Часть четвертая Загадка призрачного бандитизма

…Мы живем в интересное время, время стремительных перемен и метаморфоз. Этому обстоятельству можно радоваться или огорчаться – ничего не изменится от отношения обывателя к окружающей действительности.{ Эта глава писалась в первой половине 1990-х, между тем «интересным» наше время остается до сих пор. Скучать с нашим государством не приходится, хотя многие сегодня предпочли бы наконец устоявшуюся, размеренную и «скучную» жизнь нынешнему непредсказуемому бытию.} «Интересное время» – это объективно сложившаяся реальность, в которой с наименьшими потерями могут выжить лишь те, кто попытается понять внутреннюю логику происходящих в нашем обществе процессов и явлений. Одним из таких явлений, безусловно, стала российская организованная преступность, прошедшая в сжатые сроки от начала перестройки длинный кровавый путь становления и «мужания» внутри нашей страны и начавшая уже всерьез присматриваться к нашим соседям – экономически более развитым странам.

Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними… Почти вышло из обращения еще несколько лет назад мелькавшее тут и там не совсем понятное слово «рэкетир», его заменило родное и угрюмое «бандит». Между тем хорошо известно, что все лексические изменения в разговорном языке отражают прежде всего объективно происходящие в обществе процессы. В данном конкретном случае это свидетельствует о том, что наши отечественные гангстеры уже выросли из рэкетирских пеленок и, доживая бандитскую молодость, идут широкими шагами к мафиозной зрелости. Путь этот оказался на удивление коротким: время показало, что одного поколения было достаточно, чтобы пережить эпоху бандитского возмужания. В отличие от западных стран, где мафиозные традиции складывались десятилетиями (а то и столетиями), темпы развития российской организованной преступности можно без преувеличения назвать феноменальными.

И отчего-то никого из нас, живущих в «интересное время» россиян, совсем не удивило, что Москва и Петербург, например, превратились в некие подобия Чикаго 1930-х годов – со взрывами, автоматными и пулеметными очередями по ночам, с огромными взятками, которые берут государственные чиновники белым днем, со страхом, который приходит на наши улицы вместе с сиреневыми сумерками…

Да и почему мы должны этому удивляться, если даже с высоких трибун серьезные политики говорят нам о том, что через подобное уже прошли и Соединенные Штаты, и Италия с Францией, и еще бог знает кто – и ничего, живут же, притом живут неплохо.{ Кстати говоря, уже набившие оскомину аналогии с Соединенными Штатами 1930-х годов явно спекулятивны и не выдерживают никакой критики. В США в то веселое время были уже давно решены вопросы собственности и притом законодательно зафиксированы. Именно это обстоятельство стало гарантией того, что гангстерский беспредел будет обуздан. У нас же, в России, вопросы собственности толком не решены до сих пор. Они и не будут решены, пока ее делят… Причем делят до сих пор! Ушла первая волна передела собственности, сейчас, если верить специалистам, наступила вторая. Пусть не столь кровавая, как первая (на смену свинцовым аргументам все чаще приходят прикормленно-административные), однако выстрелы периодически звучат. Прокатившаяся в разных регионах страны (в том числе и в Питере) волна убийств чиновников и законодателей, преподносимых некоторыми СМИ как «политические убийства», на деле являются обычными разборками, где в роли конкурента оргпреступности нередко выступают уже сами представители властных структур.} Удивляет скорее другое. Во всех цивилизованных странах в период «интересного времени» разгула преступности происходило ужесточение уголовного законодательства, принимались срочные экстренные и чрезвычайные меры, а у нас – наоборот: мы становимся свидетелями либерализации законодательства, прежде всего, по отношению к представителям организованной преступности. Освобождение из-под ареста под огромные залоги? Угадайте-ка с трех раз, кто такие залоги может внести быстрее всех? Опротестование содержания под стражей до суда – кто может позволить себе нанять адвокатов, способных выиграть такие процессы?{ В ходе следствия по уголовному делу, возбужденному в отношении Валерия Ледовских, первоначальное обвинение (вымогательство и похищение человека) было переквалифицировано на более суровую статью 77 УК РФ – бандитизм. Однако спустя некоторое время Смольнинский народный суд освободил его из-под ареста на подписку о невыезде по состоянию здоровья. Более того, когда руководство фирмы «Интерконсалтинг», где Валерий Ледовских в то время числился заместителем директора, обратилось с просьбой отпустить его в заграничную командировку, следствие и на это согласилось, мотивируя свой положительный ответ тем, что обвиняемый ранее исправно выполнял все требования следствия и всегда являлся на допросы по первой повестке.} Ах, и это всем понятно? Ну до чего ж догадливый народ российский – все понимает, сказать только не хочет. Или не может? Или говорит, но его не слышат? Или слышат, но культурно объясняют, что законы новые писать – это не репу сажать и не на митингах орать. Правильно. Писать законы и конституции – дело сложное, нервное и неоднодневное. Особенно если толкают под локоть и бубнят в уши свое мнение.

