18.1. Политический процесс: сущность и структура

Содержание понятия «политический процесс» охватывает два аспекта политической жизни: функциональный (как политическая система действует, воспроизводит и сохраняет себя) и динамический (как та же система эволюционирует, реформируется, расцветает или деградирует).

Строго говоря, для описания динамических характеристик политических систем больше подходит понятие «политическое развитие». Однако в общем потоке политической жизни процессы, связанные с поддержанием существующего политического порядка, с одной стороны, и с его разрушением или преобразованием — с другой, практически неразделимы. Их тесное переплетение, взаимодействие и оправдывает использование общей категории политического процесса, воспроизводящей объемные, целостные характеристики политической жизни.

Кроме того, это понятие подчеркивает объективность, естественно-исторический характер развития политических событий. Оно показывает реальное взаимодействие субъектов политики, которое, разумеется, включает в себя субъективные намерения политических лидеров, групп, элит и т.д., но результатом своим имеет, как правило, нечто весьма далекое от сознательно провозглашаемых целей. Иначе говоря, понятие «политический процесс» как бы нейтрально по отношению к любым политическим доктринам. Оно исключает какую-либо ангажированность или предопределенность эволюции политической жизни.

В целом политический процесс включает в себя механизмы становления и функционирования политических отношений и институтов, формы взаимодействия многочисленных субъектов политики, технологию осуществления политической власти и т.д.

Итак,

политический процесс — это ход развития политических явлений, совокупность действий политических субъектов по осуществлению своих ролей и функций в сфере власти, обеспечивающих формирование и функционирование политической системы общества.

В структуре политического процесса принято выделять по меньшей мере четыре значимых компонента:

(1) субъектов (акторов) политического процесса (институциализированные и неинституциализированные);

(2) политические интересы данных субъектов;

(3) политическую деятельность людей (профессиональная политическая деятельность и политическое участие рядовых граждан);

(4) политические отношения, складывающиеся в результате деятельности субъектов политического процесса.

Охарактеризуем эти компоненты подробнее.

Субъекты (акторы) политического процесса. Политический процесс всегда является результатом активности (борьбы) различных политических сил, преследующих свои специфические интересы. Однако вопрос о том, кто конкретно может выступать субъектом политики, при всей своей тривиальности содержит до сих пор не разрешенную политологами проблему.

Проблема заключается в различении реальных и номинальных субъектов политического процесса. Кого конкретно считать творцами политики: рядовых граждан, социальные группы (классы, нации), партии, политические элиты, политических лидеров или, наконец, сами государственные организации и учреждения? Из приведенного перечня только рядового гражданина никто из политических мыслителей никогда не воспринимал как реального субъекта политики.

Все же остальные «институции» в различных концепциях получали приоритет как подлинные субъекты политического действия.

Все многообразие таких концепций можно сгруппировать в два основных подхода: социально-групповой и институциональный. В первом случае реальным субъектом политики так или иначе признается какая-либо социальная группа (малая или большая, элита или класс, нация, раса и пр.), во втором — предпочтение отдается формальным политическим институтам (парламентам, правительствам, партиям и т.п.). Однако возможны и иные основания для классификации субъектов политического процесса. Одна из них разработана американскими политологами Г. Алмондом и Г. Пауэллом. Разделяя первичных субъектов (агентов) политики по степени и форме групповой сплоченности и идентификации, они выделили четыре вида таких групп:

(1) аномические — спонтанно и эпизодически образующиеся группы (участники стихийных выступлений протеста, манифестаций, митингов и пр.);

(2) неассоциированные — объединения людей, не обладающие четкой формализованной структурой, но опирающиеся на персональные контакты и неформальные связи (корпоративные, элитарные, клановые группировки, объединившиеся ввиду понесенного ущерба потребители и обманутые вкладчики банков);

(3) институциональные — группы политически активных людей, образующиеся внутри действующих социально-политических институтов (в партиях, парламентах, армии, духовенстве, правительственной бюрократии и т.д.);

(4) ассоциированные — легальные союзы, добровольные ассоциации, имеющие формализованные структуру и членство, профессиональный исполнительный аппарат, четко артикулирующие свои интересы и требования (профсоюзы, объединения предпринимателей, женские, молодежные и прочие организации).

Достаточно интересной выглядит и построенная на несколько иных основаниях типология субъектов (акторов) политики американского политолога Д. Розенау. Не считая возможным пренебрегать индивидуальными усилиями в политике, Розенау различает два ее уровня: микро- и макрополитику. Субъектами первого уровня являются индивиды, на втором действуют большие общности людей.

