей из войск 3-го Украинского фронта, левого крыла 2-го Украинского фронта, а также Дунайской военной флотилии. Эта группировка (общей численностью, по подсчетам нынешней российской военной историографии, в 300 тыс. человек³²) должна была развернуть вместе с партизанскими силами – Народно-освободительной армией Югославии (НОАЮ) – боевые операции в Сербии с Воеводиной. Участие войск Красной Армии было призвано решающим образом помочь освобождению северо-восточной части Югославии от гитлеровской оккупации и одновременно установлению там власти революционного режима, представленного АВНОЮ и НКОЮ, а вместе с тем создать возможность последующего советского наступления на север – в Венгрию. Во время переговоров Тито в Москве и затем с представителями командования 3-го Украинского фронта в Крайове, куда он вернулся 28 сентября, были согласованы ключевые вопросы предстоявшего проведения операций советской группировки вместе с НОАЮ³³.

Руководство СССР приняло также решение о значительном усилении помощи в снабжении НОЛЮ, в ее реорганизации в подлинную армию. Предусматривались передача ей вооружения и снаряжения для 12 стрелковых дивизий, помощь в создании бронетанковых войск, авиации и других родов полноценных вооруженных сил. В оперативное подчинение командования НОЛЮ переходила советская авиационная группа из двух авиадивизий и района авиационного базирования, которые после подготовки необходимого югославского персонала и замены им советского целиком передавались в состав НОЛЮ. Еще перед прибытием Тито в Москву и затем во время переговоров, которые с ним велись в советской столице, было решено расширить подготовку в военных учебных заведениях СССР кадров для НОЛЮ и о направлении в нее советских инструкторов³⁴.

Кроме того, в ходе визита Тито в Москву была при активном участии, если ни инициативе, Георгия Димитрова достигнута санкционированная советской стороной договоренность, чтобы к предстоявшим операциям на территории Югославии привлечь также армию установленного в Болгарии 9 сентября 1944 г. нового режима т. н. народной демократии, в котором ведущую роль играла компартия. Еще до московских переговоров Димитров по радиосвязи обращался к Тито с предложением о совместных действиях болгарских войск с югославскими партизанскими силами против немцев. Однако для руководства новой Югославии это был сложный вопрос, ибо речь шла о войсках, которые находились на югославской территории, когда Болгария еще была союзницей гитлеровской Германии. С конца августа 1944 г. болгарские оккупационные силы стали выводиться из Сербии. А в сентябре начался отход болгарских войск и из Вардарской Македонии. Позиция Тито по вопросу, поставленному в радиограмме Димитрова, менялась, испытывала колебания. Он ответил Димитрову, что ввиду прежней роли болгарской армии на югославской территории ее пребывание там даже для действий, совместных с НОЛЮ, было бы непопулярно в Сербии и Македонии, а потому нецелесообразно и вредно. Однако в середине сентября он инструктировал штаб НОЛЮ в Вардарской Македонии о необходимости координации операций с новым командующим болгарских войск в этом регионе, назначенным после установления 9 сентября «болгарского народного правительства»³⁵. На переговорах в Москве договоренность о том, чтобы болгарские вооруженные силы участвовали вместе с Красной Армией и НОЛЮ в действиях на югославской территории, была достигнута в тесной связи с одновременно согласованным решением Тито и Димитрова о нацеленности на союз между новыми режимами Югославии и Болгарии, вплоть до их будущего объединения в южнославянской федерации³⁶. Важным фактором являлось и то, что уже ко времени московских переговоров болгарские войска были поставлены в оперативное подчинение командования 3-го Украинского фронта. Договоренность об их участии в запланированных военных действиях в Югославии была затем закреплена на состоявшихся в начале октября в Крайове переговорах Тито с представителями нового болгарского правительства³⁷.

26 сентября правительство СССР уведомило правительства Англии и США, что советские войска войдут в Югославию. А 29 сентября, когда это произошло, о том же было объявлено в официально опубликованном сообщении ТАСС. Но и в том, и в другом случае в качестве причины фигурировали только «интересы развития боевых действий против германских и венгерских войск в Венгрии», и подчеркнуто говорилось о временном вступлении советских сил лишь на «югославскую территорию, граничащую с Венгрией». При этом дело изображалось так, будто по данному поводу «советское командование» обратилось за разрешением к НКОЮ и верховному командованию НОЛЮ, а те согласились «удовлетворить просьбу», но выдвинули «условие», что в районах расположения частей Красной Армии будет действовать гражданская администрация НКОЮ. И советское командование «приняло» такое условие³⁸. Подобная искусственная версия, не имевшая ничего общего с действительностью, была призвана, с одной стороны, хотя бы формально-словесно завуалировать тот факт, что ввод советских войск направлен прежде всего на установление руководимого коммунистами политического режима в самой Югославии. А с другой стороны, эта версия имела целью оказать силам во главе с Тито, наряду с прямой военной помощью, политическую поддержку созданием международно-правового прецедента, что вступление иностранных войск на югославскую территорию возможно лишь с согласия НКОЮ и командования НОЛЮ. Прецедент должен был усилить позиции новой Югославии, указывая, что СССР считает фактически только ее структуры носителем югославской государственности, а не королевское правительство, о котором в названных выше советских документах вообще не упоминалось. И одновременно этим посылался сигнал, предостерегавший западных союзников от высадки в Югославии без согласия нового режима и тем более в противовес ему. Как уже отмечалось, распространявшиеся в сентябре слухи о возможности подобной высадки вызывали опасения у Тито и, видимо, у советской стороны.

С произошедшим в конце сентября вступлением в Югославию советских войск стали осуществляться их совместные с НОЛЮ и при участии болгарской армии операции в Сербии и Воеводине. Параллельно им развивались военные действия в Вардарской Македонии и Косово, в которых вместе с НОЛЮ тоже участвовали болгарские силы. Ко времени развертывания этих действий значительная часть югославской Македонии уже являлась зоной активной партизанской борьбы. Ставшее там, как уже говорилось, существенным фактором с осени 1943 г., партизанское движение в последующий период, испытывая и подъемы, и падения, в целом постепенно расширялось и приобретало все большую значимость. К концу лета – началу осени 1944 г., в обстановке стремительно нараставшего краха Германии и ее сателлитов на Балканах, оно быстро превращалось в довольно масштабное, получало все более массовую поддержку. В том числе поддержка стала исходить от заметной части того населения, которое прежде было настроено в той или иной мере проболгарски или держалось лояльно по отношению к болгарской власти. В создавшейся обстановке росла среди этого населения восприимчивость к лозунгам македонского национального освобождения и создания македонской государственности, которые выдвигались и пропагандировались движением, руководимым компартией. Важным шагом в проведении этой политической линии явилось образование Антифашистского собрания народного освобождения Македонии. Созванное 2 августа 1944 г., оно провозгласило Македонию «федеральным государством в новой, демократической федеративной Югославии»³⁹.

В ходе развернувшихся в Сербии, Воеводине, Косово и Вардарской Македонии ожесточенных сражений с немецкими войсками, включая крупную армейскую группировку вермахта, которая под угрозой быть отрезанной от Германии спешно выходила через югославскую территорию из Греции и Албании, началось окончательное освобождение Югославии от оккупации и прогитлеровских режимов. 20 октября силы Красной Армии и НОЛЮ овладели Белградом. В течение осени 1944 г. почти вся восточная часть Югославии была очищена от захватчиков и действовавших с ними вместе квислинговских формирований⁴⁰.

На упомянутой территории потерпели сокрушительное поражение и четнические силы, сосредоточенные в основном в Сербии. В ходе боевых действий соединения НОАЮ повсеместно продолжали удары по четникам, тоже продолжавшим, в свою очередь, эту взаимную борьбу. Часть современной сербской историографии отмечает безрезультатные единичные попытки отдельных четнических командиров вступить в переговоры с партизанами и установить с ними взаимодействие, направленное против немцев⁴¹. Закончились крахом и попытки спасти положение сил Михайловича путем установления обоюдоприемлемых, если ни в той или иной мере союзнических, отношений с советскими войсками. Еще в конце августа, когда соединения Красной Армии стали выходить к румыно-югославской границе, Михайлович дал задание командиру четников северо-восточной Сербии полковнику Велимиру Пилетичу войти в контакт с советским командованием в Румынии. Туда Пилетич отправился 10 сентября. По некоторым сведениям, пока не получившим документального подтверждения, целью его миссии было убедить советскую сторону содействовать прекращению борьбы между четниками и партизанами, чтобы те и другие сосредоточились исключительно на действиях против немцев. А все вопросы политического устройства Югославии предлагалось решать после войны путем свободных выборов под наблюдением держав «большой тройки». Миссия Пилетича привела лишь к тому, что он вместе со своим сопровождением был арестован советскими военными властями⁴². В течение октября в различных местах Сербии командирами четнических формирований при подходе советских войск предпринимались попытки вступить в отношения с ними как с союзниками и действовать вместе против немцев. В некоторых случаях подобное первоначально удавалось, видимо, из-за недостаточной осведомленности командиров тех или иных частей Красной Армии, и ряд населенных пунктов, главным образом небольших городов, где находились германские гарнизоны, был освобожден от оккупантов совместными ударами этих частей и четников. Но очень быстро такие эпизоды стали пресекаться советским командованием и завершаться принятием мер по разоружению и ликвидации четнических формирований, вступивших в контакт с Красной Армией⁴³. Ибо план операции войск 3-го Украинского фронта в Сербии, утвержденный Сталиным, относил «реакционные войска Михайловича» к категории «противник» наряду с германскими силами и «реакционными войсками Недича»⁴⁴. Столкнувшись со все более очевидной угрозой самому их существованию, еще сохранявшиеся воинские контингенты четников стали в третьей декаде октября отходить из Сербии в Санджак и дальше в Боснию, где находился Михайлович. Многие части распадались, люди из них уходили, не решаясь покинуть Сербию и не видя перспектив продолжения борьбы. В отступившей группировке оставалось, по данным, фигурирующим в нынешней сербской историографии, около 25 тыс. человек⁴⁵.

В конце 1944 – начале 1945 г. советские войска вышли из Югославии в Венгрию и развернули там боевые действия, продвигаясь на запад и позднее вступив в Австрию. А НОАЮ, образовав фронт, примыкавший к южному флангу фронта Красной Армии, и взаимодействуя с советскими силами, вела параллельные операции на югославской территории с общим стратегическим направлением тоже на запад и северо-запад. В ходе этих операций постепенно, в течение зимы 1944/45 гг. и весны 1945 г., происходило окончательное освобождение остальных – центральной и затем западной – частей Югославии от оккупации и прогитлеровских режимов. Наряду с перевооружением и реорганизацией в подлинную армию, НОАЮ быстро стала значительно расти численно, прежде всего в результате массовой мобилизации, начавшей проводиться на окончательно освобожденной территории. По данным, ведущим свое происхождение еще из официозной югославской историографии, весной 1945 г. армия, увеличившаяся с начала осени 1944 г. чуть ли ни вдвое, насчитывала 800 тыс. человек⁴⁶.

Массовая мобилизация была очень важной, но лишь одной из составляющих в накатившей волне первоочередных политических, военных, репрессивно-карательных, экономических, социальных, пропагандистско-идеологических и иных мер, которые начали предприниматься революционной властью, быстро устанавливавшейся под руководством КПЮ на территории, окончательно освобожденной от оккупации. Из коммунистов, других активистов и сторонников движения, возглавлявшегося компартией, повсеместно создавались локальные органы этой власти – народно-освободительные комитеты, формировались различные структуры управления и контроля. В Белграде сразу после его освобождения развернулась повседневная деятельность разместившихся там высших органов новой Югославии: НКОЮ, Президиума АВНОЮ и фактически главного центра власти – руководства КПЮ. Там же под контролем нового режима было уже 9-12 ноября 1944 г. проведено собрание делегатов, названное Великой антифашистской народно-освободительной скупщиной Сербии. Оно фигурировало как «представительство народа» и декларировало легитимность установления «народной власти» в Сербии как одной из шести составных частей федеративной Югославии, обозначенных решениями II сессии АВНОЮ. В ходе собрания была образована Антифашистская скупщина народного освобождения Сербии в качестве постоянного законодательного органа⁴⁷.

