Мы с тобой одной крови – ты и я

Паны дерутся – у холопов чубы трещат.

Народная мудрость

С чего началась эта война (и была ли, собственно, сама война?), знает теперь лишь один человек, поскольку второй не так давно был убит в столице (не в нашей, «криминальной», а в российской, «златоглавой»). Зато любой интересующийся данной темой горожанин наверняка скажет вам, когда она формально закончилась.

В один из июньских дней 2000 года в ресторане отеля «Англетер» встретились двое. Посидели, поговорили, пожали друг другу руки, разъехались. Вот, собственно, и всё. Однако через некоторое время это заурядное, на первый взгляд, происшествие было преподнесено средствами массовой информации как эпохальное для города и для каждого из нас. «Бизнес останавливает криминальную войну», «В город возвращается стабильность» – кричали газетные заголовки.

Нашей прессе свойственно переоценивать значимость тех или иных событий, но в данном случае, как ни странно, газетчики были не так уж далеки от истины. Всё дело было в масштабе встречавшихся личностей, поскольку в ту ночь за одним столом (который на время стал столом переговоров) сошлись два местных, не побоюсь этого слова, олигарха – бывший вице-президент «Петербургской топливной компании» Владимир Барсуков (Кумарин) и президент Фонда развития телевидения Константин Яковлев (он же Костя Могила). На тот момент они уже год находились в жестком противостоянии друг с другом, и противостояние это окрестили не иначе как новой криминальной войной. И в принципе, основания для столь категоричного вывода имелись. Для тех, кто слабо ориентируется в подобных вещах, вкратце напомню те основные эпизоды, которые позволили наблюдателям говорить о широкомасштабных военных действиях между двумя авторитетами.

? Июль 1999 года. Убийство Павла Капыша. Происходит серьезный информационный накат на тамбовских. Кумарин впервые вынужден использовать СМИ для заявлений о том, что он в данном случае не при делах.{ Но, в соответствии с отечественными традициями, тот, кто оправдывается, у нас всегда выглядит виноватым.}

? Сентябрь 1999 года. Служба безопасности Владимира Кумарина обнаруживает недалеко от резиденции своего шефа микроавтобус с аппаратурой видеонаблюдения. Неприязнь между Кумариным и Яковлевым усиливается (видимо, у первого к тому времени появляются некие основания подозревать второго в организации «наружки»).

? Октябрь 1999 года. Убийство Виктора Новоселова. Известно, что депутат Законодательного собрания поддерживал отношения как с первым, так и со вторым. Однако «исторически» Новоселов считался креатурой Кумарина (по крайней мере, в части, связанной с политической деятельностью покойного). Говорят – выходя с Новодевичьего кладбища после похорон Новоселова, которого Кумарин считал своим другом, Барсуков сказал, что знает имя заказчика убийства.

? Октябрь 1999 года. По собственному желанию уходит в отставку вице-губернатор Виктор Яцуба, которого злые языки считали человеком Кости Могилы в городской администрации. Так ли это было на самом деле – вопрос дискутируемый, однако некоторые наблюдатели расценили сей факт как маленькую победу тамбовских.

? Осень 1999-го – весна 2000 года. Информационный накат на Константина Яковлева. Его называют проводником интересов московской «пятой колонны», человеком Бориса Березовского, постоянно упоминают о его статусе смотрящего и связи с ворами в законе. Печатается ряд публикаций о влиянии Могилы на членов семьи губернатора Санкт-Петербурга Владимира Яковлева. Подспудно некоторые СМИ ненавязчиво внушают мысль о том, что тамбовцы являются истинными патриотами родного города (в смысле, не Тамбова, а Петербурга).

? Декабрь 1999 года. Убит Михаил Дахья, бизнесмен, считавшийся человеком из «команды Кумарина».

? Март 2000 года. Сотрудниками УУР задержаны два жителя Великого Новгорода, подозреваемые в причастности к организации покушения на Константина Яковлева. Позднее будет задержан еще один человек из этой команды, работавшей на Владимира Беляева (Боб Кемеровский). Последний, в свою очередь, был связан с уже неоднократно упоминавшимся Хохлом (Глущенко).

