Тот кошмар все еще снится (рассказ русской женщины)

Н. Егорова

Что такое война, мы узнали уже в июле 1941 года, когда начались бомбардировки города, а на баржах по Западной Двине стали прибывать беженцы из западных районов страны. Казалось, зачем бомбить такой небольшой мирный город, не имеющий крупных производств, военных объектов. Но фашисты целенаправленно уничтожали мирное население, разрушали Велиж. Потом была оккупация города.

Прожив 7 месяцев в оккупированном фашистами городе, пришлось сполна испытать ужасы фашистского плена.

Во время бомбардировок была разрушена квартира, и мы лишились всего, что имели. Спасибо добрым людям, которые приютили нас, делили с нами голодное существование. Постоянный страх, виселицы, гетто и прочие страсти — все это хорошо известно. Но и это не все.

Конец января 1942 года. Зима на редкость холодная. Морозы доходят до 40. Слышны глухие раскаты орудия. Поняв, что наши войска движутся в направлении города и что вскоре будет бой, так как немцы основательно в нем укрепились, мы ночью ушли из города в сторону приближающихся наших войск. Пройдя несколько километров, остановились в деревне Очистка, где через два дня встретились с нашими солдатами. Это были разведчики. Вот радость! Зима была снежная, и мы, взрослые и дети, ночами расчищали дорогу для солдат и техники. Днем не давали работать немецкие самолеты.

Но наша радость была недолгой. Не успев закрепиться на позициях и не получив подкрепления, наша небольшая группа солдат не смогла противостоять фашистам. Они прорвались с тыла, со стороны Тиванцов, завязался неравный бой, в котором немцы одержали победу.

Не щадили и мирное население. Все кругом горело, немцы стреляли из-за каждого угла, бежать было некуда. Наш дом загорелся, мы выскочили во двор, где нас и настигли фашисты. Оставшихся в живых человек двадцать пять женщин и детей под конвоем погнали по деревне. Раненых везли на санях. В конце деревни стояла старенькая колхозная сторожка без окон, в которую нас и загнали, как скот.

Справа и слева от нее находились немецкие посты, уйти было невозможно. Тех, кто пытался в отчаянии вырваться оттуда, сразу же расстреливали.

На следующий день фашисты жгли уцелевшие после боя дома. Последним оставался наш сарай. К нему подошли трое солдат, в руках они держали бутылки с зажигательной смесью. Вот тогда мы поняли, что участь наша решена. Но, постояв немного, немцы ушли. Тогда мы не представляли, что будет еще страшнее.

Прошло несколько дней. Тяжело раненные не выживали, и среди нас уже были умершие. В одну из холодных ночей здесь рожала молодая женщина, роды принимала старушка, моя тетя. Она завернула ребенка в свою нижнюю юбку, и он до утра был живой. А утром начался обстрел нашей сторожки. Немцы били из миномета с небольшого расстояния. Три мины попали в цель, и на нас посыпался град осколков. Трудно представить, что творилось: стон, крики, кровь. Оставшиеся в живых пытались открыть дверь, но тщетно. Образовалась давка. В отчаянии стали взламывать пол, всем вместе это удалось сделать. Получилось так, что на мерзлую землю упали живые, а на полу лежали мертвые и раненые. Я очень боялась, что убьют маму, и закрыла ее собой. Но судьба-злодейка распорядилась по-своему, осколок угодил ей в ногу. Не помню точно, через какое время мы попытались снять с ноги валенок, чтобы хоть как-то перевязать, но не смогли. Валенок был полон кровавого льда. А через щели в полу на нас капала кровь умирающих. Этот кошмар мне все еще снится. Он остался на всю мою жизнь незаживающей раной.

Тем не менее, время шло и оставшиеся в живых несколько человек, обессилевшие, голодные, находившиеся в стрессовом состоянии, ждали своей участи. Насколько помню, мне хотелось пить. Так прошло семь дней. Немцы, видимо, решили, что всех нас уничтожили, и осталось только сжечь постройку. Но их опередили наши разведчики. Среди ночи мы услышали, как кто-то взламывает запоры, и в дверях появились двое в маскировочных халатах.

Успокоив нас, они достали два кирпичика мерзлого солдатского хлеба и дали нам. Но есть уже не хотелось. Они предупредили, что выводить будут по два человека. Нам пришлось тащиться втроем. Вели маму, которая уже не могла самостоятельно передвигаться. Пока добрались до расположения наших войск, она, вдобавок ко всему, обморозила руки. Утром солдаты нас согрели горячим супом и отправили в санчасть. Кто такие были эти два разведчика, до сих пор не знаю, уверена, что разведбатальон располагался в Саксонах. Они спасли нам жизнь.

Последствия пережитого не замедлили сказаться на здоровье. Начались болезни: отказали ноги у сестры, без движения оказалась мать. А тут еще сыпной тиф. Опять началась борьба за жизнь, но мы чудом выжили. Видимо, так было угодно судьбе.

Но война была еще в самом разгаре, наши бедствия продолжались. А в сентябре 1943 года, сразу же после освобождения, мы возвратились в город и с большим энтузиазмом начали восстанавливать его.

(«Велижская новь» № 16 /6464/ суббота 15 февраля 1992 г.)