Пособие для негодяев

Предлагаемые схемы нефизического устранения опасных для организованной преступности противников – не плод больного воображения, а горькая реальность, с которой приходилось сталкиваться тем, кто добирался до нервных узлов «спрута». По сути дела, эти схемы – красиво задуманные и профессионально выполненные оперативные комбинации. Ни для кого не секрет, что организованная преступность давно располагает высококлассными профессионалами из числа бывших и ныне действующих сотрудников различных правоохранительных органов. Профессионалы умеют отрабатывать свой хлеб – тем более если это хлеб с маслом…

* * *

Если проблемой подпольного государства становится принципиальный и умный опер, то его физическая ликвидация не даст нужного эффекта. Наоборот, его устранение может только подтвердить, что он шел в нужном направлении. Таких выводят из игры другими способами. Прежде всего фигуранта нужно тщательно изучить. Хорошо, если у него есть слабости. Если же их мало, против него будут использованы его же сильные стороны. В подразделениях МВД постсоветской системы очень многое зависит от коэффициента личной преданности подчиненного по отношению к начальнику. Часто, правда, эту самую личную преданность называют лизанием задницы, и уважающие себя профессионалы этим не увлекаются. На этом и играет агент влияния, которому поручена комбинация. Агент влияния – это завербованный действующий сотрудник. Не сразу, исподволь, намеками, он будет создавать у начальства общенегативное отношение к разрабатываемому оперативнику. А что в России может быть хуже невзлюбившего тебя начальства? Оно запросто подкинет оперу парочку глухарей (то есть бесперспективных, нераскрываемых дел){ В Москве такие дела называют «висяками».}, да еще будет дергать каждую неделю, требуя отчета и результатов. Если все это происходит одновременно с разработкой оперативной комбинации, которая может быть ювелирной по изяществу задуманного, то конкретное воплощение этой комбинации способно быть просто топорным или вовсе не быть. Опера могут сорвать с разработки и приказом совсем сверху – из Москвы например. Нужно срочно лекцию где-нибудь прочитать. Или прибыть на усиление в группу, специально созданную для расследования чего-нибудь… Был такой конкретный случай в Москве, когда со всей России насобирали классных оперов (старших офицеров), которые занимались канцелярской работой, в то время как у них на местах рассыпались, как карточные домики, уникальные комбинации – они ведь требуют постоянного контроля и личного участия… Ну и, естественно, будут постоянные попытки личной компрометации. Если оперативник хороший агентурист и постоянно встречается со своими источниками – в ресторанах, например, – такую ситуацию можно попытаться перевернуть, намекнув, что опер сам уже стал источником. Если разрабатываемый не пьет, значит, надо везде говорить, что он брезгует стакан поднять с товарищами по оружию… Рано или поздно все посеянное даст всходы.

* * *

Если нужно убрать поддерживающего обвинение прокурора из процесса, то начинать лучше всего с кампании клеветы, доносов и заявлений на него. Пока все проверят, ему так вымотают нервы, что он уже будет не боец. Одновременно с этим можно создать атмосферу опосредованной угрозы самому прокурору и членам его семьи, постараться спровоцировать какой-нибудь скандал в людном месте, выставить этого прокурора пьяницей и хулиганом, карьеристом и интриганом. Подождав, пока у объекта не начнут сдавать нервы, можно организовать его встречу в ресторане с однокурсниками, работающими юрисконсультами каких-нибудь солидных фирм. Однокурсники за рюмкой поговорят с ним по душам, посочувствуют, обрисуют перспективы – жуткие в случае какого-нибудь прокола – и неадекватно мизерное поощрение в случае нормального доведения дела до конца. А потом однокурсники, качая головой, спросят: «Старик, на кой черт тебе это надо? Кому и что ты хочешь доказать? За кого ты бьешься? Воевать нужно не за идею, не в семнадцатом году живем… Воевать нужно за себя и свою семью, а не за то, чтобы твоему начальству спасибо из Москвы сказали».