? Апрель 2000 года. Депутат Законодательного собрания Сергей Шевченко задержан по подозрению в вымогательстве, а его старший брат, Вячеслав, объявлен в розыск. Братья Шевченко традиционно считались ответственными за «экономический блок» в тамбовском бизнес-сообществе.

? Апрель 2000 года. От пули киллера погибает Георгий Поздняков – личный телохранитель Владимира Кумарина. СМИ интерпретируют это убийство как «черную метку» для лидера тамбовских.

? Апрель 2000 года. На страницах петербургской «Смены» Владимир Кумарин выступает с программным заявлением под заголовком «Тамбовцы, как и петербуржцы, – это всего лишь жители российских городов». Кумарин сетует на то, что почти все заказные убийства в Петербурге пресса и правоохранительные органы связывают с тамбовским преступным сообществом, и рассматривает данный факт как целенаправленную атаку на него и его друзей.

? Май 2000 года. Появляются слухи о некоем ростовском воровском сходняке, где якобы принято решение мочить тамбовских.

? Май 2000 года. Покушение на Вячеслава Энеева (Зверь), который, по некоторым сведениям, в последнее время принадлежал к тамбовской бизнес-группе.

? Июнь 2000 года. На набережной канала Грибоедова застрелен Ян Гуревский, один из ближайших помощников Кумарина.

? 23 июня 2000 года. Эпохальная встреча в «Англетере»…

Скорее всего, какие-то события в этом перечне я упустил, о каких-то, возможно, просто не знаю. С другой стороны, на мой взгляд, было бы неправильно со стопроцентной уверенностью утверждать, что все эти эпизоды однозначно лежат в русле противостояния Кумарин – Яковлев. Вполне допускаю, что некоторые из них явились следствием абсолютно других причин. Но поскольку пришлись абсолютно к месту и ко времени, то были успешно использованы пиарщиками (или, как там было в «Крестном отце»? Consigliere{ Советник (ит.).} как той, так и другой стороны, для нагнетания обстановки и ответных контрвыпадов. В данном случае, в частности, речь может идти об убийствах Позднякова, Гуревского, Дахьи. По имеющейся информации, помимо принадлежности к тамбовским, у покойных имелась куча самых разных проблем (в том числе с бизнесом), нерешение которых (либо, напротив, решение) могло стоить им жизни.

Версий возникновения войны между Кумариным и Яковлевым в свое время было предложено предостаточно. Одни считали, что дело всего лишь во взаимной личной неприязни двух состоявшихся олигархов (что-то вроде: поспорили как-то раз Березовский и Гусинский, кто из них круче? Вышли они в чисто поле и давай дубинами махать…); другие считали, что война эта инициирована некоей третьей силой, которая намеренно стравила две крупнейшие в городе бизнес-группировки – на роль третьей силы примеряли и подзабытого Александра Малышева, и, естественно, воров во главе с бравым Хасаном, и грезящих о былом могуществе казанских. В бандитских кругах, как водится, ходила версия о милицейской провокации (и находятся же еще люди, которые до сих пор готовы верить во всесилие отечественных спецслужб!). Наконец, были и такие, кто считал, что происходившее стало следствием внутритамбовских разборок.{ Кстати, если подходить по этому, чисто формальному признаку, то действительно потери среди тамбовских представляются несоизмеримо большими. К ним же приплюсовывают случившееся три года спустя убийство Кости Могилы. С одной стороны, говорят, что месть – это то блюдо, которое следует подавать холодным. Но с другой… Как-то это все выглядело бы до примитивности просто – слишком уж явно лежит на поверхности. (Хотя все равно Кумарину, похоже, еще долго придется доказывать, что в данном случае крайний отнюдь не он.)} Но в любом случае, как уже говорилось в самом начале главы, доподлинно это теперь знает лишь один человек – Владимир Барсуков. А спрашивать его лично об этом вряд ли имеет смысл – и дело не в том, что боязно, а в том, что вряд ли он будет с кем-либо откровенничать на сей счет…

…Я присутствовал на этой встрече в «Англетере», хотя абсолютно не стремился к этому. Да, собственно, и не в курсе был, что такая встреча готовится. То есть в данном случае инициатива исходила от обоих договаривающихся – мне просто позвонили и попросили поучаствовать. Первым был Константин, который сказал: «Андрей, мы собираемся пересечься. Не мог бы ты подъехать тоже?» Скорее всего им нужен был нейтральный человек, который засвидетельствовал бы это событие. Я же к тому времени был знаком и с Кумариным, и с Яковлевым. Особо подчеркиваю – знаком, а не дружен.