Еще перед вступлением советских войск в Югославию, а затем с началом их участия в развернувшемся изгнании оккупантов из страны британское правительство и Шубашич стали проявлять серьезную озабоченность по поводу дальнейшей политической перспективы при складывавшейся ситуации. Они направляли усилия на то, чтобы как можно скорее добиться от Тито создания единого югославского правительства на базе объединения НКОЮ с эмигрантским кабинетом и заключения компромиссного политического соглашения, которое бы позволило предотвратить коммунистическое единовластие, обеспечить некоммунистическим силам определенную степень доступа к управлению страной и участию в ее послевоенном развитии. В этом духе с конца августа и вплоть до начала октября 1944 г. в адрес Тито был направлен ряд посланий Шубашича, Идена, Черчилля. Вместе с тем британскому послу в Москве были даны инструкции добиваться от правительства СССР, чтобы оно согласилось с необходимостью скорейшего образования единого югославского правительства и воздействовало в данном отношении на Тито⁴⁸. Вступление советских войск в Югославию рассматривалось в Лондоне как важнейший фактор, который был способен повести к столь значительному укреплению позиций новой государственности, что весь план компромисса мог оказаться под вопросом⁴⁹. Однако усилия англичан и Шубашича оставались вплоть до начала октября безрезультатными: в ответах, которые им приходили от Тито, тот неизменно отделывался утверждениями, что еще не настало время для практических шагов по созданию объединенного правительства⁵⁰.

В сложившейся ситуации Черчилль, прилетевший 9 октября 1944 г. вместе с Иденом и рядом высокопоставленных британских военных в Москву для переговоров по актуальным проблемам завершающего этапа войны, решил непосредственно обсудить с советским руководством и югославский вопрос. Британский премьер поставил его в общих рамках своего замысла о достижении договоренности с Кремлем по поводу соотношения влияния СССР и Англии в четырех балканских странах – Румынии, Болгарии, Югославии, Греции, а также в примыкающей к Балканам Венгрии. На состоявшейся сразу же в день прибытия в Москву встрече со Сталиным Черчилль предложил, чтобы в Югославии и Венгрии такое соотношение было 50 % на 50 %, в Румынии советское влияние составляло бы 90 %, а британское 10 %, в то время как в Греции – наоборот, 90 % у Англии и 10 % у СССР; наконец, в Болгарии СССР имел бы 75 %, а Англия – 25 %. Сталин тут же вступил в торг с британским премьером, что было продолжено в последующие дни на переговорах между Молотовым и Иденом по этому вопросу. Советские участники выражали согласие на фактический контроль Англии в Греции, но настаивали на аналогичном положении СССР в отношении Болгарии, а не только Румынии и старались добиться в той либо иной степени преимущественной, а не равной с англичанами роли Советского Союза в Югославии и Венгрии. В итоге переговоры между Молотовым и Иденом завершились тем, что в качестве более или менее согласованных стали фигурировать в отношении Болгарии и Венгрии пропорция 80 % советского влияния на 20 % британского, а в отношении Югославии, Греции и Румынии – те же пропорции, которые были изначально выдвинуты Черчиллем⁵¹.

Предложением о «процентном соглашении» англичане, стремясь гарантировать наиболее важный для них контроль в Греции, где в начале октября происходила высадка их войск, в то же время пытались все-таки получить для себя (или вместе с США) некоторые позиции в странах, куда к тому времени вошли советские войска. И особенно, как свидетельствовал ход московских переговоров, в Югославии, в отношении которой британская сторона упорно стремилась к договоренности о получении влияния, более или менее равного советскому. Примерно такое соотношение и должно было, по замыслу Черчилля, быть реализовано созданием единого югославского правительства, одну часть которого составляли бы те, чьим патроном выступала Москва, а другую – те, кому протежировал Лондон. В распоряжении исследователей до сих пор отсутствуют документы о политических калькуляциях, делавшихся кремлевским руководством в связи с советско-британскими переговорами. И в частности о том, как накануне, а возможно, и во время этих переговоров согласовывался между советской стороной и Тито вопрос о линии поведения по отношению к требованиям англичан и Шубашича о скорейшем создании единого югославского правительства. Однако показательно, что 9 октября, как раз в день начала переговоров Черчилля в Москве, Шубашич получил сообщение от Тито, в котором тот, в отличие от прежних своих ответов, выразил готовность обсудить вопрос о формировании единого правительства и пригласил эмигрантского премьера прибыть через 10–15 дней для встречи⁵². Очевидно, позиция Тито координировалась с Кремлем: как до 9 октября, когда целью было оттянуть переговоры с Шубашичем о едином правительстве до момента, наиболее благоприятного для сил, возглавляемых КПЮ, так и 9 октября, когда встала необходимость договоренности с Черчиллем, а положение сил, руководимых компартией, становилось многократно прочнее по мере установления их контроля в освобождаемой от оккупантов Сербии и всей восточной части Югославии.

Переговоры между Тито и прилетевшим на встречу с ним Шубашичем начались вслед за освобождением Белграда, в обстановке дальнейшего развития событий в пользу новой Югославии. В данных обстоятельствах эмигрантскому премьеру пришлось, как и на Висе, принять в основном условия, которые выдвинул НКОЮ. На этой базе было 1 ноября 1944 г. в Белграде подписано Тито и Шубашичем соглашение, окончательно откорректированное и утвержденное на заседании НКОЮ 2 ноября. Позже, 7 декабря, Тито и Шубашич подписали также дополнения к упомянутому соглашению⁵³.

Названными документами объявлялось временное состояние своеобразной формально-правовой двойственности государственно-политического устройства Югославии. С одной стороны, в качестве главных составляющих этого устройства фигурировали основы новой государственности, конституированной на II сессии АВНОЮ. В частности содержалась ссылка на остающиеся в силе решения II сессии АВНОЮ о межнациональных отношениях, т. е. фактически о федеративной структуре югославского государства. И по-прежнему законодательная власть оставалась у АВНОЮ. Причем указывалось, что оно сохранит эту функцию до тех пор, пока Учредительная скупщина, которая должна быть созвана после освобождения всей страны, не закончит свою работу определения послевоенного конституционного строя. С другой стороны, заявлялось, что, поскольку в сообществе Объединенных Наций Югославия признана еще в ее старом виду, т. е. как монархия, она перед внешним миром будет представлена в таком виде и дальше, до тех пор, «пока не получит, свободным решением народа, свою окончательную форму правления». И до этого времени, «чтобы избежать любого возможного обострения отношений в стране», король Петр II туда не возвращается, а в его отсутствие королевскую власть будет осуществлять регентство (регентский совет). Предусматривалось, что его состав должен быть назначен конституционным актом короля, но лишь из лиц, предложенных королевским правительством по предварительному согласованию между председателем НКОЮ Тито и председателем королевского правительства Шубашичем.

Главным пунктом Белградского соглашения Тито – Шубашича было то, что с назначением регентства могло быть образовано единое югославское правительство взамен НКОЮ и эмигрантского кабинета. В отличие от регентов, которые при своем назначении должны были присягать королю, для правительства соглашением предусматривалась присяга народу. Были намечены структура, а дополнением от 7 декабря – и персональный состав правительства. В том числе посты главы правительства и министра обороны предназначались Тито, министра иностранных дел – Шубашичу. В качестве непременных и первоочередных задач правительства особо указывались: опубликование декларации, которая провозглашала бы основные демократические свободы и права, а также права собственности и частной инициативы, равно как содержала бы их гарантии; организация исполнительной власти в стране; организация демократической судебной системы с независимым судопроизводством. Важнейшей задачей, осуществление которой означало бы завершающую фазу временного переходного государственно-правового устройства, являлось проведение выборов в Учредительную скупщину. Их следовало назначить не позднее, чем через три месяца после освобождения всей страны. Устанавливалось, что выборы будут проведены по избирательному закону, который для этого заблаговременно примут. Предусматривалось, что закон должен гарантировать основные демократические свободы (слова, печати, собраний, объединений), всеобщее избирательное право и тайное голосование, право выдвижения кандидатских списков отдельных либо объединившихся политических партий, корпораций, групп или отдельных лиц, но при условии, что во время войны они «не сотрудничали с врагом». Те, в отношении кого «будет доказано, что они сотрудничали с оккупантами», избирательных прав лишались⁵⁴.

Формально фигурировавшее как компромисс, соглашение фактически было исключительно в пользу новой Югославии. Намеченное им переходное государственно-политическое устройство означало на деле сохранение той революционной системы власти, которая уже устанавливалась на обширной территории, окончательно освобожденной от оккупантов. Атрибуты же прежней государственности в виде королевских прерогатив, передаваемых регентству, оказывались символическими. Ибо механизм назначения регентов изначально исключал любую кандидатуру, с которой не был бы согласен НКОЮ, а законодательная власть оставалась у АВНОЮ, в то время как полномочия регентства вообще никак в соглашении не фигурировали. Что же касалось единого правительства, то, согласно его намеченному персональному составу, представители народно-освободительного движения должны были составлять в нем абсолютное большинство: тех, кто не принадлежал к движению, набиралось, включая Шубашича, всего два-три человека из 25 членов кабинета. Само большинство было примерно наполовину из коммунистов, а наполовину – из последовательных союзников КПЮ либо, в отдельных случаях, из попутчиков, но в то время достаточно устойчивых.

Шубашич, однако, не видел иного выхода, кроме заключения хотя бы такого соглашения. Он исходил из того, что большего все равно невозможно добиться от сил, возглавлявшихся Тито, поскольку они обладали реально устанавливаемой властью. Альтернативой же соглашению являлся лишь конфликт, способный, по мнению Шубашича, нанести ущерб возрождению Югославии. Все, на что оставалось надеяться эмигрантскому премьеру, это на предусмотренную соглашением демократическую процедуру послевоенных выборов в Учредительную скупщину, включая свободу деятельности партий, которые бы имели возможность выступать самостоятельно по отношению к КПЮ и до известной степени оппонировать ей по тем или иным вопросам. Шубашич питал иллюзии, что определенная демократичность послевоенного порядка будет коммунистами допущена. Ему казалось, что в этом направлении на Тито нажмут не только Черчилль, но и Сталин, заинтересованный в межсоюзническом урегулировании югославского вопроса. На Шубашича, который вместе с заместителем председателя НКОЮ Эдвардом Карделем, следующей после Тито фигурой в руководящей иерархии КПЮ, посетил Москву 20–24 ноября и был принят 22 ноября Сталиным, большое впечатление произвели демонстративные высказывания в пользу демократических выборов в Югославии, сделанные советским вождем при этой встрече. В присутствии Шубашича Сталин, обращаясь к Карделю, критиковал, в частности, то, что Великая антифашистская народно-освободительная скупщина Сербии была образована не в результате подлинных выборов, а путем делегирования с митингов и собраний, проводившихся на местах народно-освободительным движением. Он говорил, что в Югославии нужны не революционные эксперименты, а нормальные демократические процедуры. И что в более общем плане речь не должна идти о том, чтобы во внутриюгославском устройстве следовать советскому примеру. Похоже, эмигрантскому премьеру не приходило в голову, что подобные высказывания могут быть всего лишь тактической игрой, призванной произвести впечатление как на него самого, так и на британское правительство, которое он проинформирует о словах Сталина⁵⁵.