И прокурор может сломаться. Может отказаться поддерживать обвинение. Он не обязательно станет при этом коррумпированным прокурором, он будет просто сломанным человеком. Не стоит его презирать за это – у каждого свой запас прочности…{ Картина может быть и зеркально противоположной: в прокуратуре Петербурга до лета 1994 года служил и делал успешную карьеру некий прокурор Шеховцов. Какие бы проступки он ни совершал – все ему почему-то сходило с рук. Только за несколько месяцев одного года он умудрился затеять драку с коллегой на рабочем месте, устроить пьяный дебош в метро с матерными выкриками и размахиванием пистолетом, а также, видимо, в состоянии глубокого душевного и финансового кризиса, поставить на кон в казино «Адмирал» патроны от своего табельного ПМ. Несмотря на все эти художества Шеховцова почему-то повысили в должности до заместителя начальника отдела, хотя в прокуратуре он проработал совсем недолго. Финал его карьеры был совсем невеселым. Летом 1994 года его задержали с поличным при попытке передать взятку своей коллеге за освобождение некоего чеченского авторитета, попавшего в тюрьму в связи с шумным и интересным делом, которое в петербургской прессе окрестили «делом чеченского миллиарда». А какая могла бы быть карьера!..}

* * *

Если в процессе изучения личности мешающего следователя будет установлена его слабость к спиртному или к женщинам (а лучше и к тому, и к другим), то успех комбинации против него – вопрос времени. Вокруг следователя нужно создать нервную атмосферу, чтобы он как можно чаще снимал стрессы выпивкой и женщинами. Можно подвести к нему какую-нибудь проститутку, лучше – венерическую больную. Если следователь женат, то, после того как он переспал с проституткой, а потом заразил жену, семья его почти наверняка распадется. Пить он станет еще больше – нужно только, чтобы рядом были хорошие, душевные собутыльники, может быть, его же однокурсники, потому что не все после окончания юрфака идут в милицию. С похмелья следователь будет делать больше ошибок, а значит, больше обоснованных жалоб пойдет его же начальству… Пьющие люди легко запутываются в долгах, и обязательно должен быть приятель, который все время будет одалживать…

Когда увлечение спиртным перерастет в запои, нужно всего-навсего накачать следака до полного бесчувствия (лучше, чтобы его при этом увидел кто-нибудь из его нормальных коллег), украсть у него табельное оружие и удостоверение и положить спать где-нибудь на лавочке… Он проснется уже не следователем, а так… дерьмом подзаборным. За утрату оружия и удостоверения премии, как известно, не полагается…

* * *

Смешающим журналистом, пытающимся работать по мафии, справиться и вовсе не сложно. Борзописцы, как правило, не представляют всех тонкостей оперативной игры, но считают себя экспертами и специалистами. Их легко запутать и обмануть, подставить, а потом вытащить из дерьма, в которое они сами вляпались, выступить в роли спасителя и благодетеля. Если писака попался неблагодарный, нужно его дискредитировать в глазах его же аудитории – и пусть пишет! Ему уже никто не поверит, и весь заряд его материалов уйдет в воздух. Неплохо действует методика распускания слухов: дескать, этот принципиальный правдолюбец на самом деле – стукач (лучше комитетовский, причем со стажем). А вербанули его в свое время на чем-нибудь совсем грязном и позорном – допустим, на том, что он кого-то когда-то изнасиловал (лучше – несовершеннолетнюю или несовершеннолетнего). И вообще, ему на самом деле мафия платит, а все его разоблачения – это не что иное, как реклама тех же бандитов. Чем страшнее он о них пишет, тем больше их боятся и тем больше у них смиренных жертв. Нужно, чтобы кто-нибудь из преступных авторитетов даже похвалил как-нибудь на не очень узкой тусовке журналиста: «Знаю-знаю… Нормальный парень… С ним можно решать вопросы, причем не очень дорого». Ну и, конечно, внимательно следить за самим разрабатываемым – использовать малейшие ошибки, которых, как известно, совсем не бывает только у тех, кто совсем не работает.