Вспомним, как на заре перестройки с подачи новоявленных демократов, либеральной интеллигенции, представителей общественности и прочих деятелей, активно манипулировавших пресловутым «общественным мнением», были развалены сотни уголовных дел, связанных с хищениями государственных средств, а проходившие по ним фигуранты объявлялись едва ли не национальными героями, борцами с коммунистическим режимом. И это стало только первой ласточкой в последующей либерализации отечественного уголовного законодательства. В результате бездумное (или все-таки умышленное?) следование западным стандартам привело к тому, что сегодня в нашей стране уголовная ответственность за многие, в том числе тяжкие преступления намного мягче, нежели за рубежом.

А сколько копий было сломано по поводу того, следует ли отменять смертную казнь как высшую меру наказания за тяжкое преступление? В очередной раз победу одержали «либералы». И что же? Бандиты как убивали, так и продолжают убивать, а государство не в состоянии адекватно противостоять насилию, чинимому против его сограждан. Между тем сами бандиты прекрасно осознают, что физическое устранение конкурентов это наиболее эффективный способ быстрого достижения своих целей. Не случайно за все время официальной борьбы с организованной преступностью милиции не удалось обезвредить столько преступных лидеров и авторитетов, сколько их было ликвидировано своими же собратьями по оружию.

Но, может быть, попытаться тогда еще немного пожить по старым законам? Раз уж они есть?{ Притом что, на мой взгляд, в России не такие уж и плохие законы – чудовищно их практическое применение в условиях безвластья. Власть она только тогда Власть, когда она применяется. А это, увы, до сих пор не совсем так. Не зря же говорят, что самые используемые части нашего законодательства – это дыры в нем.} Есть, например, в Уголовном кодексе РФ замечательная статья за номером 77 – о бандитизме: «Организация вооруженных банд с целью нападения на государственные или общественные предприятия, учреждения, организации либо на отдельных лиц, а равно участие в таких бандах и совершаемых ими нападениях наказываются лишением свободы на срок от трех до пятнадцати лет с конфискацией имущества… или смертной казнью с конфискацией имущества…»

В комментариях к этой статье УК говорится, что для признания группы лиц бандой достаточно, если в ней участвуют два лица и если хотя бы один из двух имеет оружие. Члены банды могут совершать различные преступления – хищения, изнасилования и т. п., но все эти преступления охватываются составом бандитизма и дополнительной квалификации не требуют.

В новой редакции Уголовного кодекса, который вступил в действие с 1 января 1997 года, наказание за бандитизм, с одной стороны, еще более ужесточено: нижняя планка от 10 лет в случае создания банды и от 8 лет за участие в банде. Правда, с другой – «расстрельной» эта статья быть перестала. Кроме того в новом УК появилась и принципиально новая статья, «организация преступного сообщества (преступной организации)», где за формирование ОПГ можно получить от 7 до 15 лет, а за участие в группировке – от 3 до 10 лет. Кроме того, третья часть настоящей статьи предусматривает еще более серьезное наказание лицам, деяния которых в составе ОПГ совершаются с использованием своего служебного положения. Другое дело, что так же, как и в случае с бандитизмом, эта статья «выстреливает» крайне редко. Равно как фактически не работает зафиксированная в новом УК статья 174, предусматривающая ответственность за легализацию доходов, полученных незаконным путем.

