Реформа системы народного образования. Ослабление цензуры

Французские дипломаты не обошли вниманием и реформы в области народного образования, осуществленные в первой половине 1860-х гг. Как и на других направлениях, здесь был осуществлен глубокий прорыв по пути прогресса, причем, на всех трех уровнях – начального, среднего и высшего образования.

18 июня 1863 г. принимается новый университетский устав, который вернул университетам былую автономию, дарованную еще в 1804 г. Александром I, и отмененную Николаем I в 1835 г. По уставу 1863 г., все вопросы университетской жизни отныне решались Советом университета, а должности ректора, проректоров, деканов и профессоров становились выборными. К числу уже имевшихся университетов в это время добавился еще один – Новороссийский университет в Одессе. Устав 1863 г. самым благотворным образом сказался на оживлении всей учебной и научной жизни в университетах. Позднее, уже в 1870-е гг., было найдено компромиссное решение болезненного вопроса о высшем образовании для женщин, которых в России не принимали в университеты. Для них откроют Высшие женские курсы профессора В.И. Герье в Москве и Бестужевские (по имени их организатора, профессора К.Н. Бестужева-Рюмина) курсы в Петербурге.

Вслед за высшей школой реформе подверглась система среднего образования. 19 ноября 1864 г. император Александр II утвердил новый устав гимназий, по которому среднее образование стало доступным не только для дворянских отпрысков, но также для детей купцов, мещан и крестьян. Здесь, как и в университетской реформе, Александр II восстановил положение, существовавшее с 1803 г. и отмененное в 1828 г. Правда, в условиях крепостной зависимости крестьянские дети практически не имели возможности получить среднее образование. Теперь же, такая возможность стала действительно реальной, по крайней мере, для мальчиков из зажиточных и среднеобеспеченных семей. По уставу 1864 г., система среднего образования включала в себя два типа учебных заведений – классические гимназии и реальные училища. Выпускники гимназий имели право продолжить образование в университетах, а выпускники реальных училищ пополняли ряды студентов технических высших учебных заведений.

Освобождение крестьян в 1861 г. поставило неотложный вопрос о низшем, начальном образовании в стране. Он нашел свое разрешение в Положении о начальных народных училищах, утвержденном императором 14 июля 1864 г. В этом вопросе правительство заявило о намерении действовать совместно с органами земского и городского самоуправления. С момента возникновения земства устройство начальных школ стало одним из самых важных направлений его деятельности. Сотни тысяч детей крестьянской и городской бедноты получили возможность приобрести хотя бы элементарную грамотность.

Вопросам реформы образовательной системы в России была посвящена специальная записка, составленная послом Франции бароном Ш. де Талейраном для министра иностранных дел Э. Друэн де Люиса в январе 1866 г.[835] Французский дипломат рассмотрел состояние народного образования на всех его уровнях – начальном, среднем и высшем.

Наиболее запущенным он считал положение в начальной школе. Русское правительство, по его мнению, долгое время, и в царствование Александра I, и при Николае I, откровенно пренебрегало начальным образованием, отдавая предпочтение образованию высшему. Столь очевидный перекос Талейран объяснял традиционным, как он полагал, тяготением русских властей к показухе. «Это соответствует общему духу русской политики, которая состоит в том, – писал дипломат, – чтобы заниматься в первую очередь тем, что может поражать иностранцев, скрывая под привлекательной наружностью глубокие пороки, свойственные административному управлению Империи».

Лишь Александр II всерьез занялся начальным образованием, посчитав, что получившие свободу миллионы крестьян должны дать своим детям возможность овладеть элементарной грамотностью. Талейран высоко оценил значение подписанного императором 14 июля 1864 г. Положения о начальных народных училищах, как первого шага в этом направлении. «Реформа низшей школы, – отмечал дипломат, – была самой неотложной из всех преобразований в области народного образования».

Талейран обратил внимание на серьезные проблемы, которые русскому правительству предстоит решить в этой области. «Нехватка хороших учителей в начальных школах всегда была одной из главных причин неудовлетворительного состояния этих учреждений», – отметил французский дипломат. Одновременно он подчеркнул, что правительство активно занимается этим вопросом. «Начиная с 1860 года, – писал Талейран, – Министерство народного образования ищет средства исправить этот недостаток. В 1862 и 1863 годах многие педагоги были направлены в Германию, Швейцарию и Францию для изучения опыта устройства там начальных школ».

