«Их желание отхватить кусок от нашей страны…»

В начале 1877 года в Урумчи располагалось всего шесть тысяч китайских солдат. Якуб-бек усилил до двух тысяч гарнизон крепости Дабаньчэн, запиравший горный перевал, ведущий из Урумчи в тыл его основных сил в Турфанской долине, и считал себя в полной безопасности на этом направлении. «Счастливчик» всё ещё ждал со стороны китайцев удара в лоб от «оазиса Хами» и надеялся на переговоры в Лондоне.

Но к весне 1877 года Цзо Цзунтан сумел скрытно перебросить в Урумчи пришедшие из далёкого Китая 13 отборных батальонов с современным оружием (6500 пехотинцев, 500 кавалеристов и 38 нарезных орудий). В ночь на 18 апреля, воспользовавшись густым туманом, лучшие войска «императорского комиссара» Цзо неожиданно атаковали крепость Дабаньчэн, прикрывавшую стратегический горный перевал, ведущий в тыл основных сил Якуб-бека.

Крепость к тому времени защищали две тысячи регулярных войск владыки Синьцзяна (из них половина с современными винтовками) и несколько тысяч повстанцев-дунган, бежавших сюда из Урумчи ещё в августе 1876 года. Гарнизон крепости сумел отразить неожиданную атаку маньчжуро-китайских войск. В ходе боя, продолжавшегося целые сутки, 400 «сарбазов» провели успешную вылазку, разгромив отряд в тысячу китайцев и даже ранив командовавшего китайским наступлением генерала Лю Цзиньтана (именно он в прошлом году захватил Урумчи).

Однако войска империи Цин были упорным противником. Они сумели полностью окружить крепость Дабаньчэн и блокировать единственную горную дорогу, по которой могло прийти подкрепление. Поспешивший на помощь крупный отряд Якуб-бека попал в засаду и был разбит.

Через трое суток непрерывного штурма сказалось превосходство новой китайской артиллерии. В ходе массированного обстрела 20 апреля один из разрывных снарядов попал в пороховой склад. Взрыв повредил укрепления и вызвал большой пожар. К вечеру крепость Дабаньчэн пала. Победителям достались богатые трофеи, включая 800 породистых коней. Свыше двух тысяч мусульманских защитников Синьцзяна погибли, а 1316 человек попали в плен. Офицеры Цзо Цзунтана тщательно подсчитали и донесли командованию, что среди пленников 865 уйгуров, 213 узбеков, 169 дунган и 69 торгоутов (монголов-ойратов).

Цзо Цзунтан сразу повёл политику демонстративного отделения аборигенов Синьцзяна от пришлых «андижанцев»-узбеков, соплеменников Якуб-бека, служивших опорой его диктаторской власти. Всех пленников, кроме узбеков, освободили, щедро выдав им припасы и коней для возвращения по домам. Офицеры Цзо Цунтана уверили освобождённых, что империя Цин ведёт войну только против «андижанцев» Якуб-бека.

И тут владыка Синьцзяна допустил ещё одну ошибку. Вот как её описывает Алексей Куропаткин, до середины весны 1877 года остававшийся на территории Восточного Туркестана: «Считая весьма опасным принятый китайцами образ действий, Якуб-бек, чтобы парализовать влияние их обращения с пленными, принял меру, которая ещё более повредила ему и создала симпатию к китайцам. Он предписал сыну своему Хак-кулы-беку лишить пленных возможности распространять слух о своем освобождении далее. Хак-кулы-бек выполнил волю своего отца, умертвив значительную часть этих несчастных. Остальные успели бежать обратно к китайцам… Эта мера, как и следовало ожидать, произвела результат обратный тому, которого ожидал Якуб-бек. Слух об этом зверстве быстро прошел по всей Кашгарии, выказал слабость андижанцев и сделал их ещё более ненавистными. Обращение же китайцев с пленными, преувеличенное в рассказах, послужило к усилению партии, противной Якуб-беку…»

Впрочем, и главный враг Якуб-бека, засевший со штабом в Урумчи «императорский комиссар» Цзо Цзунтан в эти дни был куда больше обеспокоен своим тылом, чем фронтом. В далёком Пекине политическая группировка («партия» – в стилистике XIX века) Ли Хунчжана, главного соперника «комиссара» Цзо в борьбе за влияние над Поднебесной, активизировала свою борьбу за принятие английских предложений по «урегулированию вопроса о Восточном Туркестане».

Министерство иностранных дел Британской империи к тому времени сформулировало свои предложения Пекину так:

«1. Признание эмиром Якуб-беком сюзеренитета Китая (страна, которой он управляет, остаётся полностью под его контролем, но он обязуется периодически посылать представителей с подарками или данью в Пекин к великому императору Китая).

2. Определение границ между Кашгарским ханством и Китаем.

3. Заключение между ними соглашения о взаимопомощи в случае необходимости».

Эти предложения – а из уст Лондона, победителя в «опиумных» войнах, они звучали почти как ультиматум – вызвали настоящую панику у Цзо Цзунтана. Переигрывая Якуб-бека в ходе открытой и тайной войны на просторах Синьцзяна, он боялся проиграть в императорском дворце Пекина.

Из Урумчи в столицу империи Цин ушло взволнованное послание. «Императорский уполномоченный комиссар по военным делам в Синьцзяне» писал:

«Возможно, что англичане поддерживают Якуб-бека, чтобы использовать его против России. Не будем гадать. Но то, что они уговаривают Китай признать созданное на его земле небольшое государство, означает не что иное, как их желание отхватить кусок от нашей страны… Сохранять на западе самостоятельное государство – всё равно что толкать себя в беду. Ни в коем случае нельзя допустить существование власти Якуб-бека…»

К маю 1877 года накал схватки за Синьцзян достиг апогея, развернувшись от средневековых крепостей в ущельях Тянь-Шаня до столиц трёх огромных империй – Лондона, Пекина и Петербурга.