А ведь, казалось бы, все предельно ясно. Россия переполнена преступными группировками, которые уже превратились в высокоорганизованные сообщества со строгой иерархией и дисциплиной, обладающие высочайшей технической оснащенностью и вооружением (самое современное оружие есть практически во всех группировках){ Самым вопиющим примером может послужить чудо-автомат, ставший основанием для ареста в Москве в гостинице «Минск» Рафика Багдасаряна, больше известного под кличкой Сво. Этот автомат последней модификации с лазерным прицелом, стоящий на вооружении американских спецслужб, был прислан ему в подарок из США. Сотрудники московской милиции вообще раньше о таком оружии даже не слышали. Более поздний пример: на месте убийства депутата Госдумы Галины Старовойтовой киллеры бросили американский пистолет-пулемет «Агран-2000» и пистолет «Беретта-Кордоне». «Агран» был сконструирован в США в 1992 году. В открытой продаже это оружие не находилось, а в настоящее время даже не выпускается. Специалисты считают достаточно сомнительным то обстоятельство, что выстрелы в Старовойтову были произведены из подлинного «Аграна-2000», так как для этого его должны были похитить из одного из американских подразделений, где он находится на вооружении. Скорее всего, это оружие было изготовлено в Югославии. Но даже такой паленый образец на российском черном рынке стоил порядка 3–4 тысяч долларов.}, а также значительными финансовыми возможностями. На эти сообщества работают высокопрофессиональные юристы, бывшие и действующие сотрудники правоохранительных органов, политики и бизнесмены, журналисты, формирующие общественное мнение.{ В подобных случаях журналисты могут использоваться и открыто, и втемную. Вообще, четвертая ветвь власти точно так же подвержена коррупции, как и первые три. В последнее время активизация организованной преступности в отношении средств массовой информации резко усиливается. Возможно, кому-то еще памятно, например, выступление в программе «600 секунд» году в 1993-м небезызвестного в Петербурге Артура. Нонсенс ситуации заключался не в том, что на экране появился один из лидеров организованной преступности – героем журналистского материала может быть кто угодно. Но тогда, пожалуй, впервые эфир государственного телевидения был предоставлен структуре организованной преступности исключительно для решения ее внутренних проблем (за счет налогоплательщиков!). Для тех, кто уже подзабыл те времена, напомним, что в начале 1990-х Артур Денисултанов (он же Динго), ранее судимый за вымогательство, считался одним из авторитетов питерских чеченцев. Официально числящийся тогда руководителем торговой фирмы «Арго», Денисултанов, обожавший саморекламу, в 1993–1994 гг. был частым гостем различных телешоу и круглых столов, на которых с пафосом рассуждал на тему «что такое оргпреступность и как с ней бороться».} Члены этих сообществ прекрасно отдают себе отчет в том, что представляет собой их деятельность, – в обиходе, нисколько не смущаясь и не комплексуя, они сами называют себя бандитами. Конечно, подобная откровенность рождалась не сразу: на первых порах братки предпочитали именовать свои группы коллективами, бригадами, командами. Это уже позднее уходивших в криминал спортсменов, военных и т. п. стали (и не без подачи журналистов) называть бандитами. В конце концов они и сами согласились с таким определением. И правда, чего стесняться? А главное – кого?

Словом, опасность таких сообществ как для отдельных граждан, так и для государства в целом более чем очевидна. И казалось бы, суды должны быть завалены делами о бандитизме, ведь в любом баре и ресторане между бандитами не протолкнешься… Ан нет! К примеру, по всей России за 1993 год едва наберется с десяток дел по 77-й бывшей «расстрельной» статье.{ Взять, к примеру, еще совсем недавнюю ситуацию в Республике Татарстан, которая на протяжении длительного времени является кузницей кадров для оргпреступности России (знаменитые казанские, кстати, – некогда мощнейшая группировка Санкт-Петербурга). В конце 1990-х в Верховный суд республики поступило несколько десятков уголовных дел по обвинению в бандитизме, однако ни одно из них в суде не устояло. Такой вот парадокс: казанских бандитов знают все, но в самой республике бандитизма вроде как и не было. Впрочем, с началом 2000-х за бандитов в Татарстане серьезно взялись – видимо, все-таки припекло.} Наиболее же распространенной статьей УК РФ, применяемой к бандитам, стала 148-я (в настоящее время это статья 163 – вымогательство, преступление, которое, кстати, не относится к разряду тяжких).{ На практике же опытным адвокатам нередко удается переквалифицировать для своих подопечных вымогательство в пограничную статью УК – «самоуправство» (ст. 330), за которую назначается еще более мягкое наказание. К тому же впоследствии дело по самоуправству и вовсе может быть прекращено. Например, «в связи с деятельным раскаянием» обвиняемого.}

