Малолетние преступники

Политические заключенные страдали не только от лагерной администрации и конвоя, но и от уголовников, отбывавших наказания в лагерях за различные преступления и живших лучше политических. Политический заключенный, в принципе, не мог получить легкой работы. Уголовники работали служащими, портными, сапожниками, уборщиками бараков и т. п.

Большой напастью были малолетние преступники. В Норильске была тысяча малолетних, от десяти до четырнадцати лет, «опасных преступников».

В основном, это были дети крестьян, отказавшихся во время коллективизации вступить в колхоз и поэтому арестованных НКВД. Этих детей помещали в дома НКВД. Но они бежали оттуда, потому что там с ними плохо обращались и плохо кормили. Они жили тем, что, собравшись в шайки по десять-пятнадцать человек, грабили, воровали и убивали. Укрывались они в гротах и темных городских двориках, днем спали, а по ночам выходили на промысел.

В НКВД пытались наставить этих беспризорников на истинный путь. Обстановка в детских домах улучшилась, но это мало что изменило, детей было слишком много, а средств слишком мало. Дети часто становились орудием рецидивистов, учивших их, как можно жить, грабя и убивая. Дети, хоть и размещались в отдельных бараках, имели возможность встречаться со взрослыми, так как кухня была одна на всех. Когда в наш лагерь прибыла первая группа малолетних преступников, мы к ним испытывали только чувство сострадания, мы делились с ними даже тем немногим, что у нас было. Но очень скоро мы поняли, что они не заслуживают сострадания. Они и в лагере продолжали воровать, грабить и убивать. Вооруженные ножами и бритвами, они нападали на лагерников и отбирали у них даже те жалкие крохи, которые они получали на кухне.

Бывало, они целой оравой врывались в бараки днем, когда лагерники были на работе, а остававшиеся в бараках больные ничего не могли поделать с маленькими разбойниками. Если кто-то пытался сопротивляться, его избивали, а то и ранили ножом. Случалось, они отнимали хлеб, который мы несли для целой бригады в пятьдесят человек. Нам пришлось отобрать для переноски продуктов несколько самых сильных человек.

Мы пришли к выводу, что никакая педагогика здесь уже не поможет.

Но были, разумеется, и дети, попавшие в лагерь после того, как НКВД убил или арестовал их родителей. Они, несмотря на дурное влияние среды, вели себя примерно. В Норильске я встретил сына бывшего председателя Совета народных комиссаров Украины Панаса Любченко. Ему было шестнадцать лет, когда его приговорили к десяти годам лагерей как члена семьи «изменника родины». Его отец был членом политбюро ЦК КП(б)У. Узнав о предстоящем аресте, он застрелил сначала жену и троих детей в возрасте от полутора до двенадцати лет, а потом и себя. Самый старший сын находился в это время у его родителей и поэтому остался в живых. Мы все заботились об этом пареньке и подыскивали ему более легкую работу. Когда мы с ним снова встретились через два года, он ничуть не изменился. Это меня очень обрадовало. Таких хороших детей политических заключенных было немало.