Oмер и Мейрима

По соседству двое подрастали,

Годовалыми они сдружились.

Мальчик Омер, девочка Мейрима.

Было время Омеру жениться,

А Мейриме собираться замуж,

Но сказала сыну мать родная:

«Ах, мой Омер, матери кормилец!

Отыскала я тебе невесту,

Словно злато Атлагича Фата».

Юный Омер матери ответил:

«Не хочу к ней свататься, родная,

Верность слову не хочу нарушить».

Отвечает мать ему на это:

«О мой Омер, матери кормилец,

О мой Омер, голубь белокрылый,

О мой Омер, есть тебе невеста —

Словно злато Атлагича Фата.

Птицей в клетке выросла девица,

Знать не знает, как растет пшеница,

Знать не знает, где деревьев корни,

Знать не знает, в чем мужская сила».

Юный Омер матери ответил:

«Не хочу я, матушка, жениться!

Крепкой клятвой я Мейриме клялся,

Будет верность слову крепче камня».

И ушел он в горницу под крышу,

Чтоб прекрасным сном себя утешить.

Собрала мать всех нарядных сватов.

Собрала их тысячу, не меньше.

И пустилась с ними за невестой.

Лишь Атлагича достигла дома,

Тотчас же их Фата увидала

И навстречу им из дома вышла,

Жениховой матери сказала,

С уваженьем ей целуя руку:

«О, скажи мне, мудрая старушка,

Что за полдень, коль невидно солнца,

Что за полночь, коль не виден месяц,

Что за сваты, коль не прибыл с ними

Юный Омер, мой жених прекрасный?»

А старуха отвечает Фате:

«Золото Атлагича, послушай!

Ты слыхала ль о лесах зеленых,

О живущей в чащах горной виле,

Что стреляет в молодых красавцев?

За родного сына я боялась,

И его я дома задержала».

От зари до самого полудня

Там на славу сваты пировали,

А потом отправились обратно.

Взяли Фату Атлагича злато.

А подъехав к дому, у порога

Спешились вернувшиеся сваты,

Лишь невеста на коне осталась.

Говорит ей ласково старуха:

«Слезь на землю, доченька родная».

Отвечает золото-невеста:

«Не сойду я, мать моя, ей-богу,

Если Омер сам меня не примет

И на землю черную не снимет».

К Омеру старуха побежала,

Будит сына своего родного:

«Милый Омер, вниз сойди скорее

И прими там на руки невесту».

Юный Омер матери ответил:

«Не хочу я, матушка, жениться!

Крепкой клятвой я Мейриме клялся,

Будет верность слову крепче камня».

Сокрушенно сыну мать сказала:

«Ах, мой Омер, матери кормилец,

Если слушать мать свою не хочешь,

Прокляну я молоко из груди!»

Жалко стало Омеру старуху.

На ноги он встал и вниз спустился,

Золото он взял с седла руками,

Нежно принял и поставил наземь.

Полный ужин сваты получили,

Повенчали жениха с невестой

И свели их в горницу пустую.

На подушках растянулась Фата,

Омер в угол на сундук уселся,

Сам снимает он с себя одежду,

Сам на стену вешает оружье.

Застонало Атлагича злато,

Проклинает сватовство старухи:

«Старая, пусть Бог тебя накажет:

С нелюбимым милое сдружила,

Разлучила милое с любимым!»

Отвечает юный парень Омер:

«Ты послушай, золото-невеста!

До рассвета помолчи, не дольше.

Пусть напьются до упаду сваты.

Пусть сестрицы водят хороводы!

Дай чернила и кусок бумаги,

Напишу я белое посланье».

Написал он белое посланье.

И сказал он золоту-невесте:

«Завтра утром, чтоб остаться правой,

Ты старухе дай мое посланье».

Лишь наутро утро засияло,

Новобрачных мать будить явилась.

Постучала в дверь опочивальни.

Плачет, кличет золото-невеста.

Проклинает замыслы старухи.

Но старуха удивленно молвит:

«О мой Омер, матери кормилец,

Что ты сделал? Быть тебе безродным!»

Дверь открыла и остолбенела.

Недвижимым видит тело сына.

Люто воет в горести старуха,

Проклинает золото-невесту.

«Что ты с милым сыном натворила?

Как сгубила? Быть тебе безродной!»

Отвечает золото-невеста:

«Проклинаешь ты меня напрасно!

Он оставил белое посланье,

Чтоб ты знала правоту невесты!»

Мать читает белое посланье.

Горько слезы льет она, читая.

Ей посланье так проговорило:

«Облачите в тонкую рубаху,

Что Мейрима в знак любви дала мне!

Повяжите шелковый платочек,

Что Мейрима в знак любви связала!

Положите на меня бессмертник,

Украшала им меня Мейрима.

Соберите парней неженатых,

Соберите девок незамужних,

Чтобы парни гроб несли к могиле.

Чтобы девки громко причитали.

Через город пронесите тело.

Мимо дома белого Мейримы.

Пусть целует мертвого Мейрима.

Ведь любить ей не пришлось живого».

А как мимо тело проносили,

Вышивала девушка Мейрима,

У окна открытого сидела.

Вдруг две розы на нее упали,

А иголка выпала из пальцев.

К ней меньшая подошла сестрица.

Говорит ей девушка Мейрима:

«Бог помилуй, милая сестрица!

Дал бы Бог нам, чтоб не стало худо.

Мне на пяльцы две упали розы,

А иголка выпала из пальцев».

Тихо отвечает ей сестрица:

«Дорогая, пусть Господь поможет,

Чтобы вечно не было худого,

Нынче ночью твой жених женился;

Он другую любит, клятв не помнит».

Застонала девушка Мейрима

И хрустальную иглу сломала,

Золотые нити свились в узел.

Быстро встала на ноги Мейрима,

Побежала, бедная, к воротам,

Из ворот на улицу взглянула.

Омера несут там на носилках.

Мимо дома гроб несли неспешно,

Попросила девушка Мейрима:

«Ради Бога, други молодые,

Плакальщицы, девы молодые,

Опустите мертвого на землю,

Обниму его и поцелую.

Ведь любить мне не пришлось живого!»

Согласились парни молодые.

Опустили мертвого на землю.

Только трижды крикнула Мейрима

И из тела душу отпустила.

А пока ему могилу рыли,

Гроб Мейриме тут же сколотили,

Их в одной могиле схоронили.

Яблоко им положили в руки.

Лишь немного времени минуло,

Поднялся высоким дубом Омер,

Тоненькою сосенкой — Мейрима.

Сосенка обвила дуб высокий,

Как бессмертник шелковая нитка.