105. И. Лиснянская – Е. Макаровой 18 марта 1993

18.3.1993

Леночка, солнышко мое! ‹…› Сижу в Переделкине и дышу, и даже пишу. ‹…› Наконец я не буду тебя мучить «рассуждансами», все ушли в громоотвод – в стихи. А так долго уходили в письма к тебе, бедный мой ребенок!

Спасибо, что зовешь переехать, в отправленном почтой письме я тебе написала причины, не позволяющие нам сняться с места. Подумай, что бы ты имела? Мать, не выходящую на улицу и часто сидящую в доме с горящей спиной. Горит – и все. ‹…› А если это растолковать как образ, то такое ощущение, что вся бездарно прожитая мною жизнь обжигающе смотрит мне вслед. Есть же выражение – «сгорать от стыда», но грудь у меня редко горит, в основном – спина, видимо, и стыд я оставила за спиной.

‹…› На улицу сегодня решила не выходить, пасмурно, скользко и слякотно. Сосны как-то постепенно уходят своей сумрачностью в серое небо. Но и такую картинку я люблю, не выходя в нее. Благо окно здесь – во всю почти ширь комнаты. Прекрасное житье, только бы нас не поперли из него ближе к лету. Это пустая, впрочем, моя болтовня, ибо более реально, что я буду жить в этой комнате, чем возможность государства быть хотя бы в том виде, в каком оно есть. Помнишь сосну, похожую одновременно на огромный канделябр и лиру? Так вот она посередине моего окна, ни в какой кирпич глазами не упираешься, очень много простору для грез и фантазий.

‹…› Манькин голос звенит в моих ушах как Дацан (храм в Бурятии), храм весь в мелких колокольчиках и звенит от одного только невидимого движения воздуха. А уж когда ветер… таких колоколов в вашей стороне нет, даже сильный ветер (а он в Иерусалиме бывает, наверное) не в силах сдвинуть с места колокол – слишком большой.

Сейчас попила кофейку и пойду расстраиваться – смотреть «Новости». Тут уже не раздвоение личности, а – растроение. С одной стороны, нарушен строй, а ко всему еще расслоен на три части. ‹…›