Временное правительство

В большинстве случаев убийство “своих” биологически, социально и нравственно оправдать невозможно, но, когда будущая жертва начинает восприниматься как “другой”, открываются двери для будущих объяснений злодеяния. В случае с евреями еще до физической смерти наступала смерть социальная, поскольку они были исключены из жизни общества. Все публичные пространства сделались недоступными. Евреям было запрещено ходить по тротуарам, им специально было приказано носить звезду Давида на одежде, удостоверения личности были отчетливо помечены буквой J (Jude – еврей). Они были словно подготовленные к вырубке деревья в лесу – все еще здесь, но уже “отбракованы”, и только вопрос времени, когда от евреев останутся всего лишь тени в обществе, которое уже существовало без них[38].

По инициативе Литовского фронта активистов в первые дни войны было создано Временное правительство Литвы (LLV – Lietuvos laikinoji vyriausyb?). Премьер-министр – Казис Шкирпа. Невероятно: немцы, друзья ЛФА, соратники литовцев, тут же арестовали в Берлине нового премьер-министра Литвы – посадили его под домашний арест. Каждые два-три дня квартиру посещал немецкий чиновник – проверял, по-прежнему ли Шкирпа сидит дома. Шкирпа рассказывал, что мог попытаться выйти из дома, но не хотел дразнить своих приятелей-немцев. Вместо оказавшегося в заточении Шкирпы обязанности премьер-министра Временного правительства стал временно исполнять учитель литературы и литературный критик Юозас Амбразявичюс, до того работавший в школе.

“Почему же созданное Литовским фронтом активистов правительство объявило себя всего лишь Временным правительством?” – спрашивает Альфонсас Эйдинтас и цитирует другого литовского историка Зенонаса Рекашюса: “Потому что по заявлению, сделанному самими активистами литовскому народу, только «после того как обозначатся отношения сотрудничества с Германией, будет создано постоянное правительство» – значит, Литва будет создана не по воле ее граждан, а по воле нацистской Германии”[39].

Едва собравшись, Временное правительство тотчас отправило Гитлеру телеграмму с изъявлениями пылкой благодарности:

По Литве пронесся ураган освободительной войны, и представители общественности свободной Литвы шлют Вам, Вождю Немецкого Народа, глубочайшую и искреннюю благодарность за избавление литовской земли от всеистребляющей жидо-большевистской оккупации и спасение литовского народа и выражают надежду на то, что Ваш гений предназначил литовскому народу участвовать в победоносном походе, который Вы поведете ради того, чтобы уничтожить иудаизм, большевизм и плутократию, отстоять свободу человеческой личности, сохранить культуру Западной Европы и воплотить в жизнь новый европейский порядок[40].

Всего лишь годом раньше, в августе 1940 года, только что “избранная” литовская власть приветствовала другого великого вождя:

Обсуждается вопрос принятия Литвы в Советский Союз. Вот появилась и наша делегация. Впереди идет со знаменем тов. Зибертас. Края красного бархатного знамени обшиты золотыми кистями, на нем красная пятиконечная звезда и лица тех великих людей, чьими именами гордится весь мир. Это имена Ленина и Сталина. Следом за знаменем идет товарищ Мотеюс Шумаускас, который несет декларацию сейма ЛССР. Декларация написана красным на листе, украшенном золотой рамкой и белым барельефом Сталина. Следом идет Саломея Нерис, которая несет написанную ею поэму о Сталине. Эта поэма написана золотыми буквами в единственном экземпляре[41].

Москва бурно аплодировала литовской делегации. Руководство рейха на литовские приветствия не реагировало. Можно ли сказать, что Сталин был б?льшим другом Литвы?

Интересно, что говорят об этом адресованном Гитлеру историческом приветствии живущие в эмиграции историки, которые высоко оценивают Временное правительство Литвы? Директор Чикагского центра исследований истории Литвы Аугустинас Идзялис в 2010 году так прокомментировал приветствие Временного правительства:

Я ему не придаю никакого значения. Приветствия есть приветствия, они ничего не означают. Все приветствуют всех. Это скорее относится к этикету, протоколу, а не к сути. […] Представим себе людей, которые только что вырвались из объятий смерти. Ведь большинство членов Временного правительства – Юозас Амбразявичюс-Бразайтис, Адольфас Дамушис, Пранас Падалис и другие – в последнее время ночевали каждый раз все в новых местах, на них уже охотилось НКВД. Люди столько пережили, им приходилось скрываться, они испытывали душевные и физические страдания – и вдруг почувствовали себя спасенными! Не только они, но и десятки тысяч других. Так как не благодарить силы, которые помогли им спастись от верной гибели? Это чисто эмоциональное обращение.

