Трагедия в Петровичах
Валентина Максимчук*
2 августа 1941 года колонна фашистских войск прошла через Петровичи, а спустя неделю 9 августа в 12 часов дня фашисты уже врывались в дома жителей, выталкивали их прикладами на улицу и кричали:
— Ан площадь!
— Ан площадь!
* Максимчук Валентина Павловна родилась и долгое время жила в деревне Петровичи Шумячского района Смоленской области, где была директором школы, в которой организовала существующий до сих пор музей. Позже переехала в райцентр, где стала сотрудником Шумячского музея. Составила список погибших евреев в войну по населенным пунктам района, который передан в Яд-Вашем.
Многие женщины в это время жали в поле рожь. С серпами на плечах, подгоняемые немецкими мотоциклистами, они тоже бежали с поля.
На базарной площади стояла машина, а на ней пулемет. Ствол его смотрел на толпу.
Начался опрос.
— Рус?
— Юде?
Евреи — налево, русские — направо. Евреям был дан приказ стоять. Русским разрешено сесть. После регистрации с машины выступает немецкий офицер с переводчиком.
— Рус, — говорит он, — смотрите, евреев больше, чем вас, это ваши кровопийцы, которые всю жизнь сосали вашу кровь, на которых вы работали. У нас другой закон. Вам больше не придется работать на них. Теперь вы свободны. Теперь вы будете работать только на себя.
Назначен бургомистр. Зачитан приказ:
1. Оружие сдать. За неповиновение — расстрел.
2. Радиоприемники сдать. За неповиновение — расстрел.
3. После 9 часов вечера на улицу не выходить. За нарушение комендантского часа — без предупреждения расстрел.
4. Распоряжения бургомистра выполнять беспрекословно.
К вечеру отпустили всех по домам, но вскоре евреев переселили в гетто на Хиславичскую улицу, в каждый дом по 5–6 семей.
Немногое можно было унести с собой. Все, что оставалось в домах, было разграблено сначала немцами, а после — полицейскими. На каждом доме дощечка «Yude». На одежде нашивка «Yude». Отдельно выбран еврейский староста, он обязан ежедневно являться в комендатуру за нарядом на работу.
Издевательствам не было предела, если работы не было, евреев заставляли на конюшню переносить навоз с одного места на другое.
Женщины носили его в подолах платьев, мужчины — голыми руками. Особым надругательствам подвергался авторитетный, всеми уважаемый учитель математики и физики Семен Ефимович Азимов. Его заставляли носить навоз в подоле своей рубашки. Из гетто ему удалось уйти. Он скитался по лесам, деревням, прося кусок хлеба. Все, кто видел его, рассказывали, что он был измученный, небритый, грязный. Полицаи его выследили, схватили, допрашивали, кто давал ему хлеб, били. Евреи обижались на Азимова за то, что он не советовал им эвакуироваться и не уехал сам. Немцам он показал свою переписку с родственниками из Америки, рассчитывая на благосклонное отношение к себе. Но это вызвало лишь дополнительные побои.
Из Петровичей на подводе эвакуировался только председатель колхоза «Имени III Интернационала» Рыскин Лейба Евсеевич со своей семьей. Его брат Давид, вернувшись с войны и узнав о гибели своей семьи, обижался на Лейбу за то, что он не взял с собой его малолетних детей и жену.
На лошадях из Петровичей выехали многие семьи, но, поколесив по лесам и деревням, все возвращались назад. Ехал домой и Лейба Рыскин. И только после того, как подобрал на Днесинском поле немецкую листовку: «Берите хворостину, гоните жидов в Палестину», не раздумывая, повернул назад. Была гроза, ливень, кромешная ночь, дети продрогли. Но ничего не могло уже остановить их. Минуя Шумячи, не задерживаясь, они поехали дальше. Листовка спасла им жизнь.
В гетто евреи жили до лета 1942 года. Жили в страхе и нужде. Работы нет, заработка нет. Ничего нет. Немцы и полицаи ходят по домам и забирают все, что видят.
Бабушка Соркина жила с внуком Борей. Последние кусочки мануфактуры она спрятала в подушку. Полицейский нашел, распорол подушку и стал выбрасывать отрезы. Соркина попыталась не дать ему последний кусок. В ответ он стал бить ее прикладом и сапогами. На крик прибежали соседи. Галя Юрьева закричала на него. Он пригрозил ей, но отошел. Соркина лежала на полу в крови. Еще немного и убил бы он ее, как убили до этого многих.