Между тем, что касалось британского правительства, то оно встретило Белградское соглашение весьма скептически. Черчилль считал, что Шубашич «продался Тито по весьма низкой цене», а соглашение является «безнадежно односторонним и может означать только одно: диктатуру Тито». Скептическим было и отношение администрации США⁵⁶. А Петр II, вообще настроенный против Белградского соглашения, которым предусматривалось фактически отречение короля путем передачи его полномочий регентству, отказался санкционировать два важнейших пункта соглашения. Один касался порядка назначения регентов, при котором монарх оказывался лишенным права определять их кандидатуры, а мог только принять те, что были бы согласованы между Тито и Шубашичем. Другой пункт был о том, что законодательная власть целиком будет у АВНОЮ, составленного, как подчеркивал Петр, из представителей только одной стороны – народно-освободительного движения. 11 января 1945 г. король заявил о своей позиции публично⁵⁷. Поскольку для руководства новой Югославии отказ от названных пунктов был неприемлем, позиция короля могла на практике вести лишь к одному – срыву соглашения.

Но столь радикального результата английское правительство не хотело. Черчилль понимал, сколь низки в реально сложившихся условиях шансы добиться от Тито существенно большего по сравнению с тем, что содержалось в Белградском соглашении. И полагал, что в случае его срыва о каких-либо возможностях Лондона в югославском вопросе не придется и думать. В итоге, подобно Шубашичу, британская сторона, несмотря на огромное недовольство соглашением, предпочитала его реализацию, оказывая с данной целью серьезный нажим на Петра II, вплоть до угрозы, что, если король продолжит упорствовать, соглашение будет введено в действие помимо монаршей воли⁵⁸. В этом направлении на англичан воздействовала как позиция коммунистического руководства новой Югославии, так и позиция Сталина. Первое устроило на подконтрольной ему территории массовые «спонтанные» демонстрации против короля в качестве ответа на упомянутое заявление Петра 11 января и делало вид, что готово вовсе отказаться от соглашения, если англичане и Шубашич не преодолеют быстро королевское противодействие. А Сталин непрерывно настаивал в переписке с Черчиллем, чтобы соглашение было как можно скорее введено в действие независимо от того, согласен Петр или нет⁵⁹. Москве это было важно, ибо с созданием объединенного югославского правительства западные союзники должны были признать его, а значит, в действительности – ту руководимую компартией власть, которая устанавливалась в Югославии. По той же причине неотложная реализация соглашения оказывалась необходимой для Тито.

Перед лицом советского и вынужденного британского требований о том, чтобы Белградское соглашение было срочно введено в действие, правительству США, пытавшемуся вначале уклониться от прямого участия в решении этого вопроса и не оказывать на Петра II нажима в пользу санкционирования договоренностей между Тито и Шубашичем, пришлось на рубеже января – февраля 1945 г. заявить об одобрении соглашения⁶⁰. Королю, надеявшемуся до того на хотя бы американскую поддержку, не оставалось ничего иного, как отступать. В итоге, после предпринимавшихся им комбинаций с увольнением, а затем вновь назначением возглавляемого Шубашичем эмигрантского правительства, Петр 29 января был вынужден объявить, что согласен передать свою власть регентству. Однако вслед за тем начались сложности с назначением регентов, поскольку король отвергал некоторые из кандидатур, исходивших от Тито, и взамен выдвигал (временами при согласии Шубашича) другие, которые, в свою очередь, отказывалось принять руководство новой Югославии⁶¹.

Между тем вопрос о необходимости безотлагательной реализации Белградского соглашения был поставлен на Крымской конференции руководителей СССР, США и Великобритании, состоявшейся 4-11 февраля 1945 г. Инициатива исходила как от советской стороны, так и от британской. Советская выступала за то, чтобы «большая тройка» рекомендовала Тито и Шубашичу немедленное осуществление соглашения. Британская сторона также выступила за его реализацию, но стала добиваться того, чтобы рекомендация конференции содержала при этом дополнения-поправки к соглашению. Одна из поправок предусматривала расширение АВНОЮ путем включения в него тех депутатов довоенной югославской скупщины, «которые не скомпрометировали себя сотрудничеством с врагом», и таким образом был бы создан временный парламент. Другой поправкой имелось в виду, что законодательные акты АВНОЮ будут подлежать утверждению Учредительной скупщиной. Еще один пункт британских предложений заключался в том, чтобы было заявлено, что новое югославское правительство будет лишь временным «до свободного выражения воли народа»⁶².

Поправки англичан основывались на коррективах Белградского соглашения, которые вырабатывались Шубашичем во второй половине января, когда он старался уломать Петра II, чтобы тот санкционировал соглашение. Идея подобной корректировки обсуждалась членами эмигрантского правительства, и некоторым из них, как можно понять, она представлялась также способом создать для тех, кто не принадлежал к народно-освободительному движению, хотя бы какие-то перспективы расширения доступа к участию в политической жизни Югославии и влияния на ход событий в стране. По этой ли причине или для нейтрализации Петра, а возможно, из-за того и другого, но идея англичанам понравилась. Еще до того, как они предложили соответствующие поправки в Ялте, британская сторона и Шубашич договорились о том, что вопрос о такого рода коррективах соглашения эмигрантский премьер поставит перед Тито⁶³.

В ответ на предложения, выдвинутые англичанами на конференции, Сталин и Молотов подчеркивали, что необходимо прежде всего ввести безотлагательно в действие уже существующее соглашение Тито – Шубашича, а не затягивать дело внесением поправок. В то же время, учитывая позицию партнеров по «большой тройке», советская сторона сочла нужным принять основные британские дополнения. В итоге Сталин, Черчилль и Рузвельт рекомендовали Тито и Шубашичу немедленно ввести в действие Белградское соглашение в том виде, как оно было заключено. Одновременно решение конференции содержало рекомендацию, чтобы уже новое, объединенное югославское правительство осуществило то, что предусматривалось двумя британскими поправками: 1. расширение АВНОЮ и его превращение во временный парламент; 2. утверждение законодательных актов АВНОЮ Учредительной скупщиной. Пункт о временном характере единого югославского правительства был, по советскому предложению, снят⁶⁴.

Хотя даже после Крымской конференции еще почти три недели продолжались сложности вокруг кандидатур в регентский совет, однако, в конце концов, король был вынужден отступить полностью. 2 марта он назначил регентство из трех членов: все являлись кандидатами, предложенными верхушкой новой Югославии или с ней согласованными. 5 марта как НКОЮ, так и правительство Шубашича подали в отставку. 7 марта в Белграде регентский совет назначил объединенное югославское правительство, которое возглавил Тито⁶⁵.

Персональный состав нового правительства несколько отличался от намеченного Белградским соглашением, но внутриправительственное соотношение политических сил было примерно аналогичным тому, какое имелось в виду при заключении соглашения. Из 28 членов Совета министров 25 человек принадлежали к лагерю народно-освободительного движения. Около половины из них были коммунистами, в чьих руках находились ключевые позиции в правительстве, а большинство остальных – их последовательными союзниками. Причем, КПЮ продолжала, кроме правительства, по-прежнему целиком руководить всей системой власти на территории, освобожденной от оккупации и прогитлеровских режимов. Тремя членами Совета министров, не принадлежавшими к народно-освободительному движению, были находившиеся до того в эмиграции видный довоенный сербский политик и лидер Демократической партии Милан Грол, который теперь получил пост одного из двух вице-премьеров, Иван Шубашич, ставший министром иностранных дел, и его коллега по прежнему руководству ХКП Юрай Шутей, назначенный министром без портфеля. Будучи абсолютно крохотным меньшинством, они к тому же не получили реальных рычагов власти. Участие Грола и Шутея в правительстве являлось вообще символическим, ибо они не имели под началом никаких ведомств. Роль же Шубашича как главы МИДа была в значительной мере номинальной, ибо основные внешнеполитические решения принимались без него верхушкой КПЮ и руководящий состав министерства, дипломатических представительств за рубежом, ставший укомплектовываться преимущественно коммунистами либо их твердыми союзниками, действовал по указаниям Тито, а также Карделя, во многом курировавшего сферу внешней политики⁶⁶.

На своем первом заседании 9 марта 1945 г. правительство приняло программную декларацию, вслед за тем опубликованную. В ней содержались все те элементы, которые предусматривались Белградским соглашением. При этом, однако, декларация с достаточной определенностью указывала, что деятельность правительства будет основываться на том общественно-политическом порядке, который стал результатом, как формулировалось, «освободительной борьбы» и был выражен в решениях II сессии АВНОЮ. Власть, созданная на освобожденной территории, характеризовалась как народная и демократическая. Что касалось дополнительных рекомендаций Крымской конференции, то в декларации, хотя и без прямого упоминания о них, содержалось обещание расширить АВНОЮ и сформировать временную скупщину, а затем представить все решения АВНОЮ и временной скупщины на суд Учредительной скупщины. Но, в отличие от ялтинских рекомендаций, в правительственной декларации говорилось о пополнении АВНОЮ и его президиума не депутатами последней довоенной скупщины, а «представителями прогрессивных политических демократических групп», не скомпрометированных сотрудничеством с врагом. Сроки расширения АВНОЮ и создания временного парламента не назывались; заявлялось лишь, что это будет сделано «в ближайшее время» и «явится одной из первых забот правительства»⁶⁷.

Вслед за своим образованием объединенное югославское правительство было дипломатически признано державами «большой тройки», направившими в Белград своих послов, а также другими государствами антигитлеровской коалиции. Хотя с формально-правовой точки зрения оно являлось правительством Королевства Югославия, на самом деле функционировало как неотъемлемая часть той новой государственности, которая утверждалась под коммунистическим руководством на освобождаемой от гитлеровцев югославской территории. И дипломатическим признанием, которое получило правительство, достигалось в реальности урегулирование международного положения этой государственности. Ее фактическое существование отражалось, в частности, и в том, что в официальных актах и документах органов новой власти, включая также правительство, вовсе не употреблялось обозначение страны как королевства, а стало явочным порядком все больше фигурировать название Демократическая Федеративная Югославия (ДФЮ).

Чрезвычайно важным дипломатическим шагом в упрочении международного положения ДФЮ стало заключение советско-югославского договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве, подписанного 11 апреля 1945 г. в Москве во время визита в СССР правительственной делегации Югославии во главе с Тито. Договором предусматривалось взаимное оказание военной и иной помощи и поддержки, развитие экономических и культурных связей⁶⁸. Будучи по форме аналогичен ранее подписанным в ходе войны договорам между СССР и такими странами антигитлеровской коалиции, как Великобритания, Франция, Чехословакия, советско-югославский договор имел, однако, иной, особый характер. Заключенный между Советским Союзом и устанавливавшимся в Югославии, по сути, коммунистическим режимом, он явился первым договорным оформлением отношений в рамках начавшего формироваться блока СССР и тех восточноевропейских государств, где при ликвидации гитлеровского господства стала утверждаться руководимая компартиями так называемая народная демократия.

Тем временем, параллельно вышеназванным событиям, в центральной и западной частях Югославии вместе с боевыми действиями, которые НОАЮ, с 1 марта 1945 г. переименованная в Югославскую армию (ЮА), вела за освобождение этих территорий от гитлеровцев, продолжалась гражданская война. В ней борющимися сторонами по-прежнему были НОАЮ/ЮА, вооруженные силы НГХ и других прогитлеровских администраций, четнические формирования.

С произошедшим, как уже говорилось, в конце октября 1944 г. вынужденным уходом из Сербии в Санджак, а потом далее в Восточную Боснию силы Михайловича, до того все еще претендовавшие на роль антиоккупационного военно-политического соперника народно-освободительного движения, оказались в ситуации их все быстрее нараставшего поражения и отсутствия перспектив. Вскоре после стремительного исхода из Сербии четники в декабре 1944 г. отступили и из Черногории, которую с тяжелыми боями покинули германские войска: на рубеже 1944–1945 гг. контроль над ней и Санджаком полностью установила НОАЮ.

