Диспут о счастье

Чингисхан спросил своих нойонов:

— Что есть счастье? — Отвечали:

Белгутай

Наше счастье — на полном скаку,

На следу уходящих волков,

Вынув лук и припав на луку,

Быстролетных спускать соколов.

И следить, как, кружа, сокола

Остановят стремительный бег,

И услышать, как свистнет стрела,

Волчью кровь выпуская на снег.

Хайду

Черным соболем мой малахай оторочен,

Мой расшитый халат из персидской парчи.

Черный панцирь с насечкой и легок, и прочен,

И из стали дамасской ножи и мечи.

И когда между юрт пролетает по склону

Иноходец кипчакский, сравнимый с волной,

— Расступитесь и дайте дорогу нойону, —

Весь народ говорит и любуется мной.

Шики-Хутуху

Коней отбивал я и верным их роздал,

Я много добычи в Китае достал;

Но где та добыча, то ведомо звездам —

С коней и добычи я счастлив не стал.

Но ныне стою я при счастье на страже,

Я длинное к юрте приставил копье —

В ней карие очи моей Намсарайджаб,

В ней черные косы, в ней счастье мое.

Мухули

Я вижу, как бродят в степях табуны,

Как облаку горные кедры равны,

Как чистой водою струится река,

Как легкие ноги несут сайгака.

И видя, как высятся горы мои,

И видя, как вниз ниспадают ручьи,

Как звери блуждают в просторе степей,

Я счастлив в привольной отчизне моей.

Угедей

Наши кони, как ветер, наши девы красивы,

Широки наши степи и привольны луга.

Но ведь кони устанут, девы станут ревнивы,

И привольные степи заметает пурга.

Мне другая утеха — позабыв про ненастье,

Сев с моими друзьями перед ярким огнем,

Наши чаши наполнить неизменчивым счастьем,

Нашим счастьем единым — искрометным вином.

Елюй-Гудай

Я прежде стремился к боям и победам,

Но вечно душа оставалась пуста.

Путь к истине стал мне нечаянно ведом,

И ныне я вижу, что жизнь — суета.

Китайские древние, пыльные томы

Храню наяву я и вижу во сне.

Им истина — вечное счастье — знакома,

В них истина, счастье любезное мне.

Джебе

Съедает время славные дела

И погребает в глубине курганов.

И счастье только в том, что слава их

Не знает с нашей памятью разлуки.

Так, слыша весть о подвигах чужих,

Я знаю: о моих услышат внуки.

Субутай

Дороги мне были везде широки —

В ущельях Кавказа, у Желтой реки,

В Голодной пустыне, в сибирских лесах

И в самых глубоких тангутских снегах.

Что хану хотелось, он мог приказать, —

И все добывала послушная рать,

Повсюду мое доставало копье.

И светел был хан мой — вот счастье мое.

Чингисхан

Нет! Счастье, нойоны, неведомо вам.

Но тайну я эту открою:

Врага босиком повести по камням,

Добыв его с легкого боя;

Смотреть, как огонь пробежал по стенам,

Как плачут и мечутся вдовы.

Как жены бросаются к милым мужьям,

Напрасно срывая оковы;

И видеть мужей затуманенный взор

(Их цепь обвивает стальная),

Играя на их дочерей и сестер,

И с жен их одежды срывая.

А после, врагу наступивши на грудь,

В последние вслушаться стоны

И, в сердце вонзивши, кинжал повернуть…

Не в этом ли счастье, нойоны?