192. Е. Макарова – И. Лиснянской 27–28 ноября 1996

27.11.96

Мамик, все утро хотела написать тебе что-то хорошее. Но завозилась с разными делами, и уже нужно отправляться в музей. Я несколько устаканилась. Читаю, перевожу (с чешского). Читаю по-чешски и по-английски, думаю по-русски, преподаю на иврите. Без особого, признаюсь, удовольствия.

Погоды стоят теплые, весенне-осенние. Сегодня по дороге с почты купила цветы, захотелось – и купила. Теперь они у меня стоят на подоконнике, в вазе Луизы Вольдемаровны.

В принципе, если посмотреть, сколько я понаписала и понапереводила и понаисследовала за осень, – это отдельная книга. Подумала, а почему бы не издать все, как есть, вместе. Одна осень. Пока не все описала из документов, во всяком случае, дисциплинировала себя и каждый день работаю, вставать стало утром легче.

28.11.96

Еще один почин – плавала в бассейне, записалась к косметичке. Работаем над собой. ‹…› Сегодня днем я относила ключ от класса в музей, ну, заодно прошлась по залам. Мексиканские скульптуры – глина – вот силища, сколько ни смотрю на них, не надоедает. Носатое существо под зонтом (зонт как миска на палке), человек поймал зверя, а зверь совершенно такой, как он сам, только стоит на четвереньках, – неужели у них было чувство юмора, 300 лет д.н. э.?

Из современного я люблю две картины Кифера, немецкого художника, родившегося в войну. Огромные коричневые полотна, в которых сначала видишь землю в колдобинах и траншеях, а потом – видишь все, вплоть до пейзажей вдалеке, краски – охра, коричневая, черная, – никаких других цветов. Жить рядом с коллекцией мирового искусства – это просперити, как ни говори. Тут тебе и шумеры, тут тебе и импрессионисты, – никогда не надоест.

Хотя я как бы внутренне решила, что это мой последний год преподавания. Хватит. Ровно двадцать лет.