Наслаждение черепахи

Европа устала от фарса и драмы…

Томясь на курорте в беспечном безделье,

Пришли на концерт джентльмены и дамы,

Стремясь обрести в неизвестном веселье…

Вот занавес поднят, и скрипки запели,

Но все удивленно на сцену смотрели.

Пустые подмостки… но что-то сереет…

И даже не видно: тарелка иль камень…

А музыка бьется скорее, сильнее,

И кажется: звуки сменились стихами…

Вдруг встала на лапках своих черепаха, —

И пению скрипки внимает без страха!

Она, как жирафа, головкой качала,

Надменно глядела с помоста пустого,

И каждый из пьяного музыкой зала

Звериною радостью был зачарован.

Вдруг музыка смолкла, под всплески оваций

Нежная гадина спряталась в панцирь…

Парижский филолог, любитель Востока,

Нагнулся к Азеру с улыбкой кротчайшей,

«Вы, кажется, прибыли к нам издалека,

А нравятся ль вам развлечения наши?

Здесь даже рептилия с ритмом знакома, —

Пришлось ли вам видеть подобное дома?»

Азер усмехнулся: «Ни гады, ни люди

У нас наслаждений подобных не знают,

Там руки сухие, там чахлые груди,

От голода толпами там погибают!

Одеты в лохмотья, в погоне за пищей,

Ютятся в холодных и тесных жилищах.

Одни — подбирают объедки богатых,

Другие — копают в ущельях коренья, —

А тут черепахи в роскошных палатах

Находят в напевах свое упоенье.

Я понял сегодня, что это такое:

Для радости — нужно несчастье чужое!

Все то, чем на Западе счастливы люди,

Одеты, обуты, и сыты, и пьяны, —

Течет из Востока растерзанной груди,

Сквозь жгучие, вечно открытые раны!»