Надо сказать, что тогда эта встреча отразилась в моей публикации отнюдь не в полной мере. Может быть, по причине ощущения, что во всем этом есть расчет на то, чтобы использовать прессу, журналиста. Да и мне, признаться, не очень хотелось выступать в роли эдакого придворного летописца, который поприсутствовал на заключении сицилийского мира. Было абсолютно понятно, что я приглашен именно для того, чтобы факт встречи получил огласку. Но в первое время газеты отреагировали на это событие довольно вяло. Это уже гораздо позже пошли заголовки «Война и мир» и т. д.

Длилось это «эпохальное событие» не более получаса. Впрочем, с точки зрения внешнего антуража, ничего эпохального не было: маленький столик, кофе, минералка, внешняя охрана. Да и речь шла о простых до банальности вещах – о мире и дружбе. «Вот, Андрей, – говорили они, – мы при тебе жмем друг другу руки». Константин несколько раз повторил, что «никто ни на кого ничего не имеет». На что Кумарин отвечал, мол, не иметь-то не имеет, но… Словом, как мне показалось тогда, Кумарин чисто интонационно дал понять, что ему все же пришлось прощать больше, чем Яковлеву.

Кстати, впоследствии пресса активно обмусоливала этот момент, прикидывая варианты относительно того, кто из них двоих первым попросил о встрече (якобы это могло свидетельствовать о признании поражения). Однако не думаю, что в данном случае речь могла идти о каком-то проявлении слабости – это были люди совершенно другого ранга, никто из них ни при каких обстоятельствах не позволил бы диктовать себе условия. И все же, опять-таки исходя из личных ощущений, мне кажется, что какое-то сложно передаваемое моральное превосходство было у Кумарина. Нет, конечно, там и речи не шло о том, чтобы Константин признал свою неправоту. Но вот какой-то подтекст ощущался… Я бы сказал, что Кумарин держался более уверенно, в большей степени чувствовал себя хозяином положения.

Так состоялась питерская встреча в верхах. Скорее всего, тогда два этих человека сидели за одним столом последний раз.

* * *

В воскресенье, 25 мая 2003 года, около 17 часов в центре Москвы автомобиль «Ниссан-Максима» темно-зеленого цвета свернул с Земляного Вала в узкий переулок Обуха, направляясь в «Совинцентр». На заднем сиденье находились Константин Яковлев и его подруга Марина Волина, за рулем – профессиональный водитель, москвич Сергей Чиков, а справа от него – охранник Яковлева Денис Царев, сотрудник петербургского охранного предприятия «Сириус-Форт». В переулке около здания представительства ООН дорога делает крутой поворот в сторону Воронцова Поля, поэтому Чиков притормозил. Едва машина замедлила ход, по пандусу со двора Института питания, находящегося на реконструкции, скатился черный мотоцикл с двумя седоками в шлемах. Мотоцикл поравнялся с «ниссаном», и неожиданно его седоки, выхватив укороченные автоматы Калашникова, открыли по машине шквальный огонь…

Когда приехали сотрудники милиции и скорая, вызванные милиционерами, дежурившими у представительства ООН, все было кончено: из продырявленной машины извлекли трупы трех мужчин и истекавшую кровью женщину в шоковом состоянии. Марину Волину спасло чудо: в то мгновение, когда началась стрельба, она успела пригнуться. Введенный в Центральном округе Москвы план перехвата «Вулкан-5» результатов не дал. Преступники, скорее всего, бросили где-то мотоцикл и скрылись на ожидавшей их машине. Криминалистам лишь осталось собрать гильзы и брошенные автоматы. Позже экспертиза установила, что эти «калаши» нигде не светились – в милицейских базах данных этих стволов не было.