В чем же дело? Ведь в реальной жизни бандитизм существует, и еще как. Более того, статистика динамики бандитизма указывает на неблагоприятные тенденции развития этого вида преступности в последние годы. Так, если по статистическим данным МВД РФ в 1986 году по стране было зарегистрировано 4 (!) случая бандитизма, то в 1996 году их было 316. Соответственно, по Санкт-Петербургу и Ленинградской области эти цифры составили: 1986 год – 0 преступлений; 1996 – 12; 2001 – 16. Причем в данном случае речь идет исключительно о завершенных (доведенных до суда) уголовных делах. Однако, как известно, доказать бандитизм очень непросто, поскольку это преступление, что называется, сопутствующее. Нужно собрать огромное количество данных, однозначно указывающих, что речь идет именно о банде (вооруженной преступной группе). Как правило, проведение всего комплекса оперативных мероприятий по бандитизму – процесс весьма длительный, требующий привлечения больших сил и средств. А вот расследовать и доказать обыкновенное вымогательство (убийство, разбой), совершенное группой лиц по предварительному сговору, значительно проще.

В результате в приговорах судов можно увидеть лишь некий призрак бандитизма, который слоняется по матушке-России в не до конца материализованном виде. Эксперты из судейского корпуса полагают, что такой казус стал возможен благодаря «несложившейся судебной практике». Нам же представляется, что причина кроется скорее в том, что правоохранительная система России дала сбой. Важнейшими элементами правоохранительной системы являются органы внутренних дел, органы государственной безопасности, прокуратура и суд. Только при нормальном взаимодействии всех этих элементов система будет функционировать исправно. Однако ни для кого уже не секрет, что в последнее время происходит открытая конфронтация между органами внутренних дел и прокуратурой, с одной стороны, и народными судами – с другой.{ Приезжавшие в начале 1994 года оперативники из Рязани, где произошла большая разборка с человеческими жертвами, рассказывали: «У нас работать тоже стало почти невозможно, прокуратура нас еще поддерживает, но, как только дела доходят до суда – их разваливают». Если с тех пор ситуация и изменилась, то, пожалуй, лишь в худшую сторону. Что уж говорить о Рязани и о 1994-м, если в конце 2001 года руководитель оперативной бригады МВД РФ, работавшей в Северной столице, заместитель начальника ГУБОП (!), в ходе пресс-конференции констатировал, что по ряду уголовных дел «происходит сопротивление на всех стадиях уголовного процесса» – начиная от возбуждения уголовного дела и кончая судебным рассмотрением данных уголовных дел. Т. е. в данном случае один из высоких чинов МВД фактически расписался в собственном бессилии и неспособности повлиять на ситуацию.}

«Милиция посадит – суд освободит!» Интересно, почему в последнее время слова эти стали крылатыми в бандитских кругах?{ Кстати сказать, освобождение далеко не всегда идет на пользу самим бандитам. В октябре 1993 года в собственной машине был застрелен Айдар Гайфулин, один из лидеров казанской группировки. Это произошло ровно через месяц после его освобождения судом. А чуть раньше убили представителя малышевской группировки Грицкуля. И тоже спустя месяц после того, как он был освобожден от уголовной ответственности. Тогда его пытались привлечь за хранение оружия, но Грицкуль сказал, что он просто нашел пистолет на улице.} Может быть, потому что понятие «неприкосновенность судей» у нас уже давно превратилось в «безнаказанность». Особенно сегодня, когда с принятием нового УПК суд и арестовывает обвиняемого, и дает разрешение на проведение определенных следственных процедур, и, соответственно, выносит приговор. И уже ни для кого не секрет, что по делам, связанным с оргпреступностью, суровые уголовные санкции за тяжкие преступления могут существенно корректироваться судебной практикой.

