13.1. Сущность и структура политического сознания

Политическое сознание — это особая форма общественного сознания, в которой воспроизводится в идеальном плане политическая реальность (политические отношения, институты, деятельность), а также осуществляются ее истолкование и оценка.

Политическое сознание включает в себя теории, идеи, чувства, представления, ценности, ожидания, настроения и т.д., складывающиеся у различных социальных групп и индивидов на основе их включения в систему политических отношений и участия в процессах осуществления политической власти.

Структура политического сознания достаточно сложна. Она имеет множество самых разнообразных измерений. И чтобы в них не запутаться, выделяя структурные элементы политического сознания, необходимо каждый раз ясно представлять себе, по какому основанию производится это выделение. А оснований таких немало.

Для начала отметим, что политическое сознание — это форма общественного сознания, следовательно, оно возникает и формируется как сознание групповое, корпоративное. А так как социальных групп в обществе много, то вполне правомерно выделение особенностей политического сознания в зависимости от его носителя, субъекта, т.е. какой-либо социальной общности. В качестве таких субъектов политического сознания могут выступать классы, сословия, нации, возрастные группы (молодежное политическое сознание, например), территориальные и т.д. Тот же критерий (носитель сознания) лежит и в основе различения массового политического сознания и элитарного.

Другим ведущим основанием выделения структурных элементов политического сознания являются глубина и адекватность постижения им политической реальности. По этому критерию выделяют уровни политического сознания — теоретический и обыденный, идеологический и психологический.

Политическая теория (философия политики, социология политики, политология и пр.) — это воспроизведение существенных и закономерных сторон политической жизни общества в форме абстрактно-логических понятий, гипотез, концепций и т.д. Задача теории — выработка систематизированного знания о политике, позволяющего объяснять ее возникновение и последующее развитие.

Обыденное политическое сознание — это стихийно формирующиеся представления социальных групп о политике, деятельности ее институтов и их представителей. Как правило, эти представления, опирающиеся на житейский опыт и здравый смысл, отличаются поверхностностью, стереотипностью, наличием множества иллюзий и противоречий, склонностью к персонификации политических проблем. Такая характеристика обыденного политического сознания не означает какой-либо его ущербности или неполноценности. У него просто иной, чем у теории, горизонт и иные возможности. Обыденное сознание опирается на неизбежно ограниченный, узкопрактический опыт столкновения человека с политическими институтами. Поэтому оно сиюминутно, лишено стратегической перспективы, ориентировано на непосредственные жизненные интересы. Но оно же при этом и «хитрее», полнокровнее, более изменчиво и гибко, чем специализированное политическое сознание.

Два других уровня политического сознания — политическая идеология и политическая психология — частично совпадают по содержанию соответственно с теоретическим и обыденным, но имеют и свою специфику.

Различение политической идеологии и психологии идет по тому же основанию — глубине и адекватности воспроизведения политической реальности. Однако идеология не тождественна теории, а политическая психология выходит за рамки обыденного сознания.

Под идеологией обычно понимают систему теоретических взглядов, идей, выражающих интересы и цели определенных социальных групп и направленных на сохранение или изменение существующих общественных отношений. Политическая идеология соответственно представляет собой теоретическое осмысление политической реальности с точки зрения интересов и целей какой-либо социальной группы (класса, нации и пр.).

Объемы понятий «политическая идеология» и «политическая теория» частично перекрывают друг друга, поскольку идеология анализирует политическую реальность средствами теории — это систематизированное, логически последовательное, претендующее на объективность знание, вырабатываемое профессионалами сферы духовного производства. Однако идеология не укладывается целиком в рамки теории, потому что представляет знание не только о «сущем» (о том, что есть), но и о «должном» (о том, что должно быть) в обществе, что лишает ее твердой теоретической почвы.

На первый взгляд может показаться, что здесь нет никакого несоответствия — любая теория обладает предсказательной силой и, следовательно, возможностью проникновения в будущее. Это, конечно, верно, но в применении к общественной жизни данный тезис требует существенных поправок в связи с субъективно-волевым фактором развития социальной реальности.

Если, допустим, космология предсказывает через несколько миллиардов лет гибель Солнечной системы в результате естественной эволюции нашей звезды, то (если нет ошибки в расчетах) так оно непременно и будет. Других вариантов нет, и поделать с этим ничего нельзя. А вот если идеология предсказывает реализацию в будущем какой-либо социальной модели, то здесь возможны варианты, ибо осуществление того или иного социального проекта в немалой степени зависит от субъективно-волевого выбора человечества. Обосновать этот выбор строго теоретически невозможно, так как в его основании лежат определенные ценности, приемлемость или неприемлемость которых не может быть полностью научно обоснована. Поэтому-то теория (наука) в принципе должна быть одна, а идеологий — много!