Убийства, расстрелы в Петровичах были обычным делом. Расстреливали не только евреев. Расстреляли начальника почты Фигловского Иосифа, председателя сельсовета, инвалида без одной ноги Жуковского Петра, затравили овчарками престарелого председателя колхоза Леонова Александра, ходившего на костылях. У стариков Осиповых в соседней деревне Гореловке нашли радиоприемник. Их заставили копать себе яму и застрелили обоих. Всех не перечислишь.
Из Мстиславля пришли в Петровичи к Хайрасе Айзиковой две еврейские девушки. Они были расстреляны без всякого повода.
Две сестры Новиковы, Соня и Аня, бежавшие из Смоленска, были немцами зверски изнасилованы. В гетто в доме на углу Хиславичской улицы и Базарного переулка немцы появились внезапно. Они схватили сестер, а всех остальных выгнали на мороз. Люди стояли у дома и ждали. Они видели, как обезумевшие девочки, раздетые, выбежали из дома и побежали в снег. Старшую Аню нашли повешенной, младшую — убитой. Ане было 18 лет, она была красавицей.
Несмотря на постоянные запреты, угрозы и предупреждения, общение между русскими и евреями продолжалось. Евреи помогали русским в работе по хозяйству, отдавали свои вещи на хранение, меняли на продукты, дарили. Русские в карманах, под полой, незаметно старались отнести им в гетто что-нибудь из продуктов. Не только петровчане, но и жители окружающих деревень делились хлебом с евреями.
Жительница деревни Стаховщина приносила в Петровичи молоко и ставила горлач под крыльцо к Еше Сорокину. Гейтнер Анна делилась всем, что имела, со своими соседями — семьей Вульсонов.
Немцы грабили русских так же как и евреев. У Малашенковой забрали корову, поросную свинью, поросенка, а потом кур, обрекая семью на голод. У престарелых сестер Жуковских забрали теплые вещи, скрипку, разграбили уникальную библиотеку сельского учителя.
На дорогах из Петровичей стояли патрули. Выйти из гетто было не просто. Но все же многим это удавалось. Уйдя из гетто, спаслись Голдина Лена, Драбкина Хая, Вульсон Соня, Герман Соня, Гуревич Соня, Гуревич Исаак с братом.
— Я очень благодарна своей маме, — вспоминает Лена Голдина, — за то, что она прогнала меня из Петровичей. Группа молодежи, уйдя из гетто, организовала партизанский отряд и действовала на территории Шумячского и Хиславичского районов. В его составе были братья Вайнерманы, Златин, Айзикова Шифра и другие.
Отец и дочь Локшины скрылись в лесу в деревне Погуляевке. Им помог построить землянку Федор Гуменников. Через день он приходил к ним и приносил продукты. Полицейский выследил их и убил. На мосту в деревне Глуменка была убита женщина, а двое ее детей находились в бане, где их спрятали жители. В Воровке был застрелен мужчина. В лесу около деревни Коргиново расстреляно несколько человек. В гетто и ближайших лесах жили не только петровчане, сюда шли евреи из Хиславичей, Захарино, Мстиславля, Смоленска и других мест, где массовые расстрелы были раньше. Их имена, за исключением немногих, остались невыясненными.
Накануне массового расстрела часть мужчин из гетто была угнана в Шумячи и там расстреляна. Колонна под охраной усиленного конвоя проходила через деревню Стаховщина. Шли медленно по 4–5 человек в ряду. 22 июля 1942 года рано утром полицейские обходили дома, стучали в окна и передавали приказ: никому не выходить из дома. Все местечко было оцеплено. Евреев выгоняли на улицу, строили в колонну и гнали с Хиславичской улицы через базар к мельнице на луг.
В Петровичи прибыл отряд карателей-бендеровцев с Западной Украины. Они были одеты в новенькую форму, и некоторые жители, увидев их, подумали, что это наши.
Бендеровцы под командой немцев гнали евреев на место расстрела и вместе с немцами расстреливали их. В колонне шла студентка Сарра Ясман, у нее были голубые глаза и светлые вьющиеся волосы, стройная. Она была очень красивая. На еврейку она не была похожа. Главарь конвоя несколько раз по пути следования к месту расправы предлагал ей выйти из колонны, обещал сохранить ей жизнь. Но она сказала:
— Что будет со всеми, то и со мной.