А как могло случиться, что при неустанных обещаниях с высоких трибун усилить борьбу с организованной преступностью в Петербургском региональном управлении по борьбе с организованной преступностью в комнате общей площадью 16 кв. м работают двадцать семь (!) оперативников – деля на трех оперов один стол и проводя рабочие совещания где-то под лестницей, стоя? Может быть, власти не видят, не понимают реальной угрозы, нависшей над страной, может быть, они до сих пор тешат себя иллюзиями лишь о призраке бандитизма?..

* * *

…Много воды утекло с тех пор, читатель. Что же изменилось?

Ну, во-первых, власти наконец осознали, что бандиты все-таки есть и это вовсе не призраки, а вполне реальные существа из плоти и крови. И они действительно представляют собой мощную силу и угрозу обществу. Настолько мощную, что в президентской концепции национальной безопасности России, принятой в начале января 2000 года, оргпреступность отныне отнесена к числу основных угроз безопасности государства. Однако принятием концепции, пусть даже абсолютно правильной и своевременной, проблемы все равно не решить. Равно как не решить и принятием новых законов, строгость которых, как известно, в нашей стране с давних пор нивелируется необязательным их исполнением. Может быть, именно по этой причине специальный закон о борьбе с организованной преступностью у нас отсутствует до сих пор? Соответствующие законопроекты в разных вариантах неоднократно принимались Государственной думой, одобрялись Советом Федерации, но неуклонно отвергались президентом. Кстати, подобная участь в свое время постигла и закон «О борьбе с коррупцией». Что это за зверь такой – «коррупция», – до сих пор толком объяснить не берется никто. Теперь вся надежда на вроде как замахнувшегося на него (зверя) новоизбранного президента Медведева. Что ж, поживем – увидим.{ …Пожили и – действительно увидели: в самом конце 2008 года был принят Федеральный закон Российской Федерации от 25 декабря 2008 г. за № 273-ФЗ «О противодействии коррупции». В этом законе наконец-то дано официально-правовое определение собственно «коррупции». Под которой отныне подразумевается: «а) злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами; б) совершение деяний, указанных в подпункте „а“ настоящего пункта, от имени или в интересах юридического лица»… Ну что сказать? Принять-то закон приняли. Молодцы. Вот только… Лучше и легче пока всё равно не стало…}

Лично мне кажется, что для начала нам нужна нормальная, а главное вменяемая и грамотная государственная программа. Нужна идеология, составляющей частью которой должна стать простая мысль: с преступностью необходимо бороться не милиции, а обществу, в руках которого правохранительной системе надлежит исполнять роль скальпеля для хирурга. И именно от хирурга зависит, будет этот скальпель тупым и ржавым или же стерильным и острым.{ На одном семинаре в Голландии я встречался с Лучано Виоландо, который был в свое время вице-президентом итальянского парламента, главой антимафиозного комитета и одним из разработчиков программы «Чистые руки». Он много и подробно рассказывал мне об идеологической составляющей этой программы, которая разрабатывалась почти 20 лет. Кстати, знаменитый сериал «Спрут» был частью этой программы. Равно как и другие фильмы, публицистические статьи, книги и даже школьные учебники…} Лечение любой болезни начинается с диагноза, желательно четкого и научного, а не какого-нибудь расплывчато-половинчатого, «политкорректного». Без специально выработанной терминологии диагноз, конечно, поставить можно, но тогда его поймет только тот, кто ставит, стало быть, и лечить будет он один. А это трудно. И еще. Быстрых результатов в святом деле борьбы с коррупцией ждать по-любому не стоит. Быстро можно только очередную кампанию организовать – вроде знаменитой борьбы с оборотнями в погонах…

…Что еще изменилось с тех пор? Ну, пожалуй, то, что отныне сотрудники РУОПа уже не делят один рабочий стол на троих, а вполне комфортно обустроились в довольно уютных кабинетах и проводят совещания в просторных актовых залах. Более того, многие рабочие столы сегодня попросту пустуют, поскольку отток кадров из правоохранительной системы за последние десять-пятнадцать лет приобрел поистине космический масштаб. Причины тому лежат на поверхности и всем понятны: колоссальный объем работы, нищенские оклады, слабая социальная защищенность, падение престижа службы. Все это, вкупе с постоянными перетрясками и реорганизациями силовых ведомств, вынуждает квалифицированных специалистов уходить в службы безопасности, адвокатуру, в коммерческие, а нередко и в криминальные структуры.