После установления личности погибших выяснилось, что объектом киллеров стал Константин Карольевич Яковлев, авторитетный питерский предприниматель, известный многим как Костя Могила.

Свято-Троицкий собор Александро-Невской лавры. Полдень… Первое ощущение – присутствуешь на съемках очередного фильма Копполы из его знаменитой саги о Крестном отце. У ступеней храма седовласые старцы в сопровождении подтянутых юношей, мужчины в строгих темных костюмах с дежурными красными гвоздиками в неслабых кулачищах, потрясающе красивые женщины в трауре, молодые, крепко сбитые парни с «конкретной» внешностью.

Все это великолепие оттесняет на второй план небольшую группку родных покойного; некоторые из них, в первую очередь женщины, утирая слезы, наблюдают за всем этим антуражем с заметным испугом. В отличие от родственников, бабушки-старушки, явно местные завсегдатаи, с удовольствием обсуждают происходящее:

– А гроб-то какой, а? Туда ж два человека поместиться могут. И крышка откидывается – я такого никогда не видала!

– Да ты чо! Когда Старовойтову-то хоронили, помнишь, у ней точно такой же был.

– Ну так то Старовойтову, а этот-то мужик кто такой?

– Да, говорят, бандюган московский. Убили его вроде аж прямо рядом с Красной площадью.

– Ужасть, что делается…

Даже такой большой храм не может сразу вместить всех желающих проститься с былым авторитетом. Поэтому многие ждут окончания церемонии на улице, образовав своего рода кружки по интересам. К ним периодически присоединяются вновь прибывающие «коллеги» – в этом случае согласно этикету происходит церемония скорбного объятия (еще один, явно содранный у Копполы, жест). Чуть далее, эдакой россыпью вдоль могилок, рассредоточились охранники и телохранители наиболее важных персон (часть из них по периметру расположилась внутри собора). На удивление не видно представителей милиции и других ведомств, которых это мероприятие должно интересовать по служебной части, – то ли хорошо замаскировались, то ли все поголовно переоделись в штатское.

Сама церемония отпевания проходит без излишней помпезности, впрочем, как это и должно быть. Хор певчих удивительно красив, но настроиться на возвышенный лад мешают периодически раздающиеся трели мобильников. Однако для переговоров народ все-таки выходит на улицу.

Молодые качки неумело и невпопад, но зато старательно, крестятся. Один из них, заметив, что многие стоят с зажженными свечами, протискивается к церковной лавке, покупает десяток и раздает своей братве. Щелкают зажигалки…

Начинается процедура прощания. Впрочем, желающих приблизиться на глазах у всех к усопшему для последнего «спи спокойно» не слишком много. Те же, кто подходил к гробу, перешептываясь, обсуждают абсолютную неестественность лица покойного. Говорят, что пули киллеров буквально искромсали его лицо, которое уже потом собирали по частям умельцы из морга (вот еще одна ассоциация с «Крестным отцом» – помнится, нечто подобное было со старшим сыном Дона Корлеоне, Санни).

Напротив входа в собор, прямо у черного «кадиллака»-катафалка, расположилась стайка фотожурналистов. Удивительное дело, но их никто не пытается разогнать, а потому вспышки объективов не перестают щелкать. Похоже, журналисты вознамерились запечатлеть на пленку всех участников церемонии, облик которых, так или иначе, выдает их принадлежность к тому миру, где всю свою жизнь крутился покойный…

– Вон, давай снимай того с тростью, седого!

– А кто это?

– А хрен его знает. Явно бандюган какой-то или в законе…

Впрочем, некоторые участники церемонии, выходя из храма, все-таки стремятся побыстрее проскочить за колонны и скрыться в тени от глаз телекамер. Отдельные личности, пока шло таинство обряда, так и не сняли черных очков, а выходя на улицу, тщательно прикрывали свои лица. Кстати, некоторые из них действительно выглядят отнюдь не фотогенично.