До этого руководство черногорских четников, во главе которого стоял Павле Джуришич, планировало превратить Черногорию вместе с Санджаком, а также частично с Северной Албанией, где у Джуришича были связи с местными албанскими властями, противостоявшими прокоммунистическим партизанам, в район концентрации антикоммунистических военных формирований. Особый расчет был на приход сюда крупных четнических контингентов, отступавших из Сербии. Джуришич призвал их идти в Черногорию и был обуреваем идеями дождаться здесь, как он надеялся, высадки западных союзников на черногорское либо албанское побережье или же, объединив четников Сербии и Черногории, пробиваться всем вместе в Грецию, где высадка британских войск уже произошла. Но во время ухода четников из Сербии большинство их командиров при обсуждении 21 октября 1944 г. призыва Джуришича склонилось все-таки к необходимости следовать директиве Михайловича, ждавшего их в Восточной Боснии. Тем не менее, Джуришич даже в ноябре через представителя Нойбахера в Черногории договаривался с тамошним германским командованием о том, чтобы при планировавшемся отступлении немцев из черногорских пределов в Боснию они передали бы ему некоторую часть вооружения и припасов, а он перенял бы от них власть в Черногории, которую бы провозгласил свободной и суверенной. 19 ноября на созванном им заседании ряда сотрудничавших с ним деятелей был создан Национальный комитет Черногории, Боки и Старого Раса, которому отводилась роль подготовленного противовеса подконтрольной гитлеровцам Народной управе. Если верить некоторым данным, фигурирующим в историографии и мемуаристике, Джуришич носился одно время с мыслью, что в Черногорию смогут прибыть Петр II, эмигрантское правительство и какие-то подчиняющиеся им части «югославской армии» за границей. Но все подобные замыслы пошли прахом, когда к концу ноября в штабе Джуришича был получен приказ Михайловича о концентрации всех четнических сил в Восточной Боснии. Несмотря на споры и колебания в штабе и черногорском Национальном комитете, в итоге все-таки решили идти в Боснию. Насколько можно судить, на это решение немаловажное влияние оказало предстоявшее отступление из Черногории в Боснию немецких войск, обусловленное боязнью германского командования, что они могут быть отрезанными от остальной части вермахта и Германии в обстановке продвижения Красной Армии и НОЛЮ по обеим сторонам Дуная на запад. С уходом немцев и в условиях, когда расчет на приход в Черногорию значительных четнических сил из Сербии не оправдался, у черногорских четников было мало шансов в одиночестве противостоять нараставшим ударам НОЛЮ. Под этими ударами формирования, находившиеся под общим командованием Джуришича, стали уходить в Боснию фактически синхронно (а по утверждениям югославской официозной историографии, – просто заодно) с германскими соединениями, вместе с которыми эвакуировалась и Народная управа⁶⁹.

Сконцентрировавшиеся в конце 1944 – начале 1945 г. в Восточной Боснии под верховным руководством Михайловича четники из Сербии, Черногории, частично из Герцеговины и некоторых боснийских районов представляли собой крупную воинскую группировку: по различным, довольно приблизительным данным, около 40 тыс. человек, а возможно, больше. На достаточно обширной территории, где находилась и, совершая те или иные маневры, перемещалась эта группировка, происходили ее ожесточенные столкновения и нередко весьма значительные бои с оперировавшими там же, с одной стороны, вооруженными силами НГХ, с другой – соединениями НОЛЮ. Стычек с германскими войсками Михайлович старался избегать. Несмотря на высказывавшиеся в ряде случаев возражения Михайловича, ряд четнических командиров стремился устанавливать контакты с немцами в расчете как на поддержку с их стороны против «красных», так и на получение от них, во имя целей борьбы с НОЛЮ, оружия, снаряжения и, прежде всего, боеприпасов, в чем четники испытывали ощутимый недостаток. Острой была также нехватка продовольствия и теплого обмундирования, что при суровой горной зиме и тяжелых бытовых условиях вело к массовому истощению, заболеваниям, смертности среди воинского состава, а также многочисленных беженцев – членов семей, пришедших вместе с черногорскими четниками. Под влиянием этого быстро нарастало дезертирство из четнической группировки, чему в определенной мере способствовала и объявленная Президиумом АВНОЮ в конце ноября 1944 г. амнистия тем четникам, как и военнослужащим домобранских войск НГХ и Словенского домобранства, которые до середины января 1945 г. сложат оружие и предстанут перед органами НОЛЮ или местными народно-освободительными комитетами⁷⁰.

В сложившейся ситуации резко обострился стоявший перед руководством группировки вопрос о том, что делать дальше.

Михайлович, исходивший из несовместимости интересов западных союзников с устремлениями СССР, упорно надеялся на неизбежность, в итоге, западного военного вмешательства в Югославии, направленного против установления в ней коммунистического диктата и ее превращения в сферу советского контроля. Такую надежду он не потерял даже тогда, когда остались без ответа его направленные в ноябре 1944 г. обращения к средиземноморскому командованию союзников, чтобы оно четников взяло под свое начало и включило их в свои планы действий в Югославии. Но пока что западного вмешательства так и не было, а между тем Михайловичу приходилось выбирать стратегию практических действий. Судя по разным, порой довольно противоречивым сведениям, которыми располагает историография, он в этих условиях склонялся к тому, чтобы в ближайшее время, видимо, до поздней весны, группировка под его командованием оставалась в Боснии, немного сдвигаясь из ее восточной части в центральную. Вместе с тем, особенно когда советские войска ушли из страны на рубеже 1944–1945 гг., генералом все больше овладевала идея, что затем необходимо, подготовившись, рассредоточить силы группировки, чтобы они вернулись на свои территории, прежде всего в Сербию и Черногорию, где развернули бы сопротивление коммунистическому режиму. У Михайловича складывались иллюзорные представления, что народ там, в частности в Сербии, ждет четников для защиты от репрессивной власти и готов оказать им поддержку. Подобные представления в той или иной мере разделялись частью командного состава группировки⁷¹.

Однако другая часть командиров стала склоняться к мысли о том, чтобы пробиваться, наоборот, на запад – в расположенные по довоенной югославо-итальянской границе районы Истрии и Словенского Приморья. В этих районах со словенским населением, оставшихся после образования Югославии за ее пределами, к концу 1944 г. разместились при германском содействии ушедшие под ударами НОЛЮ четнические силы из Далмации и Лики, во главе которых были Момчило Джуич и Добросав Евджевич, и лётичевский Сербский добровольческий корпус, переброшенный немцами при отступлении из Сербии. Лётичевцы и четники Джуича и Евджевича, сосредоточившись на новом месте при немецком покровительстве и снабжении, стали активно сотрудничать между собой на основе целей создания антикоммунистического сербского национального фронта. К ним в начале 1945 г. также при германском содействии присоединились и части Сербского ударного корпуса, покинувшие группировку Михайловича. Состоявшие из бывших недичевских войск, эти части в основном влились в Сербский добровольческий корпус. Согласно некоторым данным, о которых в историографии высказывались оценки как о сильно завышенных, перечисленные вооруженные формирования в общей сложности насчитывали до 35 тыс. человек. Их объединившиеся руководители, политически возглавленные Лётичем, призывали Михайловича вести всю находившуюся под его началом группировку на соединение с ними в Истрии и Словенском Приморье. Они строили планы, что, собравшись там вместе, сербские антикоммунистические силы все встанут под командование Михайловича. И когда настанет подходящий момент, скорее всего при поражении Германии и приходе западных союзников из Италии, эти сербские силы во взаимодействии со Словенским домобранством и другими антикоммунистическими словенскими группами провозгласят присоединение Истрии и Словенского Приморья к Словении. А последнюю объявят свободной федеральной единицей Королевства Югославия, и туда будет приглашен король Петр II, чтобы взять власть⁷².

Выбор того, по какому из названных выше вариантов действовать, приобрел в конце февраля – марте 1945 г. драматический оборот. Возглавляемые Джуришичем командиры черногорских четников и находившийся с ними Национальный комитет Черногории, Боки и Старого Раса потребовали от Михайловича вести всю руководимую им группировку в Истрию и Словенское Приморье, а прибывшая оттуда к генералу делегация склоняла его к тому же. После длительных споров и то ли некоторых колебаний, то ли тактического маневрирования Михайлович в итоге это отверг. Он ограничился тем, что послал в Истрию и Словенское Приморье специально сформированную им выездную часть своего штаба во главе с генералом Миодрагом Дамяновичем, до октября 1944 г. заведовавшим кабинетом Недича. Дамянович должен был командовать всеми упомянутыми выше формированиями, размещенными там: как четниками, так и Сербским добровольческим корпусом. Неудовлетворенные таким решением и считавшие его ошибочным, черногорские силы Джуришича вместе с некоторыми другими соединениями четников из Боснии, Герцеговины, частично из Сербии и с рядом присоединившихся к ним военных и политических руководителей равногорского движения, включая Драгишу Васича, во второй половине марта отделились от группировки Михайловича и двинулись на запад самостоятельно. Это был весьма значительный раскол⁷³.

На пути ушедших лежали районы НГХ, в которых были сосредоточены крупные воинские контингенты усташского режима. Чтобы там пройти, Джуришич попытался договориться с властями НГХ через находившегося под их покровительством черногорского сепаратиста Секулу Дрлевича. Тот с небольшой группой сообщников еще в середине 1944 г. провозгласил в Загребе создание Черногорского государственного вече как органа, добивающегося самостоятельности Черногории в рамках гитлеровского порядка в Европе. Вначале Павелич рассчитывал использовать это образование, во многом фиктивное, для достижения своих целей по поводу Черногории, в том числе для противодействия замыслам Недича о каком-то ее объединении с Сербией. А в условиях начала весны 1945 г., когда прежние цели уже потеряли актуальность, власти НГХ были заинтересованы в том, чтобы через Дрлевича привлечь вооруженные соединения черногорцев на свою сторону и таким образом получить дополнительные военные возможности для усташского режима, который напрягал силы в борьбе как против НОАЮ, так и против Михайловича. Пользуясь этой заинтересованностью НГХ и, разумеется, самого Дрлевича, Джуришич для вида вступил с ним в соглашение, по которому черногорские четники вставали под верховное руководство Дрлевича. Но при попытке Джуришича, вопреки соглашению, продолжать вести свои формирования по собственному маршруту на запад вызванные Дрлевичем войска НГХ предприняли в начале, а затем снова к концу апреля 1945 г. серьезные операции против группировки Джуришича, окружая ее. В результате часть ее была уничтожена в боях; часть, в основном только из черногорцев, а также сербов из Герцеговины, предпочла, сохраняя себе жизнь и сдавшись, быть преобразованной в т. н. Черногорскую народную армию под главенством Дрлевича, которая стала затем действовать в составе сил НГХ; наконец, еще значительное количество сдавшихся, среди которых находились сам Джуришич, масса четнических офицеров, включая ряд пошедших с Джуришичем особенно известных высших командиров, видные деятели равногорского движения, в том числе уже упомянутый Васич, часть членов Национального комитета Черногории, Боки и Старого Раса были убиты усташами⁷⁴.