Очень важным шагом французский посол считал учреждение в России начального и среднего образования для девочек, а также открытие еврейских школ. «Еврейское население, – писал он, – достигает 1 445 613 человек, проживающих главным образом в западных провинциях, хотя евреев можно встретить также на Кавказе и в Сибири». Многочисленность еврейского населения, по мнению Талейрана, делает совершенно обоснованным решение русского правительства в местах компактного проживания евреев создать школы, призванные дать образование детям-евреям.

Вплоть до последнего времени, продолжал посол, неблагополучным оставалось и положение со средним образованием, что потребовало столь же энергичных мер со стороны правительства.

Из записки барона Талейрана:

«<…> Неудовлетворительное состояние среднего образования пагубным образом сказывалось на высшем образовании. В университеты отправляли людей, мало пригодных для прослушивания лекционных курсов, которые там читаются. Чтобы исправить это зло, министерство не нашло другого средства кроме ужесточения выпускных экзаменов в гимназиях по сравнению с тем, как это было в прошлом.

Надо сказать, что эта мера сократила число учащихся, получивших аттестаты, дающие им право поступления в университет без экзаменов, и можно надеяться, что она окажет благотворное влияние на развитие высшего образования.

Понимая срочную необходимость реформы, министр народного просвещения опубликовал проект закона, приглашая общество принять участие в его обсуждении, путем высказывания соображений и замечаний, которые можно было направлять в министерство. Полученные замечания и предложения были тщательно изучены в Ученом комитете. Таким образом, можно сказать, что новый устав гимназий, утвержденный Императором 19 ноября/10 декабря 1864 года, есть результат совместных усилий многих тысяч человек, заинтересованных в прогрессе среднего образования в своей стране.

Основные положения этого законодательного акта могут быть резюмированы в нескольких словах.

По новому уставу были созданы два типа гимназий, в том числе, – коллежи с классическим обучением, и другие – для профессионального обучения. В учебных заведениях первого типа обучение основано на изучении классических языков, а в школах второго типа – на изучении математики и естественных наук.

Новый устав поднял жалованье учителей гимназий, и это предоставленное преимущество позволило ввести самый строгий отбор при приеме в преподавательский состав. Новый устав улучшил также материальное положение воспитателей, наблюдающих за учениками интернатов. Наконец, гимназии, как классические, так и профессиональные, были разделены на две категории – гимназии 1-й и 2-й ступени.

Реализация всех этих реформ требует ежегодного субсидирования в размере 800 тыс. рублей серебром (т. е. 3 млн. 200 тыс. франков). Финансовое положение Империи не позволяет немедленно выделить столь значительную сумму. Поэтому было решено, что новый устав будет вводиться постепенно, в течение четырех-пяти лет.

Эти важные реформы остались бы неполными, если бы министр народного просвещения не искал бы средств подготовить достаточное количество преподавателей для открываемых гимназий. После закрытия в 1860 году Главного Педагогического института в Петербурге, были созданы педагогические курсы при столичном университете, но опыт показал, что этой меры оказалось недостаточно. В настоящее время разрабатывается новый законопроект, призванный улучшить положение в этой области.

Таково, господин министр, состояние народного образования в России… Небезынтересно отметить и то, с какой стремительностью и с каким пылом министр народного просвещения проводил реформы во всех департаментах доверенного его попечению министерства. Принятые им меры еще совсем свежие, и пока преждевременно судить об их результатах <…>».

Говоря о министре, подготовившем реформу народного образования, барон Талейран имел в виду Александра Васильевича Головнина. Выпускник Александровского лицея, откуда он вышел с золотой медалью, Головнин в 1839 г. начал государственную службу в Собственной Е.И.В. Канцелярии по делам учебных и благотворительных учреждений Ведомства Императрицы Марии Федоровны. В 40-е гг. он продолжил службу в Особенной канцелярии Министерства внутренних дел, где руководил составлением историко-географических трудов. В 1845 г. Головнин был избран секретарем Русского географического общества, а в 1848-м стал чиновником особых поручений при начальнике Главного морского штаба князе А.С. Меншикове. С 1850 г. Головнин был прикомандирован к великому князю Константину Николаевичу, став его ближайшим помощником и советником.