Другим уровнем политического сознания, парным идеологическому, является политическая психология — совокупность политических чувств, мнений, настроений, возникающих у различных социальных групп на основе общности политических потребностей и интересов. Будучи несистематизированным и стихийно формирующимся духовным образованием, политическая психология представляет собой своеобразный аналог обыденного сознания. Но полного совпадения между ними нет, так как понятие «политическая психология» включает в себя наряду с рациональными также и иррациональные, т.е. неосознаваемые, не контролируемые сознанием, элементы — мотивы, предпочтения, установки и т.п.

Таково в целом соотношение основных уровней политического сознания, различаемых по степени проникновения в сущность политической реальности и, как следствие, — по способу формирования, социальным функциям и пр. При таком структурном расчленении политическое сознание анализируется главным образом с точки зрения содержания заключенного в нем знания, т.е. определенного объема информации о мире политики. Но для объяснения многих политических процессов и явлений важны не только наличие у человека знания о политике, но и сам способ существования этого знания, его встроенность в механизмы политического поведения человека. По этому основанию в политическом сознании можно выделить такие элементы, как: политические убеждения, установки, ценностные ориентации, настроения, ожидания, стереотипы, предрассудки и т.д. Эти структурные элементы политического сознания характеризуют по большей части его эмоционально-волевую сторону и потому традиционно рассматриваются внутри политической психологии.

Сложность структуры политического сознания обусловлена еще и тем, что в ней присутствуют, если можно так выразиться, «внесистемные» элементы, которые хотя и считаются культурными анахронизмами, но все же не потеряли еще своей функциональной полезности. Речь идет о таких своеобразных феноменах, как политические мифы и утопии.

Мифологией, как известно, называют мистифицирующий способ объяснения природной и социальной реальности на ранних стадиях общественного развития. Это ассоциативно-образный, чувственный тип мировоззрения, оформляющий свое содержание с помощью метафор и символов. Две с половиной тысячи лет назад мифологический тип мировоззрения был вытеснен двумя другими — научным и религиозным. Однако общественная жизнь, видимо, устроена так, что в ее истории ничего не исчезает бесследно. Любые устаревшие формы организации материальной и духовной жизни, уступая место новым, все же умудряются сохраняться где-то на обочинах «столбовой дороги цивилизации». Так и некоторые особенности мифологического мышления продолжают жить в массовом политическом сознании. Мифу, например, свойственны принципиальная алогичность, безразличие к противоречиям, антропоморфизм (объяснение любых явлений через перенесение на них отношений между людьми), культ богов и героев и т.д.

Подобные черты можно обнаружить и у многих современных идей и доктрин. Идеи национальной или расовой исключительности, безусловного превосходства социализма, принципиальной непогрешимости политических вождей, существования мировых заговоров (сионистских, масонских) и пр. демонстрируют явное родство с мифологией. Эта архаичная форма сознания регулярно воспроизводится в политике ввиду своей простоты, логической непритязательности и одновременного требования благоговейного почтения к любому содержанию мифа. Фрагменты мифологии встречаются не только на уровне обыденного сознания. Порой не брезгует мифами и теоретически организованное сознание: вспомним хотя бы «вечно живое и всепобеждающее» учение марксизма недавних лет.

Своеобразной рационализированной формой мифа можно считать утопии — произвольно сконструированные образы (идеалы) желаемого общественного устройства. Утопическими эти образы называют потому, что их практическая реализация в принципе невозможна (слово «утопия» в буквальном переводе означает «место, которого нет»). По мнению немецкого социолога Карла Манхейма (1893—1947), утопично то сознание, которое, во-первых, не находится в соответствии с окружающим его бытием; а во-вторых, преобразуясь в действие, частично или полностью взрывает существующий в данный момент порядок вещей[108].

Утопия, по определению, осуществиться не может, но она может вдохновить и направить людей на борьбу за изменение существующей реальности. Служить препятствием абсолютизации современных порядков, догматизации мышления — вот главная функция утопических идей. Полное исчезновение утопий было бы вредно для общественного сознания, последнее стало бы чрезмерно статичным. Так что, перефразируя Вольтера, можно сказать: если бы утопий не было, их стоило бы выдумать.

Однако преувеличивать необходимость утопий не следует: они полезны как лекарства — в малых дозах. В больших же количествах они дезориентируют общество, ведут к бессмысленной трате общественных сил и энергии. Главная же проблема, порождаемая существованием утопий, заключается в том, чтобы суметь отличить утопические социальные проекты от вполне реализуемых. Ставить какой-либо системе идей диагноз «утопия» бывает весьма рискованно.

Как ни парадоксально, но те идеи, которые на момент своего появления выглядят абсолютной утопией (идея межпланетных путешествий во времена К.Э. Циолковского, например), имеют обыкновение осуществляться, а те концепции, которые представляются чуть ли не самоочевидными (идея всемирно-исторической миссии рабочего класса, допустим), часто оборачиваются в итоге разочаровывающей утопией.

Впрочем, политические мифы, утопии — это «периферийные», «пограничные» элементы политического сознания. Сердцевину же его, центральную ось образуют политические идеологии.