Часть пятая Государство в государстве

Наверное, эту книгу можно писать всю жизнь…

После выхода в сборнике «Ловушка для умных» (1994) первых частей «Бандитского Петербурга» я получил много читательских откликов. Как ни странно – и те, кто ругал меня, и те, кто благодарил, задавали один и тот же вопрос: «Зачем вы об этом пишете? Для чего вам это надо?» Кто-то предполагал, что я работаю на бандитов, делаю им бесплатно рекламу, кто-то, наоборот, считал меня «ментовской прокладкой». Самое смешное заключается в том, что, работая над темой развития современной организованной преступности, я действительно получал неоднократные предложения пойти на службу практически во все правоохранительные структуры. Аналогичные предложения высказывали и некоторые преступные группировки. Один день у меня был даже рекордным – за 24 часа я получил два приглашения от параллельных правоохранительных структур и одно от бандитов. От всех этих предложений я отказался. Я пишу об истории петербургского бандитизма потому, что мне это интересно. И надеюсь, что интересно это будет и вам, уважаемые читатели. То, что вы читаете, – это уже история, потому что книга никогда не угонится по оперативности за газетой или даже журналом. А историю надо знать, какой бы горькой, страшной и позорной она ни была. Потому что именно история помогает правильно ориентироваться в событиях сегодняшнего, а нередко и завтрашнего дня.

С тех пор как я занялся журналистским ремеслом, меня, а впоследствии и моих коллег – сотрудников Агентства журналистских расследований – с завидным постоянством пытаются обвинять в ангажированности и работе «на заказ». Я не умею пользоваться Интернетом, однако знакомые люди рассказывали мне, что время от времени в Сети появляются некие, по большей части анонимные, материалы, в которых говорится, что я, оказывается, «пиарю Мирилашвили», «занимаюсь информационным обслуживанием Кумарина», «получаю деньги от Кости Могилы»… Бумажные СМИ, напротив, считают, что мы «кормимся» от милицейского Главка и эфэсбэшников, которые сделали наше агентство, цитирую: «монополистом на распространение информации о криминале». Ну а взамен они якобы пользуются нашими возможностями для слива оперативной информации…

Реагировать на такую паранойю довольно сложно. Потому как элементарные, самые простые вещи объяснять и доказывать всегда труднее. Попробуйте-ка сами убедительно доказать собеседнику, что вы не верблюд. Особенно когда простое отрицание его не устраивает – ему нужны некие убедительные, исчерпывающие доказательства… Так что я не знаю, какие доводы еще нужно привести, чтобы окончательно дать понять тем людям, которым, видимо, не дает покоя сам факт существования нашего агентства, что мы не работаем ни на тех, ни на других. Хотя в процессе нашей работы действительно регулярно общаемся и с теми, и с другими. Однако любой знакомый с основами информационной работы человек знает, что получение информации в процессе общения не может носить односторонний характер. Невозможно получать информацию, лишь забирая ее. Хотя бы потому, что даже характер задаваемых вами вопросов в конечном итоге также является как минимум информацией для размышления… Покупкой информации я не занимаюсь. И не приветствую это дело у своих сотрудников, поскольку знаю, что источник, передающий сведения за деньги, в конечном итоге начнет обманывать тебя гораздо быстрее, нежели тот, кто предоставляет информацию по другим мотивам. Что же касается пресловутого слива информации – это тоже не к нам. Что называется, не по адресу… А вообще, в среде разведчиков на этот счет есть хорошая поговорка: «Сливают дерьмо в унитазе. А вот информацией – обмениваются».

…И если кто-нибудь даже

Захочет, чтоб было иначе,

Бессильный и неумелый,

Опустит слабые руки,

Не зная, где сердце у спрута

И есть ли у спрута сердце…

А. и Б. Стругацкие. Трудно быть богом

В борьбе с современной русской организованной преступностью хотелось бы видеть не только самое борьбу в виде страшных пятнистых автоматчиков на дорогах, но и какие-то победы.{ Примечательно, что если со временем бандиты последовательно и повсеместно избавлялись от соответствующей их образу жизни наглядной атрибутики, то представители силовых структур, напротив, всячески видоизменялись в сторону внешнего показного антуража. Примета нашей сегодняшней жизни – милицейские патрули в бронежилетах, касках и частенько с автоматами наперевес. А уж без стремительно вошедшей в моду резиновой дубинки сегодня и вовсе редко встретишь милиционера. При этом грозного вида стражей порядка нынче скорее пугается мирное население, нежели преступники, для которых весь этот маскарад, видимо, изначально и устраивается.} Между тем с этими самыми победами дело обстоит далеко не так радужно, как с борьбой. И если неискушенный обыватель поначалу еще радовался кадрам почти ежедневной видеохроники, показывающей, как в разных городах и весях нашей необъятной родины бритоголовых бандюганов снопами грузят в милицейские машины, то очень скоро этот же самый обыватель, видя, что в окружающей его действительности мало что меняется, все чаще стал задавать себе вопрос: «Как же так? Грузят и грузят, а меньше их не становится… Куда же они деваются после погрузки? Или, может быть, дело вовсе не в погрузке и даже не в тех, кого грузят?..»

К сожалению, даже на самом верху политического олимпа России современную организованную преступность очень долго продолжали считать разросшимся рэкетом, а ее лидеров – главными рэкетирами. Стоит ли говорить о том, каковы могли быть результаты борьбы с противником, которого, мягко говоря, настолько недооценивали? При этом самое печальное заключается в том, что организованная преступность не стоит на месте и не ждет: когда же государство начнет ее оценивать адекватно? Она развивается, причем стремительно. И если где-то в начале 1994 года можно было говорить о том, что оргпреступность в своем развитии вышла на уровень высокоорганизованных преступных сообществ с боевыми, разведывательными, контрразведывательными, коммерческими и аналитическими подразделениями на суперсовременной материально-технической базе, то по прошествии всего лишь каких-то нескольких лет уже можно было, не боясь ошибиться, констатировать, что в России существует настоящее государство в государстве.

У этого государства в государстве есть свои вооруженные силы и полиция (боевики преступных группировок), свои идеологи и политики (воры в законе, авторитеты и теневые авторитеты), свои экономисты и промышленники (держатели общаков и их приумножатели и крупные бизнесмены, сознательно работающие на организованную преступность)…

При этом совершенно неправильно было бы рассуждать: кто важнее, кто главнее – боевики или экономисты? Государство в государстве – это как человеческий организм, в котором все взаимосвязано, и кто скажет, что в нем важнее – мозг, печень или сердце?