А когда привели их на место расстрела, поставили шеренгой у ямы и приказали раздеваться, Сарра крикнула:
— Фашисты, будет и вам расплата…
Многие, как по сигналу, бросились бежать. К ельнику побежали девочки и одна взрослая женщина, к кладбищу — мужчина, беженец из Смоленска. Шеренга разбежалась по полю. Всех их достигли автоматные очереди. Расстрелянных стаскивали в яму, привязав веревками за ноги. А в это время полицейские носились по местечку, выискивая разбежавшихся утром детей. Они забрасывали подозреваемые дома гранатами. Взорвали и подожгли дома Итуниных, Попковых, Златина. У колодца, расположенного около дома Вайнермана, брала воду соседка Братенкова, она умоляла полицейского не бросать гранату, но полицай не слышал. По счастливому случаю, граната не взорвалась. Дом Вайнермана уцелел.
Полицейские нашли двух мальчиков в школьном сарае в штабеле дров. Схватили трехлетнего мальчика Осипа, который еще ничего не понимал, ходил по улице и звал маму. И только Соне Гуревич с ее подружкой удалось спастись. Они спрятались на чердаке пошивочной мастерской в куче лоскутков. Каратели залезли на чердак, но почему-то не стали ворошить эту кучу. Соня вышла из деревни, долго бродила по лесам, пока не повстречала цыган. Они приютили ее и отвели в партизанский отряд. Удалось спасти 12-летнего мальчика Маневича Женю, благодаря тому, что русские дали ложные сведения, будто его мать не была зарегистрирована с Наумом Маневичем, а была им изнасилована. Жители деревни Стаховщина приютили врача Коникову с тремя сыновьями. Начальник шумячской полиции Гаврилюк (его с семьей немцы расстреляли) выдал ей справку о том, что муж ее русский. Благодаря этому она осталась жива, но через год и ее расстреляли.
Еще некоторое время жителям Стаховщины удалось прятать детей. Летом они находились в лесу. К концу лета стало холодно, и их стали брать на ночь в деревню. Полицаи ворвались ночью, взяли сонных детей и тоже расстреляли. Случилось это за месяц до освобождения.
В петровичских лесах действовали партизанские группы. Уже 9 октября 1941 года в своем доме был убит бургомистр местечка Петровичи Павел Григорьев. По Дороге из Буды в Петровичи была подорвана машина с немцами. Зимой 1941–1942 г. на маслозавод был совершен налет. Партизаны забрали все масло, прикололи на забор портрет Гитлера и залепили ему рот маслом. Нарушали связь. Поджигали дома полицейских. Поджогами занималась группа Вайнермана-Златина. Лучшие еврейские дома немцы отдавали полицейским, те перевозили их в свои деревни. Все эти дома были сожжены. А дом полицейского Бориса Кондратова из Воровки горел три раза. За время оккупации было убито несколько полицейских.
В схватке партизан с полицейскими в косачевском лесу были ранены братья Гуревичи. Их спрятала в своем доме учительница Косачевской начальной школы Лидия Петровна Иванова. Она жила вдвоем с дочерью Люсей, ученицей 9 класса. Каратели узнали. Мальчиков удалось спасти, а Лидию Петровну и Люсю забрали в гестапо. Люсю после пыток и надругательств отпустили домой, зная, что жить ей осталось недолго. У нее хватило сил дойти до Шумячей, и через несколько дней она умерла.
Отряд из леса перешел в Кончары и продолжал действовать. Для вылавливания партизан объединились полицейские отряды Хиславичского и Шумячского районов. Они выследили их землянку. В это время в ней находилась только Шифра Айзикова. Все остальные были на задании.
Полицейские окружили землянку и закричали:
— Сдавайтесь!
Никто не отвечал. Тогда один из полицейских подошел поближе и хотел заглянуть вовнутрь. В это время Шифра бросила в него гранату. После этого полицейские забросали землянку гранатами. Прочесывание лесов продолжалось. В селютском лесу нашли и расстреляли братьев Вайнерманов, в Иловнянском — Златина.
Русские, евреи, белорусы, украинцы, Обрусевшие поляки — жители многонационального местечка Петровичи — всегда жили в мире и дружбе. И в годы войны они вместе боролись против общего врага, против предателей.