В отличие от бытующего мнения, случаи, когда у нас журналистов убивали «за правду», можно пересчитать по пальцам. Вообще, сама опасность нашей журналистской работы, на мой взгляд, сильно преувеличена – профессионализм подразумевает соблюдение правил техники безопасности. За правду же убивают очень редко. Максимум – морду в парадном набьют. Могут, конечно, убить за черный пиар, за нанесение личного оскорбления. В худшем случае происходит эксцесс исполнителя, как, например, в случае с Ларисой Юдиной в Калмыкии. По имеющейся у меня информации, ее не собирались убивать, а похитили просто для разговора. Но она стала вести себя вызывающе, резко отвечать… Ее ударили, потом драка… зубы выбили. И потом поняли, что надо кончать. И все-таки, повторюсь, очень редко бывает, что журналист узнал страшную-страшную тайну, и вот теперь, чтобы он ее никому не рассказал, его надо кокнуть.

И все же исключения случаются. Самое печальное, что одно такое «исключение» случилось именно с нашим коллегой – журналистом Максимом Максимовым, который проработал в нашем Агентстве журналистских расследований более пяти лет. Максим, который после АЖУРа перешел на работу в петербургский журнал «Город», бесследно исчез 29 июня 2004 года. Лишь месяц спустя нашли его брошенную машину, а чуть позже на рынке «Юнона» – его мобильник. Я и мои коллеги несколько лет занимались этим делом, поставив целью узнать всю правду о его исчезновении. И теперь, по прошествии времени и по результатам нашей работы, совершенно ответственно заявляю, что Максим был убит. В тот самый день, 29 июня, около 8 вечера. Убит злодейски, умышленно, и убит в ходе журналистского расследования, которое он проводил. Ему оставалось сделать то, что мы называем генеральным интервью, то есть пообщаться с самими главными подозреваемыми. Им это было крайне невыгодно в данный момент, они боялись предания гласности того, что насобирал Максимов, поэтому заманили его в некое место, убили, вывезли за город и там спрятали тело. Случай с Максимом Максимовым – совершенно уникальная и беспрецедентная на сегодняшний день ситуация. Такое редко бывает в России, чтобы в мирном городе журналист погиб, выполняя свои журналистские обязанности, погиб как герой, как настоящий человек. К сожалению, убийцы Максима, заказчики его убийства до сих пор на свободе. Кто эти люди и в чем именно собирался изобличить их Максим, мы подробно описали в своей документальной книге, которая в скором времени, надеюсь, будет опубликована.

* * *

Методы нефизического устранения противников могут варьироваться и комбинироваться. Самое неприятное заключается в том, что для достижения своих целей оргпреступность очень часто использует нормальных людей, управляя ими втемную – сверху или снизу. Кстати, еще один опробованный способ вывода из игры – это выталкивание наверх, повышение в должности, но с уводом от конкретной проблемы.

Не стоит рассматривать все рассказанное выше как просто страшилки. Это нужно знать. Причем знать это нужно не только тем, кто изучает организованную преступность или борется с ней. Знать это нужно обычным нормальным гражданам – тем, кто создает общественное мнение. Если эти знания дойдут до вас, то, может быть, большую морально-психологическую поддержку получат те люди, которые, рискуя собой и своей судьбой, пытаются как-то сдержать усиление власти и влияния преступного государства в государстве.{ Конечно, уголовные дела разваливаются разными методами. Например, очень хорош метод организованного потока депутатских запросов в вышестоящие инстанции. Чем больше проверок, тем меньше желания будет у конкретных исполнителей заниматься конкретным делом.}

Большинство из них знали, на что шли, и, имея свои методы защиты, хорошо представляют себе последствия проигрыша. Поэтому они не скулят, не жалуются и не обижаются…