Среди микроакторов политики, в свою очередь, выделяются три группы:

(1) рядовые граждане, принимающие участие в политике в рамках какой-либо большой общности, чье поведение направляется и контролируется мощными политическими организациями типа политических партий и движений;

(2) руководители политических организаций, профессионально занятые политической деятельностью, политические лидеры;

(3) частные или автономные политические микроакторы, которые в состоянии предпринимать самостоятельные политические действия независимо от организационных усилий политических партий и движений.

Второй (макрополитический) уровень включает в себя уже пять разновидностей субъектов политики:

(1) государства;

(2) подгруппы больших общностей (государственная бюрократия, например);

(3) международные организации (ООН, НАТО);

(4) неуправляемая общественность (стихийные массовые выступления людей по экологическим, расовым, экономическим и прочим поводам);

(5) организованные массовые политические движения.

Любопытно, что автор классификации Д. Розенау считает исходной, первичной в политике все же деятельность индивидов (микроакторов). Объединяющая же и организующая роль макроакторов политики по отношению к усилиям индивидов, на его взгляд, только вторична.

Подобные типологии субъектов политики, характеризуя многообразие возможных источников политической активности, одновременно показывают и немалую сложность и дифференцированность еще одной составляющей политического процесса — политических интересов людей.

Политические интересы. Исходным пунктом политической активности людей являются соответствующие потребности. При этом политические потребности имеют изначально не столько индивидуальный, сколько групповой, общественный характер. Они порождаются, во-первых, необходимостью организации (регуляции) совместных действий людей для обеспечения материальных основ жизнедеятельности, а во-вторых, функционированием самих политических институтов. С развитием же политической сферы все больший вес приобретают и индивидуальные политические потребности — в защите своих прав и свобод, личного достоинства, имущества и пр.

Однако потребности сами по себе в состоянии лишь «включить» поисковую активность человека, в которой должны быть найдены конкретные пути, средства, а значит, и способы удовлетворения потребностей (для каждой потребности существует множество способов ее удовлетворения.) Если найден способ удовлетворения потребности, это значит, что у человека сформировался некий «интерес».

Интерес вообще — это направленность человека (или социальной группы) на осуществление определенной цели, удовлетворяющей какие-то потребности.

Интерес политический — это направленность социальной группы или индивида на завоевание подобающих им позиций в системе политической власти. Способами достижения такой цели выступают различные формы участия в политической деятельности государства, политических партий, общественных организаций и т.д.

Политический интерес — феномен по преимуществу объективный, так как обусловливается он независимыми от сознания людей характеристиками социальных групп — их размерами, местом в системе общественного разделения труда, средой обитания, наличием конкурирующих групп и пр. Однако объективность политического интереса вовсе не равнозначна его очевидности. Иначе говоря, чтобы превратиться в актуальный мотив политической деятельности, интерес должен быть осознан. А это уже — область человеческой субъективности, где возможны различные осложнения.

Например, нередко возникают ситуации, когда политический интерес какой-нибудь группы истолковывается ею неадекватно. В смутные времена социально-экономических кризисов какая-либо национальная группа частенько соблазняется возможностью обвинить во всех мыслимых грехах другую этносоциальную категорию людей, тем самым пытаясь вытолкнуть ее из сферы политической конкуренции и повысить свой собственный политический вес. (Так, в политически неустойчивых режимах периодически оживляются антисемитизм, ксенофобия, национальный или региональный сепаратизм и пр.).

Нередки также случаи завышенных ожиданий от реализации политических интересов в конкретной форме. Когда, к примеру, от установления демократии ждут немедленного повышения материального благополучия, решения экологических и вообще чуть ли не всех социальных проблем. А если этого не происходит, то демократические ценности объявляются мнимыми и начинается поиск другой формы выражения политических интересов — через авторитаризм, прошлые политические традиции и т.п. А ведь демократия — это «всего лишь» способ политической организации общества, и ничего более. Связь между демократическим политическим режимом и процветающей экономикой носит далеко не однозначный характер.

Так что политический интерес может быть неадекватно, и даже ложно понятым. А по возможности избежать таких ситуаций помогает только разнообразие и конкуренция таких политических институтов, как идеологии, партии, движения. Внося в политический процесс элементы состязательности, а следовательно, и критичности, дискуссионности, они могут способствовать установлению реальных истоков и значимости любых политических интересов.

Типология политических интересов может быть выстроена по разным основаниям. Если выделить субъектов, носителей интересов, то придется различать личностные, групповые, корпоративные, классовые и национальные политические интересы. Если иметь в виду степень их проявленности, то речь следует вести о стихийных и осознанных интересах. Рассматривая политику как наднациональный феномен, можно выделить внутриполитические, внешнеполитические и глобальные или геополитические интересы национально-государственных общностей.