С другой стороны, есть в этом и немного политики – желание включиться в политическую жизнь. Попытка обратить на себя внимание. Кто они такие, кто про них знает? А тут – приветствие Гитлеру. Группа, которая стремится представлять край, куда вступает немецкая армия, заявляет о себе. Естественно, что с тем, с кем неизбежно придется встретиться, прежде всего надо поздороваться, если рассчитываешь на какие-либо отношения[42].

Прошло всего несколько дней, и по приказу немцев литовские повстанцы были разоружены. 28 июня назначенный Временным правительством комендант Каунаса Юргис Бобялис из разоруженных бывших повстанцев, партизан и новых добровольцев создал Национальный трудовой охранный батальон (TDA – Tautinio darbo apsaugos batalionas). За весь период оккупации в Литве было создано около двадцати таких батальонов. Считалось, что эти батальоны положат начало новой армии Литвы.

Бойцы этого батальона стерегли евреев, согнанных в первый литовский концентрационный лагерь – Каунасский VII форт. Две роты Каунасского батальона нацисты сразу заняли делом. Первая и третья роты отправились в VII форт расстреливать евреев. За один раз были убиты 2514 человек. Когда начались массовые убийства евреев, часть батальона дезертировала (с 5 по 11 июля из батальона сбежали 117 бойцов). Осталось около тысячи. Эти бойцы TDA продолжали трудиться в каунасских фортах и в других местах – они “убрали” тысячи, а потом и десятки тысяч литовских евреев. “Уборками” руководили лейтенанты Бронюс Норкус, Юозас Барзда, Анатолиюс Дагис.

Временное правительство немедленно восстановило довоенные литовские административные структуры, самоуправление и полицию, издало законы о денационализации, возвращая собственность всем, кроме евреев. “Ограничения росли, евреев перед массовыми уничтожениями собирали в особых местах. В июле литовские учреждения только повторяли распоряжения немецкой администрации”[43].

Тем временем Шкирпа, по-прежнему живущий в Берлине под домашним арестом и все еще не верящий в немецкий цинизм, пишет петиции и меморандумы, обращается к Гитлеру и Риббентропу.

Красноречивая подробность: 23 июня арестованный премьер-министр Литвы пишет министру иностранных дел Германии Иоахиму фон Риббентропу, выражает ему и армии-освободительнице величайшую благодарность и просит разрешения вернуться на родину. Ответа нет. 29 июня письма Шкирпы были пересланы одному из чиновников с такой сопроводительной запиской: “Пересылаю Вам три письма литовца Шкирпы, которые были получены министром иностранных дел Рейха и на которые министр иностранных дел Рейха никакого ответа давать не намерен”[44]. Позже Шкирпа попросил отпустить его хотя бы на похороны повстанцев в Каунасе. Немцы не отозвались. Шкирпа шлет в Литву одну инструкцию за другой, шлет программные документы, среди прочего указывая Временному правительству на то, что “очень важно популяризировать и руководителей восстания, в первую очередь лично меня, тем самым заставляя немцев больше с нами считаться”[45]. Временное правительство Литвы тоже постоянно пишет немцам, рассказывая о своей лояльности, добиваясь признания или хотя бы внимания. Однако ни того, ни другого им не дождаться. Премьер-министр Литвы Юозас Амбразявичюс рассказывает:

Отдельные ведомства и министерства делали все, что только могли, удовлетворяя немецкие экономические требования, мирясь с несправедливостями и т. д. Правительство надеялось, что в обмен на поддержку и лояльность немцы со временем дадут Литве желанную независимость. […] Немецкие военные являлись в различные министерства с различными пожеланиями, и мы всегда старались удовлетворять их желания на сто процентов”[46].

Литовское временное правительство старалось во имя Литвы. Оно ничего не делало для того, чтобы ухудшить положение евреев, говорится теперь в воспоминаниях бывших членов этого правительства и сочинениях профессора Витаутаса Ландсбергиса, и даже напротив, комендант Каунаса Юргис Бобялис “растянул” срок переселения евреев в гетто с пяти часов до целого месяца и сам лично выпустил нескольких евреев из VII форта. Кроме того, правительство, узнав об избиениях в гараже “Летукиса” и в Вилиямполе, в тот же день решило “избегать публичных экзекуций евреев”. И еще впоследствии правительство сожалело о том, что не смогло на убийства евреев “воздействовать в положительном смысле” – это слова премьер-министра[47]. Больше о Холокосте в Литве правительство не высказывалось.

Почему Временное правительство не заботилось о евреях, которые также были гражданами Литвы – Литвы, где по Конституции 1938 года все граждане были равны? Ответ прост и ясен.