Карьера А.В. Головнина достигла апогея с воцарением Александра II, оценившего выдающиеся способности одного из лидеров т. н. «либеральных бюрократов», готовивших и проводивших в жизнь Великие реформы. На долю Головнина выпало реформирование народного образования в России, находившегося, как уже отмечалось, в весьма плачевном состоянии. В 1859 г. камергер Головнин назначается членом Главного правления училищ при Министерстве народного образования, в 1861-м – управляющим министерством, а в 1862 г. становится министром.

Он начал свою деятельность с того, что освободил Министерство народного просвещения от цензурных функций, которые были переданы в ведение Министерства внутренних дел. При этом Головнин стал главным разработчиком нового цензурного устава.

Эта работа велась с апреля 1862 г. в созданной под его председательством комиссии[837]. Она нашла свое завершение в высочайше утвержденных 6 апреля 1865 г. Временных правилах о печати, по которым была отменена предварительная цензура для книг объемом не менее 10 печатных листов и периодических изданий. Правда, послабления коснулись только Петербурга и Москвы, но эти два города были журнально-литературными и книгоиздательскими столицами читающей России. Предварительная цензура продолжала действовать в провинции, а также применительно к литературе массового спроса. Тем не менее, цензурные ограничения в значительной степени были ослаблены[838]. Во многом это была заслуга А.В. Головнина.

Комментируя утвержденные Александром II Временные правила о печати, барон Талейран писал Э. Друэн де Люису: «Считаю своим долгом сообщить Вам, что статьи 29-я и 30-я [нового цензурного устава], по моему мнению, составлены в либеральном духе. Они гласят, что министр внутренних дел имеет право направлять газетам уведомление о временной приостановке их выпуска на срок, не превышающий шесть месяцев. Но самым недвусмысленным образом здесь же сказано, что если министр внутренних дел сочтет необходимым после третьего предупреждения окончательно закрыть ту или иную газету, он обязан будет предварительно поставить об этом в известность Правительствующий Сенат» [839].

Новый министр подверг полной реорганизации центральный аппарат своего ведомства и учебные округа, действовавшие на территории империи. Ему удалось вдвое увеличить бюджетные расходы на образование. Головнин всемерно содействовал оживлению учебной и научной жизни в университетах, вернувших себе, как уже говорилось, автономию. При нем возобновились научные экспедиции – Археографическая, Этнографическая и Морская. Головнин был главным разработчиком всех законов первой половины 1860-х гг., относящихся к системе образования.

Важнейшей особенностью деятельности Министерства народного просвещения в бытность А.В. Головнина министром стала широкая гласность, привлекавшая образованное общество к обсуждению насущных потребностей развития образования в России.

Как и другие его коллеги из числа «либеральных бюрократов», Головнин вызывал неприязнь в придворных консервативно-реакционных кругах, энергично интриговавших против него. Эти интриги не ускользнули от внимания французского посольства. «Я должен сказать, – писал Талейран в упоминавшейся записке министру иностранных дел Франции, – что Головнин подвергается очень острым нападкам в России. Он принадлежит к формации молодых функционеров, которые воспитались под покровительством великого князя Константина Николаевича и которые получили возможность играть важную роль в делах. Но они, – добавлял Талейран, – не пользуются достаточным влиянием…». Как и в случае с Николаем Милютиным и Петром Валуевым, французский дипломат предвидел неизбежную отставку Александра Головнина, ставшего излюбленной мишенью для консерваторов.

Во главе министерства народного просвещения он продержался менее пяти лет. 14 апреля 1866 г. Александр II отправил Головнина в отставку. Поводом к отставке послужили вскрывшиеся после известного покушения Д. Каракозова на жизнь императора (4 апреля 1866 г.) факты распространения среди учащейся молодежи революционных настроений.