Впрочем, отток профессионалов связан не только с бытовыми проблемами. Вышеозначенная конфронтация с третьей властью за все эти годы лишь усилилась. Милиция по-прежнему сажает, суд, как и раньше, освобождает. Кроме того, теперь все чаще по другую сторону баррикад оказываются и органы прокуратуры.{ Статистика свидетельствует, что в последние годы сильно возросло число оправдательных приговоров, мотивируемых отказом прокурора поддерживать государственное обвинение.} Между тем всем понятно, что, пока суд и прокуратура продажны (или, скажем помягче, ангажированы), милиция не сможет работать эффективно. Хотя бы потому, что настоящий профессионал, крутой и честный (а такие еще остались, можете мне поверить), не в состоянии бесконечно наблюдать за тем, как его усилия растворяются в пустоте. Он роет землю, находит преступника, собирает доказательства его вины, а потом судья или прокурор разваливают дело и отпускают того на все четыре стороны. Если же преступник еще и в авторитете, то этого самого мента, равно как и членов его семьи, вполне могут ожидать серьезные неприятности. Это то, что касается мента честного. Однако же с началом перестроечного лихолетья практически перед каждым сотрудником правоохранительных органов возникала поистине гамлетовская дилемма – брать / не брать? И это испытание оказалось, пожалуй, самым тяжелым, и очень многие его не прошли. Потому-то со временем те же российские РУОПы, возникшие на базе отделов по борьбе с бандитизмом (ОРБ), сами превратились в крышу, ставшую главным конкурентом бандитов на рынке оказания силовых услуг. Те бизнесмены, которые не работают с бандитами, в последние годы все чаще прибегают к ментовской крыше. И самое удивительное в этом, что большинство из них искренне считает такое положение вещей вполне естественным. Впрочем, история возникновения и развития института крыш заслуживает отдельного рассказа, и к ней мы еще вернемся.

Меняются и сами бандиты. К сожалению, большинство – сугубо визуально. Кто помнит, в недавние времена зрительно вычислить подобных ребят не составляло особого труда: бритоголовые парни в спортивных костюмах да люди быкообразной наружности в малиновых пиджаках и при золотых цепях, которые за вечер спускали по нескольку зарплат рядового гражданина. Сегодня они стали одеваться респектабельнее, в поведении пытаются придерживаться хороших манер, однако порою нет-нет да и мелькнет такое знакомое по старым временам лицо кирпичом с комично смотрящейся на накачанной шее галстуком-бабочкой. Как говаривал профессор Преображенский: «Не надо обижать хорошего пса. Это Клим, Клим Чугункин…»

Предлагаемые далее очерки из истории (некоторые – уже давней, а другие – не очень) петербургского бандитизма имеют простую прикладную цель: показать, как бандитизм на протяжении последнего десятилетия превращался из призрака в реального, живого монстра во плоти и крови. Мы решили выбрать Петербург в качестве базового примера не случайно. Как уже говорилось выше, Питер, в отличие от Москвы, ориентированной в основном на воров в законе, давно уже считается бандитским городом. Это произошло по целому ряду причин. После развала Союза наш город стал особенно притягательным для бандитов из других регионов, в том числе и из-за ужесточения правоохранительной практики в этих самых других регионах – таких, как, например, столица. По словам приезжих бандитов, «Москва зеркальной стала, там делать нечего…» Произошел эффект зубной пасты – при нажатии на тюбик она устремляется в свободное пространство. Грустно, но этим свободным пространством оказался наш с вами город. Также не является секретом и следующее: большое количество спортивных бригад из Казани, Воркуты, Новокузнецка и проч. уезжали в Москву и Питер, где возможности для бизнеса росли настолько быстро, что свои бандиты просто не успевали заполнить все ниши. Сюда же потянулись и так называемые «черные» (кавказские) группировки – в республиках бывшего Союза новые экономические процессы развивались не столь бурно, а следовательно, работы для бойцов было мало. Ну а дальше… Дальше всё строго в соответствии со старинной русской поговоркой: «Дай только на воз лапку положить, а вся-то я и сама влезу».