Уходом всех тех, кто двинулся под руководством Джуришича, оставшаяся группировка под командованием Михайловича оказалась ощутимо ослаблена. Между тем ее положение серьезно ухудшалось с происходившим германским отступлением из Восточной Боснии, которое резко ускорилось в начале апреля. До того тактика Михайловича строилась в немалой мере с расчетом, что, пока немцы находились там, борьба с ними и союзными им войсками НГХ была основной для сил НОАЮ/ЮА, оперировавших на указанной территории. А соответственно, эти силы не были в состоянии особенно сосредоточиться на действиях против четников. С уходом немцев группировка Михайловича оказывалась в новой ситуации: теперь возникала опасная перспектива, что соединения ЮА, тем более в условиях, когда война уже явно подходила к завершению, смогут непосредственно сконцентрироваться для нанесения решающих ударов по четникам. В такой обстановке четнический руководитель начинает в первой половине апреля перемещения группировки, меняя направления, но в итоге выбирает путь через труднопроходимые районы Боснии на восток, к Дрине, с целью попасть в Сербию. Однако добраться туда не удалось. Понеся по дороге серьезные потери, очень поредевшие силы Михайловича были, в конце концов, окружены в первой половине мая 1945 г. войсками ЮА в горном районе и к середине мая разгромлены. Самому Михайловичу с несколькими людьми из его окружения удалось избежать пленения, и он стал скрываться, пока в марте 1946 г. его не арестовали⁷⁵.

Тем временем, нараставшим поражением нацистской Германии и вынужденным отступлением немецких войск в Югославии все дальше на северо-запад, к довоенным югославским границам с Италией и Австрией, был предопределен и крах двух последних прогитлеровских режимов на югославской территории – НГХ во главе с Павеличем и администрации Рупника в Словении.

Еще за полтора с лишним года до этого некоторая часть усташской верхушки, видя, особенно после капитуляции Италии, куда поворачивает ход войны, стала предпринимать усилия, направленные на то, чтобы спасти НГХ в случае возможного разгрома «третьего рейха». Планировались постепенное смягчение режима, ослабление и даже в определенной степени ликвидация его репрессивно-террористического характера, в том числе в отношении сербского населения, придание государственному порядку относительно либеральной окраски, удаление из руководства НГХ наиболее одиозных фигур и замена усташской однопартийности коалиционным правлением с участием, возможно даже на самых ведущих постах, представителей ХКП. Имелось в виду, что такой измененный политический режим, вступив в переговоры с западными союзниками, имел бы шансы быть признан ими как партнер, что создавало бы возможность в подходящий момент разорвать с гитлеровской Германией и перейти на сторону антигитлеровской коалиции. Предполагалось, что в этом случае вооруженные силы НГХ будут в состоянии противостоять вероятным попыткам германского военного вмешательства, а затем получат поддержку путем высадки англо-американских войск. Тот весьма узкий круг высокопоставленных деятелей НГХ, в котором постепенно вынашивались подобные планы, возглавлялся одним из наиболее известных усташских руководителей и идеологов Младеном Лорковичем, долгое время министром иностранных дел, а с октября 1943 г. министром внутренних дел. Его ближайшим соратником стал видный усташский деятель Анте Вокич, с октября 1943 г. министр транспорта, а самое важное – с конца января 1944 г. министр вооруженных сил НГХ.

Они действовали в определенной мере с ведома Павелича, заинтересованного, со своей стороны, в том, чтобы в случае поражения Германии получить возможность договоренности с западными союзниками и, таким образом, сохранения НГХ во главе с ним самим. Однако Павелич, если и был готов, то лишь на весьма ограниченные, во многом скорее косметические меры смягчения режима, нежели на такую либерализацию, которая бы вела к существенному изменению характера государственного устройства, а тем более угрожала бы собственной власти «поглавника». Но руководители ХКП из ближайшего окружения Владко Мачека, с которыми еще летом 1943 г. вступил в переговоры Лоркович, а вслед за капитуляцией Италии разговаривал даже сам Павелич, не были согласны только на видимость перемен. Эти деятели ХКП, в отсутствие находившегося под арестом Мачека возглавлявшиеся заместителем председателя партии Аугустом Кошутичем и фактически выполнявшим функции партийного секретаря Иваном (Иванко) Фаролфи, следовали линии Мачека: не компрометировать себя участием в коалиции с усташами под руководством Павелича. Их цель заключалась в том, чтобы были проведены демократические реформы и усташи на деле отстранены от власти, которая перешла бы к ХКП. Для Павелича такой оборот дела был, естественно, неприемлем. Между тем Лоркович и, вероятно, Вокич, первоначально имевшие в виду более чем ограниченные перемены, под влиянием развития событий постепенно сдвигались на позицию, что сохранение хорватской государственной самостоятельности важнее судьбы Павелича и радикального усташства. Из имеющихся данных не совсем ясно, к какого рода действиям в отношении «поглавника» Лоркович и Вокич в итоге готовились и когда именно собирались к ним приступить. Но, судя по некоторым сведениям, они, видимо, стали не полностью информировать Павелича о своих переговорах с руководителями ХКП. И в итоге склонились, прежде всего Лоркович, к необходимости отстранения «поглавника» от власти, то ли путем уговоров, то ли насильно, и передачи управления НГХ Мачеку.

Однако Павелич, опираясь в первую очередь на наиболее радикальные усташские круги, особенно в спецслужбах, непосредственно проводившие репрессивно-террористическую политику, предпринял 30 августа 1944 г. решительный шаг по пресечению ставшей опасной для него деятельности Лорковича и Вокича. Собрав специальное заседание правительства НГХ, он обвинил их в заговоре, подготовке путча, предательстве. Оба были лишены всех постов, чинов и арестованы. Одновременно был арестован ряд других функционеров режима и домобранских офицеров, причастных к планам т. н. «путча Лорковича – Вокича». Арестам подвергся также значительный круг деятелей ХКП, прежде всего те, кто непосредственно вел переговоры с Лорковичем и его командой, за исключением Кошутича, который, спасаясь, бежал к партизанам. Впоследствии, в основном уже к концу существования НГХ, большинство сидевших по этому делу было выпущено, но некоторых убили, как правило, тайно. В частности, при все еще невыясненных обстоятельствах – по всей видимости, в конце апреля или в начале мая 1945 г. – были убиты усташами находившиеся в заключении Лоркович и Вокич, равно как Фаролфи и его коллега по руководству ХКП Людевит Томашич⁷⁶.

Крах акции, готовившейся Лорковичем и Вокичем, был, в сущности, предопределен, поскольку оба они, будучи частью усташской верхушки и тесно связаны с Павеличем, пытались совместить несовместимое: произвести фактически переворот, но во взаимодействии с самим же «поглавником» и, по возможности, полюбовно с ним. Однако даже если бы акция оказалась успешной, замысел, что она позволит сохранить НГХ, вряд ли был осуществим. Если иметь в виду международную ситуацию, то потому, что «большая тройка» выступала за восстановление Югославии. Западные союзники, на которых был расчет Лорковича и Вокича, в своей практической политике следовали, вместе с СССР, именно этой линии, исключавшей существование НГХ⁷⁷. Если же иметь в виду внутреннее положение на югославском пространстве, и в частности непосредственно в самом Независимом государстве Хорватия, то попытка сохранения НГХ неизбежно натолкнулась бы на решительное противодействие обоих антиоккупационных движений: и народно-освободительного, и равногорского. А потому едва ли могла закончиться удачей.

Что же касалось того реального НГХ, которое с провалом акции Лорковича – Вокича так и осталось неизменным усташским режимом, по-прежнему, если даже ни еще теснее привязанным к нацистской Германии, то его судьба была решена. Его вооруженные силы, находившиеся под общим германским командованием и насчитывавшие в начале 1945 г. чуть ли ни до 150 тыс. человек, вели бои вместе с немецкими войсками и вместе с ними отступали⁷⁸. Когда на рубеже апреля – мая 1945 г. потерпел окончательное поражение «третий рейх», который затем капитулировал, наступил и конец НГХ.

Последние дни режима были отмечены метаниями его руководства, оказавшегося в тупике. В конце апреля усташская верхушка все еще носилась с планами концентрации военных сил для решительной обороны Загреба и северо-запада Хорватии от наступления ЮА, а также от удара, который, как опасались, могла бы нанести с севера, из Венгрии, Красная Армия. Даже 3 мая Павелич публично заявлял о готовности к «героической борьбе» за сохранение НГХ⁷⁹. Вместе с тем «поглавник» в тот же день утвердил подготовленное тайное обращение от имени правительства НГХ к командующему войсками западных союзников на Средиземноморье британскому фельдмаршалу Гарольду Александеру. Обращение было подписано утром 4 мая всеми членами правительства во главе с премьером Николой Мандичем (имя Павелича в обращении не фигурировало) и тут же отправлено самолетом в ставку Александера в Италии. В обращении декларировались связь и солидарность НГХ с Англией и США, утверждалось, что борьба НГХ направлена лишь на защиту хорватской национальной независимости от сербской и большевистской опасности, от поглощения Югославией. И содержался призыв помочь присылкой англо-американских войск сохранению НГХ, которое будет существовать как демократическое национальное государство⁸⁰. Видимо, чтобы подкрепить это обращение доказательством «демократичности» НГХ, «поглавник» 3 мая отменил существовавшие расовые различия между гражданами НГХ и аннулировал все прежние расовые законы⁸¹. А почти вслед за отсылкой обращения Александеру, не дожидаясь ответа на него (который в итоге дан не был), Павелич распорядился об эвакуации из Загреба и вообще из Хорватии. Вместе с находившимися на северо-западе Хорватии германскими войсками, которые устремились через Словению в направлении Австрии, чтобы сдаться не силам ЮА, а армиям западных союзников, 6 мая в том же направлении двинулись многотысячные колонны еще сохранившейся части вооруженных сил НГХ вместе с Павеличем, правительством и множеством должностных лиц режима. С ними уходило, главным образом из Загреба, и довольно значительное количество гражданского населения⁸².

Как и усташский режим, если даже ни в еще большей мере, администрация Люблянской провинции во главе с генералом Рупником, подконтрольная гитлеровцам, до самого конца по-прежнему придерживалась линии на неразрывную связь с нацистской Германией. То ли потому, что генерал, несмотря ни на что, долго продолжал сохранять свою упорно им высказывавшуюся веру в победу «третьего рейха»⁸³, то ли из-за того, что не видел для себя иного выхода. Когда же в апреле 1945 г. Рупник, согласно имеющейся в историографии оценке, уже больше не верил в немецкую победу, он занял позицию, что возможно лишь одно решение: совместное противостояние всех антикоммунистических военных формирований на словенских землях коммунистическим силам. В качестве участников такого противостояния генерал рассчитывал прежде всего на Словенское домобранство, насчитывавшее до полутора десятков тысяч человек, вместе с домобранцами из северной части Словении, главным образом Верхней Крайны, включенной оккупантами непосредственно в «третий рейх». А также на крупные сербские воинские контингенты, с конца 1944 г. разместившиеся, как уже упоминалось, в сопредельных с Люблянской провинцией районах Истрии и Словенского Приморья: четнические соединения из Далмации и Лики и вступивший в тесное сотрудничество с ними Сербский добровольческий корпус, пополнившийся затем бывшими частями Сербского ударного корпуса. В первой половине апреля 1945 г. было в этом смысле достигнуто соглашение между Рупником и объединенным руководством сербских сил, которое политически возглавлял Лётич до своей гибели в автокатастрофе 23 апреля, а в военном отношении – присланный Михайловичем генерал Дамянович. Относительно плана действий, имевшегося у Рупника, в современной словенской историографии содержатся сведения, что намечалось самостоятельно держать после ухода немцев решительную оборону словенских земель, особенно центральной части Словении с Любляной и приморской территории, от их перехода под контроль ЮА. Но на случай, если не удастся долго удерживать такую оборону, предусматривался очень постепенный, с боями, отход с позиции на позицию через Верхнюю Крайну в ее северо-западный угол, к довоенной границе с

Австрией, чтобы там в течение некоторого времени успешно защищаться и в итоге создать предпосылки для переговоров о наиболее благоприятных условиях капитуляции. Для подготовки реализации этого плана Рупник к концу апреля 1945 г. добился от германских военных властей согласия на то, чтобы от них командование Словенским домобранством и домобранцами Верхней Крайны перешло к нему и чтобы сама Верхняя Крайня была административно присоединена к Люблянской провинции⁸⁴.