Наибольшей популярностью у фотожурналистов пользуются Владимир Барсуков и Денис Волчек. И надо сказать, они весьма стоически несут бремя собственной славы. По крайней мере со стороны охраны тех и других не наблюдается попыток отобрать пленку.

Наконец в сопровождении церковных служителей массивный гроб выносят и помещают в «кадиллак». Участники церемонии тянутся к стоящим неподалеку автобусам, часть из них направляется к собственным авто.

Похоронная процессия плавно трогается в сторону Северного кладбища, где наконец-то упокоится тело раба Божиего Константина Карольевича Яковлева…

Еще одной легендой бандитского Петербурга стало меньше и еще одним мифом – больше.

* * *

На мой взгляд, Константин Яковлев никогда не был «первым номером» в бандитском Петербурге, хотя случались моменты, когда он, безусловно, мог претендовать на это (впрочем, в этих соревнованиях за первенство все относительно). Но так или иначе, в хитовую тройку Питера он, безусловно, входил. В конце 1990-х, пожалуй, были лишь две топ-фигуры с таким авторитетным влиянием – Яковлев и Кумарин. Правда, в последние несколько лет именно в Санкт-Петербурге у Могилы не слишком здорово шли дела. Он во многом утратил здесь свое влияние (по крайней мере, так говорят). И, пожалуй, поворотным моментом можно считать мировое соглашение с Кумариным – рукопожатие во время памятной встречи в «Англетере» в 2000 году.

В течение месяца-двух после убийства Яковлева большинство газет так или иначе перетирало эту тему, строило версии, пыталось давать прогнозы (все как на подбор неутешительные и кровавые). Естественно, не обошлось и без полоскания имени Кумарина, хотя, насколько мне известно, конфликт с этим человеком в жизни Яковлева далеко не единственный. Кроме того, в последние годы многие интересы Константина были в первую очередь связаны с Москвой. И кто знает, какие еще конфликты могли образоваться у него в Первопрестольной?

Версия убийства, связанная с лишением Яковлева звания смотрящего по Питеру от воров, мне также представляется малоперспективной. Тем более полной уверенности в том, что он действительно таковым являлся, нет. По большому счету это была информация на уровне слухов, на уровне оперативных сведений, которые в конечном итоге могли оказаться и абсолютно ложными. Более того, в свое время Яковлев в личном разговоре подтвердил мне, что подобного рода предложения ему действительно делались, но он отказался. Кстати, не скрывал он и своих отношений с тем же Дедом Хасаном. Напротив, даже гордился этими отношениями. По поводу же «вора в законе» – смеялся совершенно откровенно. Впрочем, возможно, за последние несколько лет столичной жизни у Яковлева что-то и переменилось – там ведь действительно без титула жить трудно. В конце концов кто такой для Москвы Константин Яковлев? Как? Даже не вор в законе?.. Но по крайней мере для жизни в Питере воровская корона ему не нужна была точно. У нас здесь вообще традиционно, скажем так, ироничное отношение к ворам…{ Да и по канону, скажем так, кто такой вор? По закону того мира вор – это «засиженный» человек, а Яковлев и не сидел практически.}

Могила довольно эмоционально реагировал на все упоминания о себе в криминальном контексте. Сколько помню, он всегда мне звонил, когда в нашем «Тайном советнике» публиковалось что-то негативное о нем, и пытался усовестить: «Андрей, вот как такое может быть? Мы с тобой вроде нормально общаемся, по-человечески, друг друга уважаем. И ты опять мне все портишь. Ты и твоя газета. Ты понимаешь, что мне вредишь?» Доводов, что есть события, которые мы как журналисты не можем обойти, он не принимал, считая – раз мы знакомы, то ничего негативного о нем, о его окружении говорить нельзя. Впрочем, несмотря на это у нас все равно были достаточно легкие отношения.{ Скажем, проезжает он мимо на своем «мерседесе»: «Андрей, ты в свой „Бандитский Петербург“ мою фотографию какую-то хреновую поставил. Позвонил бы, я б тебе нормальную дал». Через некоторое время действительно привозит фотографию, где он в жилетке, представительный такой…}

Я несколько раз уговаривал его: «Давай сделаем интервью, расскажешь о себе. Я о тебе писал в книге, ты уже в какой-то степени фигура историческая». На это он мне отвечал: «Нет, давай не так. Давай я тебе все расскажу про себя, а ты сам это напечатаешь, как будто ты откуда-то это узнал. А то, что я сам даю интервью, мне как-то неудобняк». Словом, он вовсе не был против, чтобы о нем какая-то информация шла, но при этом не хотел быть ее инициатором.

