Господа, делайте ваши версии

Ранним субботним утром в Санкт-Петербург по указанию президента России Бориса Ельцина прибыл министр внутренних дел РФ Сергей Степашин, чтобы лично заняться расследованием дела об убийстве депутата Госдумы. По словам министра, дело должно было вестись совместно силами ФСБ, МВД и прокуратуры. Он заверил, что «будет сделано все, чтобы раскрыть это преступление». О версиях, по словам Степашина, на тот период говорить было рано, однако информацию о том, что Старовойтова имела при себе в момент убийства крупную сумму денег, он опроверг сразу, назвав ее «версией журналистов».

Подобная версия действительно возникла одной из первых. Согласно ей, убийцы собирались ограбить Старовойтову, которая якобы должна была привезти из Москвы большую сумму денег на избирательную кампанию в местное Законодательное собрание. Кстати сказать, Руслан Линьков впоследствии назвал автором этой версии отнюдь не журналистов, а бывшего министра внутренних дел Анатолия Куликова, который таким образом якобы хотел отомстить покойной. Правда, за что именно отомстить, он толком не объяснял. Линьков также заявлял, что эта же версия тиражировалась командами Невзорова и Шутова для того, чтобы отвести следствие в сторону от настоящих убийц и создать «уголовный антураж вокруг политического убийства». Между тем в пользу данной версии служила обстановка вокруг штаба Старовойтовой, где, по слухам, ждали, что «Галина Васильевна сейчас их (деньги. – А. К.) привезет». В штабе не было службы безопасности и вообще должной организации и дисциплины. Там всегда толпилось много посторонних людей и витала атмосфера «ожидания прибытия денег», о чем вполне могли узнать злоумышленники. Другое дело, что этой версии противоречило следующее обстоятельство: преступники не заинтересовались ни документами, ни деньгами погибшей. Из багажа Старовойтовой также вроде бы ничего не пропало. Тем не менее примерно год спустя схожую «журналистскую» версию как одну из приоритетных озвучит генерал-майор ФСБ Гусев, который в своем интервью «Комсомолке» сообщил: «Следствием получено около сорока сигналов-мотивов. Отрабатываются восемь – десять версий. Среди них связанная с поступлением денег на выборы. Старовойтова везла какой-то пакет, с которым не расставалась, даже идя в туалет. Он исчез, что в нем было – неизвестно. Линьков говорит, что документы. В штабе Старовойтовой шли обывательские разговоры о поступлении денег. Возможно, преступники по-своему проверили эти разговоры. Нет материалов, что Старовойтова занималась коммерцией в чистом виде, не была она соучредителем каких-либо фирм. Ее сестра занималась бизнесом, но несерьезным. Не было получено материалов, что Старовойтова использовала грязные технологии, пыталась кого-либо шантажировать или подкупать…»

Впрочем, существовало и множество других версий. Пожалуй, даже слишком много: от политических и коммерческих до банальных бытовых. Версия политическая – «убийство с целью прекращения государственной деятельности» – основывалась на активной разработке Старовойтовой ряда законов и законопроектов (Конституция РФ в части о правах человека, федеральный закон «О конфессиях», законопроект «О борьбе против коррупции», мораторий на смертную казнь, законы «О свободе слова» и «О свободе совести» и др.). В качестве политических противников Ольги Васильевны рассматривались Михаил Глущенко, Владимир Яковлев, Альберт Макашов, Геннадий Селезнев и др. Согласно другой версии – экономической, – причинами нелюбви к убитой законодательнице могли стать ее выступления против селезневского лобби в правительстве РФ, из-за которого все предприятия, производящие слабоалкогольную продукцию, должны были закупать у компаний «Кодзнак» и «Спецзнак» (учредителями которых являлись ближайшие помощники Г. Селезнева) спецнаклейки для своей продукции. Ну а самая оригинальная версия убийства, пожалуй, принадлежала Юрию Шутову, который в своей газете «Новый Петербург» предположил, что, по аналогии с поджогом Рейхстага, убийство Старовойтовой явилось чем-то вроде «ритуального жертвоприношения», совершенного теми, кого он именует то «олигархами», то «лидерами демократического движения». Сначала Старовойтову, по мнению Шутова, раскручивали через СМИ и готовили общественное мнение, выводя на «рубеж заклания», а затем убили, устроив инсценировку под названием «Защитим демократию вместе с демократами и покараем всех остальных!».

На свежей могиле Галины Васильевны было произнесено много патетических речей и пролито искренних слез. Представители Кремля клялись, что преступление будет раскрыто в самые ближайшие сроки. Эти самые сроки были назначены, но они оказались бесконечными: с 1998 года срок следствия по делу об убийстве Старовойтовой будет продлеваться как минимум трижды.

Однако нельзя сказать, что правоохранительная система на протяжении всего этого времени не предпринимала должных усилий по расследованию громкого уголовного дела. Только в первые месяцы после трагедии по подозрению в убийстве депутата были задержаны не менее пятнадцати человек. Да и в дальнейшем список «киллеров» непрерывно пополнялся. Так, в частности, в столице Латвии был задержан бывший боец рижского ОМОНа Константин Никулин, в Петербурге – Лариса Плоскова (супруга петербургского авторитета Айрата Гимранова, на шубе которой были обнаружены следы пороховой гари, якобы идентичные пороху на одежде Старовойтовой), в Праге – некие Юрий Бирюченко и Виктор Кудряшев… Где-то рядом с этим списком маячила одиозная «Академия национальной безопасности» вместе со своим покровителем, спикером Госдумы Геннадием Селезневым, продолжавшим судиться со Старовойтовой уже после ее смерти по поводу газетной статьи «Новые русские коммунисты: союз серпа и доллара»…

В конечном итоге число подозреваемых настолько возросло, что, если бы все они в ту роковую ноябрьскую ночь нагрянули убивать Галину Васильевну, тесная набережная канала Грибоедова вряд ли смогла бы вместить всех желающих.