Однако, помимо Рупника и вопреки ему, в Словении, прежде всего в Люблянской провинции, действовала другая сила, тоже стремившаяся воспрепятствовать установлению коммунистического правления. Это был нелегальный Национальный совет Словении (НСС), о создании которого как антиоккупационной организации еще в конце октября 1944 г. договорились продолжавшие в условиях оккупации негласную активность группы деятелей основных политических партий, выступавших на словенской политической сцене в довоенной Югославии: Словенской народной партии (клерикалы), словенской ветви Югославской национальной партии (либералы) и словенской ветви Социалистической партии Югославии. С января 1945 г. НСС, установивший связь с некоторыми словенскими политиками-эмигрантами на Западе и с Михайловичем, начал подготовку к тому, чтобы в момент, когда война подойдет к концу, взять власть. Программной целью было создание объединенной Словении, т. е. включая этнически и исторически словенские земли, остававшиеся за довоенными югославскими границами, и восстановление Югославии, но как федерации, в которой Словения была бы одним из членов. В качестве вооруженной силы, необходимой для взятия власти, планировалось образовать Словенскую национальную армию на основе уже существовавших антикоммунистических военных группировок. Важнейшими из них считались все то же Словенское домобранство, которое предполагалось оторвать от немцев, и словенские отряды четников, с первых месяцев 1944 г. воссозданные и вновь до определенной степени активизировавшиеся в Люблянской провинции. Расчеты на четников стали особенно возрастать, когда, помимо их совсем немногочисленных словенских отрядов, в районах Истрии и Словенского Приморья сконцентрировались названные выше крупные контингенты сербских четников и лётичевцев, объединившиеся под совместным командованием. Это командование, параллельно с переговорами и договоренностями, которые были у него с Рупником, вело также переговоры и согласовывало позиции с НСС. Между сербами и НСС обсуждались упоминавшиеся уже выше проекты присоединения Истрии и Словенского Приморья к Словении, ее провозглашения свободной федеральной единицей Королевства Югославия и приглашения Петру II прибыть туда. Одновременно НСС, в противовес Рупнику, усиленно контактировал с командирами Словенского домобранства, склоняя их к переходу на сторону НСС и включению подчиненных им воинских частей в планируемую Словенскую национальную армию. В итоге договоренность с этими командирами была достигнута⁸⁵.

Между тем в конце апреля 1945 г. вследствие стремительного прорыва ЮА с юго-востока в Истрию и Словенское Приморье основная часть находившихся там сербских сил и действовавших с ними вместе словенских четников оказалась с востока отрезанной от Люблянской провинции. В результате эта группировка, руководимая генералом Дамяновичем, спасаясь от угрозы разгрома и пленения «красными», ринулась на запад, навстречу продвигавшимся по Северной Италии к Триесту англо-американским войскам и сдалась им в плен. В числе сдавшихся был и командир словенских четников генерал Иван Презель, которого НСС перед тем наметил в качестве командующего Словенской национальной армией⁸⁶.

Теперь НСС мог рассчитывать лишь на Словенское домобранство. Но оно было, как уже говорилось, передано немцами в подчинение Рупника, а договорившиеся перейти на сторону НСС домобранские командиры, хотя и отказывались выполнять приказы Рупника, однако не были готовы прибегнуть к силовым действиям против его администрации и поддерживавших ее немцев. В итоге, вместо первоначально обсуждавшейся в НСС возможности того, чтобы Словенская национальная армия, когда она будет сформирована, предприняла некую акцию по захвату власти у оккупационно-квис-линговского режима и тем самым выступила бы перед западными союзниками в роли силы Сопротивления, было сделано совсем иное. В последние пять дней апреля НСС, фактически выйдя из подполья, вступил в переговоры с Рупником и даже германскими представителями, пытаясь убедить их отдать власть. Рупник и немцы отказывались. Лишь 3 мая, в обстановке уже фактически наступившего краха «третьего рейха» и под давлением как командиров Словенского домобранства, так и люблянского архиепископа Грегория Рожмана, Рупник подал в отставку. Официально она была удовлетворена 5 мая немецкими оккупационными властями, которые одновременно заявили о передаче «компетенции гражданского управления» в руки НСС⁸⁷.

Еще до этого, 3 мая, НСС созвал в Любляне заседание «временного словенского национального представительства» (или Словенского союза). Его участники (делегаты) были персонально приглашены по списку, который составлялся в самом НСС главным образом из деятелей представленных в нем партий, причем преимущество отдавалось словенским депутатам предвоенной югославской скупщины. На заседании было провозглашено создание национального государства Словения в качестве составной части федеративного Королевства Югославия во главе с династией Карагеоргиевичей. Было декларировано также образование Словенской национальной армии, в которую включались домобранские войска. Она объявлялась частью королевской Югославской армии на родине, т. е. использовалось то название, которым обозначались силы, находившиеся под командованием Михайловича. На заседании были приняты обращения к королю Петру II, к британскому премьеру Черчиллю и к новому президенту США Гарри Трумэну. Петра приглашали прибыть на «свободную словенскую территорию». А Черчилля и Трумэна просили о вмешательстве западных союзников в ситуацию в Словении, чтобы «предотвратить дальнейшее кровопролитие». Об этих решениях и обращениях руководители НСС тут же сообщили по радиосвязи Дамяновичу и Презелю в штаб их группировки в Италии, сдавшейся западным союзникам. НСС просил генералов, чтобы те передали сообщения командованию англо-американских войск. Существуют противоречивые сведения о том, были ли получены упомянутые сообщения западными союзниками, от которых, во всяком случае, никакой видимой реакции не последовало⁸⁸.

Однако ни все это, ни произошедшая 5 мая передача власти в руки НСС немцами и Рупником уже фактически не имели значения. Ибо в последующие два-три дня, ввиду успешного наступления ЮА и начавшегося отхода германских войск из Словении в Австрию, стали вслед за немцами или вместе с ними уходить туда же войска Словенского домобранства, переименованного в Словенскую национальную армию. С ними также шли все еще находившиеся в словенских районах некоторые части словенских и сербских четников и Сербского добровольческого корпуса, оказавшиеся отрезанными от группировки Дамяновича. Все эти военные формирования отступали, ведя сами или совместно с германскими войсками бои против атакующих их сил ЮА. Параллельно эвакуировались как функционеры только что упраздненной администрации Рупника, включая его самого, так и деятели НСС и представленных в нем политических групп. Одновременно двинулась и часть гражданского населения, боявшаяся «красных»⁸⁹.

Вся эта масса и шедшее вслед за ней многократно большее число уходивших через Словению из Хорватии скопились в конце первой – начале второй декад мая 1945 г. в северо-западном углу Югославии, на довоенной югославо-австрийской границе. Те из них, кто не успел перейти через границу, а остался на югославской территории или оказался в том австрийском районе, который на короткое время заняли тогда войска ЮА, этими войсками окружались и захватывались в плен либо уничтожались. Но очень значительной части удалось уйти в приграничный район Австрии, уже занятый британскими войсками. Там к середине мая сосредоточились в окрестностях Бляйбурга («Бляйбургское поле») и Ветриня («Ветриньское поле») многие десятки тысяч человек, а по некоторым данным – от ста до двухсот тысяч и больше. В основном это были военные формирования НГХ и бывшего Словенского домобранства, а также некоторая часть Сербского добровольческого корпуса, сербских и словенских четников. С ними были и остатки черногорских четников из «армии» Дрлевича, которые уже в Австрии перебили командиров-сторонников Дрлевича, убили его самого и организовали самостоятельное воинское соединение. Все они предпочитали сдаться англичанам. Несколько тысяч человек составляли гражданские беженцы. Преобладающую часть тех, кто там сосредоточился, главным образом участников перечисленных выше воинских формирований, особенно военнослужащих вооруженных сил НГХ, Сербского добровольческого корпуса и бывшей «армии» Дрлевича, которых британские военные власти считали вражескими войсками, сражавшимися на стороне немцев, англичане принудили вернуться на югославскую территорию, передав их силам ЮА. В Югославии многие тысячи, если ни десятки тысяч из них были, в большинстве случаев без суда, сразу же тайно казнены в массовом порядке. Десятки тысяч других погибли, когда под конвоем они преодолевали долгий путь к местам заключения (лагерям), расположенным в различных районах Югославии⁹⁰.

Лишь довольно небольшой части тех, кто оказался в районе Бляйбурга и Ветриня, удалось остаться на Западе, легально или скрывшись. Из группировки же Дамяновича, сдавшейся в Италии, почти все были оставлены на Западе. Тогда же либо в первые послевоенные годы британские, а частично и американские власти передали установленному в Югославии режиму в качестве военных преступников Славко Кватерника, премьер-министра НГХ Мандича и ряд министров, других руководящих усташских деятелей. Но Павеличу, перешедшему на нелегальное положение, удалось скрыться в Австрии, затем в Италии, а позже тайно перебраться в Латинскую Америку. Западными союзниками были также переданы югославским властям Рупник, Недич и некоторые его министры, командующий Сербским добровольческим корпусом генерал Коста Мушицки. Советская сторона передавала югославскому режиму и ряд захваченных ею участников четнических формирований. Наряду с этим, как западными союзниками, так и Советским Союзом в качестве военных преступников были переданы югославским властям некоторые генералы, офицеры, дипломаты, высокопоставленные чиновники оккупационных органов Германии и других государств «оси», действовавшие в Югославии в 1941–1945 гг.

К середине мая 1945 г. закончились военные действия на югославской территории. Она стала полностью освобожденной от войск разгромленной нацистской Германии. Была восстановлена государственная независимость Югославии. Одновременно завершилась и гражданская война. Победителем явилось движение во главе с КПЮ, которое смогло развернуть массовое активное вооруженное Сопротивление и выступить в качестве силы освобождения Югославии от оккупантов и прогитлеровских режимов. В стране была фактически установлена коммунистическая власть.

Примечания

1 Oslobodila?ki rat naroda Jugoslavije 1941–1945. Drugo prepravljeno i dopunjeno izdanje. Књ.2: Od Drugog zasedanja AVNOJ-a do kona?ne pobede. Beograd, 1965. S. 250–252.

2 Отношения России (СССР) c Югославией 1941–1945 гг: Документы и материалы. М., 1998 (далее ОРЮ). № 347. С. 279–280 (письмо Тито Сталину); Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 82. Оп. 2. Д. 1371. Л. 10–11 (докладная записка Корнеева Сталину).

3 ОРЮ. № 347. С. 279; РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1371. Л. 7–8.

4 ОРЮ. № 401. С. 311–312; см. также: Там же. № 311. С. 248–249; № 316. С. 254–255; № 317. С. 259–260; № 319–321. С. 262–264; № 326. С. 268; № 328. С. 269–270; № 333–335. С. 272–274; № 341. С. 276; № 344. С. 277; № 368. С. 291–292; Русский архив. Т. 14–3 (2): Великая Отечественная. Красная Армия в странах Центральной, Северной Европы и на Балканах, 1944–1945: Документы и материалы. М., 2000. Разд. «Югославия». Док. № 8. С. 192–194; Счетчиков Г.С. Полеты в Югославию // Советские Вооруженные Силы в борьбе за освобождение народов Югославии. М., 1960.

5 ОРЮ. № 600. С. 458–459.

6 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1371. Л. 8–9; ОРЮ. № 304. С. 244; № 306–307. С. 245, 246; № 313. С. 249–250; № 316. С. 255–256; № 339. С. 275; № 352. С. 284, и др.