Мир политических интересов многообразен и противоречив. Ведь политика по сути своей — это и есть способ согласования интересов различных социальных групп и индивидов разными средствами. При этом реализованный (например, получением доступа к власти) политический интерес какой-либо группы не угасает, а постоянно возобновляется, пока существует сама группа, испытывает постоянное давление интересов других групп, в том числе и вновь образующихся в процессе эволюции социально-экономической структуры общества.

В динамике современных политических интересов, как отмечают многие политологи, проявляются две противоположные тенденции. Первая из них, более традиционная, выражается в укрупнении, агрегировании политических интересов двумя-тремя ведущими политическими силами. Не имея возможности в одиночку пробиться к власти, относительно небольшие группы интересов почитают за благо поддержать одну из мощных политических группировок, располагающих реальной властью. В конечном итоге это приводит к формированию достаточно устойчивых и стабильных, как правило, двухпартийных политических систем (США, Великобритания).

В то же время в современной политической реальности явственно проступает и другая, противоположно направленная тенденция диверсификации политических интересов, т.е. нарастания их многообразия и, как следствие, увеличения точек их пересечения. Постепенное размывание традиционного «праволевого» спектра политического соперничества, связанного с идеей открытой классовой борьбы, вызвано как «разрыхлением» прежней жесткой социальноклассовой структуры, так и феноменом «неоднородности сфер жизни». Последнее означает, что все чаще люди оказываются в ситуациях, когда определенные общие интересы в одной из сфер жизни (заинтересованность в сохранении окружающей среды, например) могут вполне мирно уживаться с различием интересов в других «сферах» (в том, что касается распределения материальных благ, допустим). Люди уже не считают себя «принадлежащими» к какой-то конкретной социально-политической группе, но меняют свою «ориентацию» в зависимости от того, какая из многих проблем кажется им на сегодняшний день наиболее важной. Так появляется множество специфических интересов и образующихся вокруг них политических движений, которые создают немыслимые ранее «пестроту» и неоднородность политической жизни.

В целом же роль политических интересов в общем политическом процессе заключается: (1) в том, что в них происходит осознание и выражение политических потребностей общества; (2) именно они определяют конкретную направленность политической активности социальных групп и индивидов; (3) осознание политических интересов вызывает к жизни многочисленные политические ценности, идеологии, теории, обыденные взгляды, настроения, ожидания и т.п.

Реализуются же политические интересы в конкретной политической деятельности людей, что составляет другой важнейший компонент политического процесса.

Политическая деятельность. Сердцевину политического процесса, его, пожалуй, главную составляющую образуют собственно действия людей, связанные с осуществлением политической власти или влиянием на нее. Первой, самоочевидной характеристикой политической деятельности является, конечно, ее неоднородность. Одно дело акции, поступки и даже слова политических лидеров или официальных лиц, и совсем другое — политическая активность рядовых граждан, сводящаяся в основном к периодическому голосованию на выборах да спорадическому участию в каких-нибудь митингах и манифестациях. Но если политически деятельное меньшинство (политические лидеры, активисты, государственные чиновники) опирается в основном на «умение» — профессионализм, красноречие, организаторские способности, то обычным людям приходится «брать числом» в своих попытках направить ход политического процесса в нужное русло. И поскольку такие попытки нередко бывают удачными, сбрасывать со счетов политическую активность индивидов было бы неверно.

Но тем не менее, исходя из разницы «весовых категорий» различных субъектов политики, целесообразно подразделить политическую деятельность на три основных вида:

(1) государственное управление;

(2) политическое лидерство и руководство;

(3) политическое участие рядовых граждан.

Поскольку проблемы политического лидерства и государства рассматриваются в других главах настоящего учебника, остановимся только на специфике политического участия.

Под политическим участием в политологии понимают непрофессиональную деятельность рядовых участников политического процесса, их вовлеченность в той или иной форме в механизм функционирования политико-властных отношений.

К основным формам политического участия обычно относят:

(1) голосование на выборах и референдумах;

(2) участие в политических митингах и демонстрациях;

(3) членство в политических партиях и движениях;

(4) добровольную помощь избирательным кампаниям конкретных лиц и организаций и т.д.

В западной политологии наработано немало типологий политического участия, выделяющих различные его формы по многим основаниям. Так, американский политолог С. Хантингтон различает в зависимости от мотивации действий два основных вида политического участия: автономное (выражающее сознательно обусловленные формы включения индивида в политику) и мобилизованное (вынужденное участие в различных политических действиях и процедурах под давлением государства, воздействием страха и других неполитических стимулов). Первый тип политического участия преобладает в западных либеральных демократиях, второй — распространен преимущественно в авторитарных и тоталитарных обществах.