Впрочем, большого интервью у меня с ним так и не состоялось. Дело в том, что каждый раз, когда я начинал его расспрашивать, Яковлев отвечал лишь общими фразами: я-де, христианин, из приличной семьи и все такое… Я ему говорил: понимаешь, Константин, если ты будешь давать исключительно позитивную информацию, то ничего путного не получится. А он на это обижался как ребенок: я не Кумарин, интервью давать не буду. Хотя и тому и другому я всегда говорил, что не собираюсь быть их имиджмейкером. Просто искренне считаю, что и Кумарин, и Яковлев – исторические для города фигуры, о которых должны остаться какие-то свидетельства.

Мне много раз пытались поставить в вину то, что я относился к Яковлеву с заметной симпатией. Я не отрицаю симпатии, хотя многого о нем просто не знаю (например, всех подробностей того же конфликта с Кумариным). Но на уровне общения он действительно не вызывал у меня отторжения – с ним было достаточно комфортно и интересно, да и с юмором у Константина все в порядке. Вообще, он был очень энергичным человеком, правда, иногда становился и нудноватым, особенно когда о Боге и душе начинал говорить. Дело в том, что наши последние разговоры неизбежно переключались на теологические темы. Однако все это излагалось у него таким языком… Эдакая смесь христианских понятий с бандитскими. Кстати, те, кто писал, что богоискательством Константин занялся лишь в последние несколько лет, не совсем правы. Еще в 1992-м, когда нас впервые познакомили, я помню, как Яковлев, поглаживая крест, начал с того, что сказал: «Я – христианин». А во дворе у него, около офиса на Варшавской, в этот момент тусовались человек сорок бритых деятелей, у которых тоже был такой исключительно «христианский» вид, что мама не горюй!..

Меня стали считать своего рода «специалистом по Могиле» и в последнее время просто замучили вопросом: «Как вы думаете, кто же его все-таки убил?» Отвечаю просто: не знаю. Потому что в этом деле только навскидку можно выдвинуть не менее десятка версий, и все они на первый взгляд будут звучать вполне правдоподобно и убедительно. Например, банальная месть, причем месть за что-то очень давнее, самим Яковлевым давно забытое. Вообще, это почти беспроигрышный вариант: затаить обиду, выждать три года, пять лет, а потом взять и таким вот образом поставить точку, фактически уйдя при этом из возможного поля поисков. Ведь, как правило, милиция и прокуратура в состоянии нащупать конфликты лишь последних нескольких лет. Копать еще глубже означает просто захлебнуться в потоке информации.

Не менее реальна и политическая версия. Я допускаю, что Яковлев вполне мог и в политику полезть – с финансами, влиянием, иной поддержкой. Тем более что приближались очередные выборы. А в нашей стране на этой теме любой может легко шею сломать. Даже такой боец, каким был Костя Могила.

Или возьмем, к примеру, приведенный выше эпизод с задержанием людей Боба Кемеровского, подозреваемых в подготовке покушения на Яковлева. На первый взгляд, все здесь достаточно логично: Боб Кемеровский традиционно считался человеком тамбовских, был связан с Глущенко; шла война между Барсуковым и Яковлевым, в ходе которой за первым кто-то организовал наружку (не иначе как убить хотели); в ответ Барсуков попросил Глущенко принять контрмеры и организовать ликвидацию Могилы; Глущенко подрядил на это дело Боба Кемеровского.

Внешне версия выглядит вполне правдоподобно. Однако в ней есть несколько мутных моментов, один из которых связан с личностью Владимира Беляева (Боба Кемеровского). Будучи несомненно весьма серьезной фигурой в криминальном раскладе Петербурга, он при всем при том пользовался весьма неоднозначной репутацией даже среди своих коллег.