7 Ani? N., Joksimovi? S., Guti? M. Narodnooslobodila?ka vojska Jugoslavije: Pregled razvoja oru?anih snaga narodnooslobodila?kog pokreta 1941–1945. Beograd, 1982. S. 487; Strugar V. Jugoslavija 1941–1945. Beograd, 1969. S. 311–312; Стругар В. Югославия в огне войны, 1941–1945 / Авториз. пер. с сербскохорв. М., 1985. С. 286; Petranovi? В. Istorija Jugoslavije 1918–1988. Књ.2: Narodnooslobodila?ki rat i revolucija 1941–1945. Beograd, 1988. S. 316, 436–437, etc. Кроме помощи вооружением, боеприпасами, другими военными материалами и подготовки военных специалистов, существенное значение также имела как западная, так и советская медицинская помощь по лечению большого числа раненых. В англо-американские госпитали в Италии было доставлено в общей сложности около 40 тыс. раненых бойцов партизанских сил, а СССР развернул в Югославии 11 госпиталей с медперсоналом.

8 См., в частности: Oslobodila?ki rat naroda Jugoslavije 1941–1945. Књ.2. S. 253–259, 262–271; Пајовић Р. Контрареволуција у UpHoj Гори: четнички и федералистички покрет 1941–1945. Цетиње, 1977. С. 488–492; Николић К. Историја равногорског покрета 1941–1945. Београд, 1999. Књ. 2. С. 249–255.

9 Картина этой борьбы с разных позиций изображалась, с одной стороны, в официозной югославской историографии, а с другой – в работах ряда современных сербских историков, напр.: Oslobodila?ki rat naroda Jugoslavije 1941–1945. Књ.2. S. 259–262, 272–295 etc.; Николић K. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 255–264, и др.

1 °Cм., напр.: Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 1. С. 415–417; Пајовић Р. Указ. соч. С. 454–458, 460–461.

11 Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 1. С. 417.

12 Парвић Р. Указ. соч. С. 462–465; Николић К. HcTOpnja равногорског покрета. Књ. 2. С. 220.

13 Пајовић Р. Указ. соч. С. 471–482 и след.

14 Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 231–233.

15 Там же. С. 232.

16 См., например: Там же. С. 237–239.

17 См.: Там же. С. 267–270; TomasevichJ. War and Revolution in Yugoslavia, 1941–1945: The Chetniks. Stanford (Cal.), 1975. P. 344; Колаборација у Србији 1941–1945: Зборник грађе / приред. Ж. Јовановић. Београд, 2001. Док. 125. С. 240–241.

18 Например: Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 269; Димитријевић Б., Николић К. Ђенерал Михаиловић – биографија. Београд, 2004. С. 420.

19 См.: Zbornik dokumenata i podataka o narodnooslobodla?kom ratu naroda Jugoslavje (далее – ZDP NOR). T. XIV. Књ.4: Dokumenti jedinica, komandi i ustanova ?etni?kog pokreta Dra?e Mihailovi?a. August 1944 – maj 1945. Beograd, 1985. Prilog II. Dok. Br. 1–5. S. 1067–1086; Кола-бораьщ'а у Србији 1941–1945. Док. 124. C. 238–240.

20 Tomasevich J. Op. cit. P. 344–346; Николић K. Историја равногорског покрета. Књ. 2. C. 270–271.

21 ZDP NOR. T. XIV. Књ.4. Dok. Br. 61. S. 211; Колаборација у Србији Док. 141. C. 265; Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 272–273. В противоположность этим данным, в историографии и мемуаристике имеют место другие сведения: например, что корпус был сформирован не в начале сентября 1944 г., а месяцем позже, или что его реальная численность была многократно меньшей, а три его дивизии лишь предполагалось создать, и из них конкретно планировалась организация лишь двух (Мартиновић-Бајица П. Милан Недић. Београд, 2003. С. 366–371, 464; Tomasevich J. Op. cit. P. 421, 428). Если верить версии об оформлении корпуса как части сил Михайловича не в начале сентября, а в начале октября, выходит, что это произошло только уже после того, как правительство Недича накануне падения гитлеровской оккупации Сербии бежало с немецкой помощью из Белграда в Вену.

22 См., напр.: Колаборација у Србији 1941–1945. Док. 123. С. 237.

23 Различные описания акции Лукачевича см.: Pajovi? R. Formiranje ?etni?ke nezavisne grupe nacionalnog otpora: Poku?aj Vojislava Luka?evi?a da se otcijepi od Dra?e Mihailovi?a // Jugoslovenski istorijski ?asopis. 1964. Br. 4; Пајовић P. Указ. соч. C. 501–504,525-526; Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. C. 275–277. Несколько британских артиллерийских батарей со штатом обслуживания и воинским контингентом их охраны были высажены в Дубровнике для поддержки операций, проводившихся партизанскими силами главным образом в Герцеговине и Боснии против крупных соединений германских войск, продвигавшихся по Югославии из Греции и Албании.

24 Об этой миссии см.: Tomasevich J. Op. cit. P. 376–383; Павловић В. Од монархије до републике: САД и Југославија(1941–1945). Београд, 1998. С. 224–245; Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 3. С. 243–246. Отправка миссии была в основном обусловлена ведомственными интересами разведки США.

Кроме того, с начала августа и по декабрь 1944 г. при Михайловиче находилась небольшая американская миссия, которая продолжала эвакуацию спасенных четниками военнослужащих ВВС западных союзников, чьи самолеты были в разное время сбиты над Югославией (Павловић В. Указ. соч. С. 219–224).

25 ZDP NOR. T. XIV. Књ.4. Dok. Br. 60. S. 208; Николић K. Историја равногорског покрета. Књ. 3. C. 243–244.

26 Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 277–278.

27 См., например: Николић К. Страх и нада у Србищ 1941–1944 године: свакодневни живот под окупацијом. Београд, 2002. С. 255–258 и др.

28 Описание этого с разных позиций см.: Oslobodila?ki rat naroda Jugoslavije 1941–1945. Књ.2. S. 280–281; Николић K. Историја равногорског покрета. Књ. 2. C. 280–282.

29 Колаборација у Србији 1941–1945. Док. 144. C. 269.

30 Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 286–289.

31 Там же. С. 284.

32 Балканский узел, или Россия и «югославский фактор» в контексте политики великих держав на Балканах в XX веке. М., 2005. С. 205.

33 Документы о визите Тито в Москву и переговорах, которые с ним велись там, все еще недоступны для исследования. О переговорах опубликованы лишь некоторые мемуарные свидетельства и выборочные данные в различных официозных изданиях, выходивших в СССР и Югославии. См.: Броз TumoJ. [Дела. Књ.] II. Изградььа нове Југославијe. Књ. I. Београд, 1947. С. 114–115 (перев. на русск. яз.: Броз Тито И. Избр. речи и статьи. М., 1987. С. 126); Дедијер В. Јосип Броз Тито: Прилози за биографију. Београд, 1953. С. 412–415; Белградская операция / под общ. ред. С.С. Бирюзова, Р. Хамовича. М., 1964. С. 84–85; Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Кн. 2. М., 1974. С. 195, 196,203–204,206,208,213–214. Во всех этих публикациях московские переговоры изображались всякий раз в зависимости от той политической конъюнктуры, которой в момент издания следовали советский или югославский режимы. О переговорах в Крайове см., в частности: Русский архив. Т. 14–3 (2). Разд. «Югославия». Док. № 39. С. 226–227.

34 О решениях по поводу помощи в вооружении и оснащении НОАЮ, в подготовке кадров для нее и о выполнении этих решений см., напр.: Советский фактор в Восточной Европе. 1944–1953. Т. 1:1944–1948. Документы /отв. ред. Т.В. Волокитина. М., 1999. Док. № 13. С. 91–94; ОРЮ. № 395. С. 307; № 402. С. 312; № 478. С. 364–365; № 487. С. 372; № 595. С. 452–454.

35 България – непризнатият противник на Третия райх / съст. В. Тошкова и др. София, 1995. № 26. С. 40; Dokumenti о spoljnoj politic! Socijalisti?ke Federativne Republike Jugoslavije 1941–1945 (далее DSP SFRJ, 1941–1945). T. II. Beograd, 1989. Dok. 162. S. 268.

36 Димитров Г. Дневник (9 март 1933 – 6 февруари 1949). София, 1997. С. 440–441.

37 България – непризнатият противник на Третия райх. № 44. С. 60; № 45. С. 61; Русский архив. Т. 14–3 (2). Разд. «Болгария». Док. № 23. С. 107; Док. № 25. С. 108; Док. № 34. С. 119–120; Разд. «Югославия». Док. № 39. С. 226–227.

38 ОРЮ. № 407. С. 317–318; № 408. С. 318; № 411. С. 319–320.

39 Документи за борбата на македонскиот народ за самостојност и за национална држава / уред. X. Андонов-Полјански. Скопjе, 1981. Т. 2.: Од краjот на Првата светска војна до создавањето на национална држава. Док. 268–288. С. 555–620.

40 Об этом имеется обширная военная историография, в том числе прежняя советская и югославская, в значительной части испытывавшая влияние той или иной политико-идеологической конъюнктуры. Из наиболее известных работ укажем, например: Белградская операция. С. 86–277; Oslobodila?ki rat naroda Jugoslavije 1941–1945. Књ.2. S. 298–328, 350–379. Картина, созданная упомянутой литературой, в определенной мере лежит в основе некоторых общих очерков, имеющихся в современной российской военной историографии, напр.: Балканский узел. С. 202–226. Действия советских войск отражены в ряде сборников документов: Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил в Европе во второй мировой войне: Документы и материалы. М., 1985; ОРЮ; Русский архив. Т. 14–3 (2).

41 См., напр.: Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 284–285.

42 Tomasevich J. Op. cit. P. 391–392; Нилетић В. Судбина српског официра. Крагујевац, 2002. С. 107–123 и след.

43 Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 293–297.

44 Русский архив. Т. 14–3 (2). Разд. «Югославия». Док. № 32. С. 219, 220; см. также: Док. № 33. С. 331.

45 Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 297–299, 303–305.

46 Белградская операция. С. 60, 278. Подобные данные были восприняты не только советской, но и нынешней российской военной историографией. См., напр.: Балканский узел. С. 255.

47 Велика антифашистичка народноослободилачка скупштина Србије, 9-12 новембар 1944: Стенографске белешке. Београд, 1945.

48 DSP SFRJ, 1941–1945. Т. II. Dok. 155. S. 260; Dok. 160. S. 265; Dok. 167. S. 273–275; Dok. 173. S. 284–285; Tito – Churchill: strogo tajno / izabrao i uredio D. Biber. Beograd; Zagreb, 1981. S. 312, 314–315.

49 Tito – Churchill. S. 306–307, 311.

50 DSP SFRJ, 1941–1945. T. II. Dok. 156. S. 260–261; Dok. 165. S. 271; Tito – Churchill. S. 305–306.

51 Советские и британские документы переговоров по этому вопросу см.: Ржешевский О.А. Сталин и Черчилль. Встречи. Беседы. Дискуссии: Документы, комментарии, 1941–1945. М., 2004. Док. № 161. С. 420, 422, 423, 425, 426; Док. № 162. С. 429–435; Tito – Churchill. S. 342–346; България – непризнатият противник на Третия райх. № 68. С. 83–86; № 73. С. 89–96; № 75. С. 98. См. также: Churchill W.S. The Second World War. Vol. VI. London, 1954. P. 198.

52 Tito – Churchill. S. 338.

53 Об обсуждении и подписании соглашения и его дополнений см.: Zapisnici NKOJ-a i Privremene vlade DFJ: 1943–1945 / prired. B. Petranovi?, Lj. Markovi?. Beograd, 1991. I deo: Zapisnici. Dok. 16–17. S. 52–59; Tito – Churchill. S. 355–357, 359, 363, 368, 397.