По отношению к действующему в государстве законодательству традиционно выделяются конвенциональные (т.е. легальные, законные) и неконвенциональные формы политического участия. К последним можно отнести участие в незаконных демонстрациях, отказ повиноваться распоряжениям властей, несанкционированные политические забастовки, протестные голодовки, террористические акции и прочие «крайние» формы поведения.

Одним из наиболее популярных показателей степени политического участия граждан является их электоральная (выборная) активность. Так, по данным всероссийского опроса, проведенного ВЦИОМ (Всероссийский центр по изучению общественного мнения) в июле 2007 г., во всех или почти во всех проходивших в России за последние годы выборах (парламентских, президентских, местных) принимало участие 43% опрошенных. Еще 37% в некоторых выборах участвовали, в некоторых нет. А 18% не участвовали практически ни в одних выборах.

Однако практически для всех стран характерно, что активность избирателей на общенациональных выборах значительно выше, чем в местных выборных кампаниях. В декабре 2007 г. на выборы в Государственную Думу явилось 63% избирателей, а в марте 2008 г. в выборах Президента РФ участвовало уже 70%.

Эмпирическими исследованиями выявлено множество корреляций между степенью политического участия и разнообразными социальными характеристиками людей, такими как пол, возраст, образование, материальное благополучие и пр. Установлено, что степень вовлеченности в политику у среднестатистического человека тем больше, чем выше у него уровень образования и материальный достаток. Лица с низкими доходами и невысоким образованием, как правило, политически пассивны. Мужчины обычно более активны в политических действиях, чем женщины. Наиболее активный «политический возраст» — от 35 до 55 лет. Результаты вышеупомянутого опроса ВЦИОМ показывают, что доля электорально активных граждан России возрастает с 26% среди молодежи 18—24 лет до 55% в старшей возрастной группе «60+», а доля не участвовавших в выборах соответственно сокращается с 40 до 10%. Электоральная активность выше средней в группе опрошенных россиян с высшим и незаконченным высшим образованием (50%). Наименее активны респонденты со средним общим образованием (37%).

Молодежь отличает некоторый радикализм в выборе форм политического участия. В то же время наибольшую склонность к протестным действиям во время кризисов проявляют не те, чье положение и до этого было неважным, а в основном люди, уже имевшие опыт улучшения своего положения и надеющиеся

В общем-то, все это достаточно очевидно и ожидаемо. Главная же проблема в анализе политического участия заключается в определении его оптимальных пределов: какой уровень политической активности граждан может быть принят за норму? Решение этой проблемы находится где-то между двумя полюсами: радикально-демократическим и элитистским.

К первому из них тяготеют концепции, полагающие, что если политика неизбежно задевает интересы каждого, то и влиять на формирование политических институтов и принятие политических решений должны все без исключения. Лозунг максимально широкого участия граждан в управлении государством и поныне достаточно популярен.

Конкурирующая с таким подходом элитистская позиция, напротив, призывает ограничить участие масс в политике разумными (небольшими) пределами, не без оснований опасаясь политического непрофессионализма и разрушительного характера действий обычно аполитичных граждан.

Логические аргументы хороши у обеих сторон. Реальная же практика длительного стабильного существования либеральных демократий западного образца показывает, что всеобщая политизация населения и в самом деле не является необходимой для успешного выполнения политической системой своих функций. Большинство жителей североамериканских и западноевропейских стран обычно не проявляют большого интереса к политике, ограничивая свою активность в этой области лишь голосованием на выборах. Так что известную аполитичность граждан (если она вызвана отсутствием беспокойства за хорошо отлаженный государственный механизм) вполне можно рассматривать как фактор политической стабильности и, следовательно, общественную ценность.

Однако в этом есть и свои минусы. Подобная ситуация хороша в социально и экономически благополучные эпохи. Но случись серьезный кризис, и длительное равнодушие народа к политике, отсутствие навыков поисков компромиссов в межгрупповых конфликтах, неизбежная в связи с этим радикализация требований и т.д. могут сыграть весьма негативную роль. Поэтому и в данной проблеме, видимо, лучше придерживаться правила «золотой середины». Равно опасны крайности: как тотальная вовлеченность граждан в политическую борьбу, так и их полное равнодушие к политике. Главная добродетель древних — умеренность — применима и в политике.

Впрочем, подобные рассуждения уместны лишь в небольшой, наиболее развитой части нашего мира. В мире же остальном можно предположить наличие тенденции к расширению и интенсификации политического участия. Что связано с постепенным уходом в прошлое наиболее одиозных тоталитарных и авторитарных режимов и пусть медленным, но все же постоянным движением многих государств к демократической организации политической жизни.