54 Белградское соглашение Тито – Шубашича и дополнения к нему см.: Zapisnici NKOJ-а i Privremene vlade DFJ. II deo: Prilo?i. Dok. 82. S. 455–456; Dok. 95. S. 501; Tito – Churchill. S. 396–397.

55 Впечатления Шубашича от визита в Москву: Tito – Churchill. S. 387, 394, 401–402; Павловић В. Указ. соч. С. 388; Глигоријевић Б. Краљ Петар II Карађорђевић у вртлогу британске политике или како је укинута монархија у Југославији. Београд, 2005. С. 185. Об общей позиции Шубашича в связи с заключением соглашения см., напр.: Tito – Churchill. S. 401; Павловић В. Указ. соч. С. 389–392; Radeli? Z. Hrvatska selja?ka stranka 1941–1950. Zagreb, 1996.S. 36–37; Глигоријевић Б. Указ. соч. С. 170.

56 Tito – Churchill. S. 360, 372, 413; Foreign Relations of the United States: Diplomatic Papers (далее FRUS): The Conferences at Malta and Yalta, 1945. Wash., 1955. P. 255–256, 260, 261–262; FRUS. 1945. Vol. V. Wash., 1967. P. 1174, 1180–1181.

57 О позиции Петра II см., в частности: Jugoslovenske vlade u izbegli?tvu 1943–1945: Dokumenti / prired. B. Petranovi?. Beograd; Zagreb, 1981. Dok. 300. S. 414–419; Dok. 301. S. 419–420; Глигоријевић Б. Указ. соч. C. 174–175,178-181,186–189.

58 Tito – Churchill. S. 369, 372, 412–413, 416, 422–423, 428–429, 433, 434–435; DSP SFRJ, 1941–1945. t. II. Dok. 200. S. 316; Dok. 202. S. 317–318; Dok. 212. S. 330; Dok. 215. S. 334–339. См. также: Глигоријевић Б. Указ. соч. С. 175–176,181-184,187–188,189-190,198,199, и др.

59 О позиции югославского коммунистического руководства см., напр.: Izvori za istoriju SKJ. Serija A. T. II. Dokumenti centralnih organa KPJ: NOR i revolucija (1941–1945) (далее – DCO KPJ). Књ.22 (1. januar – 4. mart 1945). Beograd, 1996. Dok. 37. S. 125–126; Tito – Churchill. S. 393, 420–421, 432, 434–435, 436; переписку между Сталиным и Черчиллем по поводу Белградского соглашения Тито – Шубашича см.: Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Изд. 2-е. М., 1976 (далее – Переписка…). T. 1: Переписка с У. Черчиллем и К. Эттли (июль 1941 г. – ноябрь 1945 г.). Док. № 353. С. 324; Док. № 371–372. С. 338–339; Док. № 387. С. 351; Док. № 389–390. С. 352–353; Док. № 392–393. С. 353–354; Док. № 396. С. 355–356; Док. № 399–401. С. 357–358.

60 The New York Times. 24 I 1945; Documents on American Foreign Relations. Vol. VII. Princeton, 1947. P. 908; Павловић В. Указ. соч. C. 397–399, 401–402, 403–404, 405–414.

61 Jugoslovenske vlade u izbegli?tvu 1943–1945. Dok. 304–306. S. 422–424; Tito – Churchill. S. 434, 435, 441, 442, 444–445, 451–452, 467–469, 486–487, 490; Zapisnici NKOJ-a i Privremene vlade DFJ. I deo: Zapisnici. Dok. 22. S. 73–76; II deo: Prilo?i. Dok. 120. S. 545; Dok. 121. S. 547; Cm. также: Глигоријевић Б. Указ. соч. С. 211–213, 216, 219, и др.

62 Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг: Сборник документов. Т. IV: Крымская конференция руководителей трех союзных держав – СССР, США и Великобритании (4-11 февраля 1945 г.). М., 1979 (далее – Крымская конференция). Док. № 13. С. 156–157; Док. № 14. С. 165, 172; Tito – Churchill. S. 447,448.

63 См.: Глигоријевић Б. Указ. соч. С. 205, 208; Kosanovi?5. Jugoslavija bila je osudena na smrt: Smisao Moskovskog sporazuma / pripremio za ?tampu i uvodne napomene napisao B. Kri?man. Zagreb; Beograd, 1984. S. 287; Tito – Churchill. S. 443–444.

64 Крымская конференция. Док. № 14. C. 165; Док. № 15. C. 176–177; Док. № 19. C. 214, 219; Док. № 25. C. 270; Tito – Churchill. S. 446–447, 448, 450–451.

65 Николић К. Владе Краљевине Југославије у Другом светском рату. 1941–1945. Београд, 2008. Документа. С. 268; Zapisnici NKOJ-a i Privremene vlade DFJ. I deo: Zapisnici. Dok. 23. S. 77–79; Dok. 24. S. 80–81; II deo: Prilo?i. Dok. 123. S. 550; Dok. 124. S. 551; Dok. 127. S. 555–556.

66 Характерный пример: когда в начале апреля 1945 г. Тито во главе югославской правительственной делегации отправился в СССР для подписания договора о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве двух стран, Шубашича, включенного в состав делегации, уведомили о предстоявшем визите, по его свидетельству, лишь почти перед самой поездкой. См.: Tito – Churchill. S. 504–505.

67 О принятии декларации см.: Zapisnici NKOJ-a i Privremene vlade DFJ. I deo: Zapisnici. Dok. 25. S. 82–83; текст декларации: Политика. 10 III 1945 (несколько сокращенный перевод на русский язык: ОРЮ. С. 605–608. Примеч. 1081).

68 О визите делегации во главе с Тито в Москву и заключении договора см.: ОРЮ. № 563–573. С. 427–437.

69 Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 298–299; Пајовић Р. Указ. соч. С. 515–517, 518–520, 524–525.

70 О положении четнической группировки см.: Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 312–317,319-323,324–327; Пајовић Р. Указ. соч. С. 528; об амнистии см.: Zapisnici NKOJ-a i Privremene vlade DFJ. I deo: Zapisnici. Dok. 18. S. 62; II deo: Prilo?i. Dok. 84–86. S. 461–465.

71 См.: Николић K. Историја равногорског покрета. Књ. 2. C. 307, 310, 318–319, 327, 331; Димитрщевић Б., Николић К. Указ. соч. С. 458, 459–460, 464; Пајовић Р. Указ. соч. С. 528–529.

72 Tomasevich J. Op. cit. Р. 435, 442, 444–445; Jeli?-Buti? F. ?etnici u Hrvatskoj. Zagreb, 1986. S. 237–241; Мартиновић-Бајица П. Указ. соч. C. 352, 353, 374; Николић K. Историја равногорског покрета. Књ. 2. C. 329–330.

73 Николић К. Историја равногорског покрета. Књ. 2. С. 328–333,335-336; Пајовић Р. Указ, соч. С. 528–536; Мартиновић-Бајица П. Указ. соч. С. 353; Mlakar В. Slovensko domobranstvo 1943–1945: Ustanovitev, organizacija, idejno ozadje. Ljubljana, 2003. S. 462.

74 См.: Пајовић Р. Указ. соч. C. 537–548; Николић K. Историја равногорског покрета. Књ. 2. C. 336–338.

75 Николић К. Исторгла равногорског покрета. Књ. 2. С. 339–346; Димитрщевић Б., Николић К. Указ. соч. С. 459, 467–474.

76 Различные описания и интерпретации «путча Лорковича – Вокича» в югославской и постюгославской хорватской историографии см.: Jeli?-Buti? F. Usta?e i Nezavisna Dr?ava Hrvatska 1941–1945. Zagreb, 1977. S. 278–294; Kisi? Kolanovi?N. Mladen Lorkovi?: Ministar urotnik. Zagreb, 1998. S. 63-105, 321–378, 383–384; Matkovi? H. Povijest Nezavisne Dr?ave Hrvatske. Drugo, dopunjeno izdanje. Zagreb, 2002. S. 203–204, 220–226.

77 В частности, как на конференциях трех министров иностранных дел в Москве (19–30 октября 1943 г.) и глав правительств в Тегеране (28 ноября – 1 декабря 1943 г.), так и в повседневных межсоюзнических контактах обсуждение югославских дел неизменно велось на той общей основе, что с освобождением от оккупации Югославия будет существовать как одно государство. В позициях США и Англии никак не отражались ни имевшие место до этого частичные сомнения Рузвельта в возможности восстановления югославского государства ввиду острейших межэтнических конфликтов, прежде всего хорвато-сербского, ни прежние британские калькуляции о том, не растащить ли отдельные югославские территории по разным из замышлявшихся федераций / конфедераций в Центральной Европе и на Балканах.

78 См., напр.: Bari? N. Ustroj kopnene vojske domobranstva Nezavisne Dr?ave Hrvatske, 1941.-1945. Zagreb, 2003. S. 357–413; Jeli?-Buti? F. Usta?e i Nezavisna Dr?ava Hrvatska. S. 297.

79 Kri?man B. Paveli? u bjekstvu. Zagreb, 1986. S. 10.

80 Matkovi? H. Op. cit. S. 237–238, 296–304.

81 Ibid. S. 295.

82 Описание происходившего см. в: Kri?man В. Op. cit. S. 10–64.

83 О подобных высказываниях см., напр.: Mlakar В. Op. cit. S. 452. Согласно некоторым свидетельствам, не имеющим, однако, подтверждения, Рупник чуть ли ни до конца верил в то, что в последний момент нацисты предъявят последний козырь – новое оружие и повернут к себе военное счастье (Arne? J. SLS: Slovenska ljudska stranka, 1941–1945. Ljubljana – Washington, 2002. S. 228).

84 Mlakar B. Op. cit. S. 466–468.

85 Ibid. S. 449–466, 469; Arne? J. Op. cit. S. 224–227.

86 Tomasevich J. Op. cit. P. 451; Mlakar B. Op. cit. S. 466, 473.

87 Различные описания этих событий см. в: Mlakar В. Op. cit. S. 469–476, 481; Arne? J. Op. cit. S. 227–228, 232–236.

88 Mlakar B. Op. cit. S. 476–479, 481–482; Arne? J. Op. cit. S. 229–232, 238–239.

89 Mlakar B. Op. cit. S. 481, 483–487; Vodu?ek Stari? J. Prevzem oblasti 1944–1946. Ljubljana, 1992. S. 225–227; Arne? J. Op. cit. S. 236–238.

9 °Cм., напр.: Matkovi? H. Op. cit. S. 238–241; Kri?man B. Op. cit. S. 79-118; Bleibur?ka tragedija hrvatskoga naroda. 3 izd. / na temelju ?panjolskog izdanja priredio V. Nikoli?. Zagreb, 1993; Spomenica povodom 50-te obljetnice Bleiburga i Kri?nog puta, 1945–1995 / glav. ured. M. Valenti?. Zagreb, 1995; FlajoeuhP. Указ. соч. C. 548–549; Mlakar B. Op. cit. S. 489–526; Arne? J. Op. cit. S. 239–252 etc.; ?vent R. Maj 1945 – nekateri so izbrali druga?no ‘svobodo’ // Prispevki za novej?o zgodovino. 1997. ?t. 2: Ferencev zbornik; Vodu?ek Stari? J. Prevzem oblasti. S. 227–250; Eadem. Kako se ?istila Jugoslavija? // Gordogan. 2004. Br. 4–5. В историографии и публицистике дискутируется вопрос о моральной, правовой, историко-политической оценке этих событий, об ответственности за массовые казни и расправы, ведутся споры о численности погибших. См., в частности: Geiger V Osvrt na va?niju literaturu o Bleiburgu 1945 // ?asopis za suvremenu povijest. 2003. Br. 1.