Историк А. Идзялис пишет:

Мой ответ был бы таким. Это не вопрос “озабоченности”. Это вопрос возможностей. Как поступают во время войны, когда раненых людей много, когда не хватает врачей и медикаментов? Раненых делят на группы: на тех, у кого больше возможностей выжить, и тех, кого спасти иногда невозможно. Надо смотреть на положение рационально. Однако это не означает враждебного отношения к той или другой группе. Делается то, что реально с учетом возможностей и ресурсов[48].

Другой живущий в эмиграции историк, Кястутис Скрупскялис, профессор университетов Южной Каролины и Витаутаса Великого, утверждает:

Возможности спасать евреев у Временного правительства Литвы почти не было. В июне, в эту первую неделю войны, вопрос убийства евреев для них даже подниматься не мог. Идет война. Немцы расстреливают литовцев, поляков, русских, евреев. Большей частью это советские должностные лица. Хотя погибали от рук немцев и повстанцы. В свою очередь, кровавую бойню устраивали большевики – Правенишкес, Райняйский лес, Червень… Вокруг хаос. Они пытаются восстановить порядок. В тот период нет и причин говорить отдельно о евреях. Военные действия, кругом сотни погибших. В Каунасе в общей могиле хоронят повстанцев. Первая забота – стабилизировать положение, восстановить общий порядок. Тогда можно надеяться решить другие вопросы[49].

Министр финансов Временного правительства Литвы Йонас Матулёнис в разговоре с представителем евреев, бывшим офицером литовской армии Йокубасом Голдбергасом, так объяснил ситуацию в Литве:

По еврейскому вопросу литовцы к согласию не пришли. Существуют три точки зрения: в соответствии с крайними взглядами все евреи Литвы должны быть уничтожены; более умеренные требуют, чтобы были созданы концентрационные лагеря, где евреи кровью и потом должны расплатиться за свои преступления перед литовцами. Третья точка зрения? Я – практикующий католик. Я и другие подобные мне убеждены, что у человека жизнь отнимать нельзя. Только Бог может это сделать. Я никогда ни к кому не относился враждебно, однако при советской власти я и мои друзья убедились, что общего пути с евреями нет и никогда не будет. Мы считаем, что литовцы должны быть отделены от евреев, и чем раньше, тем лучше. По этой причине гетто необходимо. Там вы будете отдельно от нас и не сможете нам навредить. Это христианское поведение[50].

Прошло всего несколько недель, и Временное правительство увидело, что рейх с ним не считается. Хотя правительство очень старалось доказать свою лояльность, немцы его игнорировали. Даже благодарственная телеграмма Гитлеру осталась без ответа. Временное правительство все равно отчаянно старалось – а вдруг? За четыре дня, оставшиеся до окончания его деятельности, до отставки, правительство опубликовало “Постановления о евреях”.

Вот несколько выдержек:

Личности еврейской национальности […] селятся в отдельных отведенных для этой цели местах и носят на левой стороне груди круг желтого цвета размером 8 см, в середине которого должна быть буква J.

Евреям запрещено иметь:

а) радиоприемники;

б) типографии, пишущие машинки;

в) автомобили, мотоциклы, велосипеды;

г) пианино, рояли и фисгармонии;

д) фотоаппараты[51].

Говорят, что эти постановления мягче по сравнению с ранее опубликованными немецкими предписаниями, в них, к примеру, евреям не запрещается гулять в парках. Позже, оказавшись в эмиграции, министры Временного правительства Литвы все как один утверждали, что этот документ – подделка. Однако подпись Ю. Амбразявичюса на нем стоит. Нет, говорит сам Амбразявичюс.

В июле 1941 года, когда Литвой управляли немцы, шла чисто литовская борьба за власть – вольдемаровцы (литовские националисты, сторонники Вольдемараса[52]) подготовили путч, направленный против Временного правительства. Премьер-министр Юозас Амбразявичюс оставил интересное свидетельство, рассказывающее о борьбе националистов за власть. Много лет спустя одинокий и хворый Амбразявичюс (тогда уже Бразайтис), живший в США, написал:

Писать воспоминания? Уже слишком поздно. Да и не хочу. […] Зачем оставлять документы, говорящие о том, что мы были взрослыми людьми, а государственной зрелости не проявили. Ведь вся эта деятельность со времен Каунаса и Вюрцбурга была не борьбой за свободу Литвы (хотя мы этим и прикрывались), а борьбой за власть, которую мы получим в Литве. Сколько непонимания, сколько бесполезных стычек, подозрительности, стремления опорочить других. Мы, наверное, слишком мало прожили независимой жизнью и не научились государственной мудрости! Пишу это не под минутным впечатлением, но прочитав эти документы. Зачем оставлять следующим поколениям свидетельства тогдашней ничтожности?[53]

Комментарий историка Альфонсаса Эйдинтаса: “Короче говоря, немцы обманули молодых литовских политиков, воспользовались восстанием и возрожденными институциями для осуществления своих целей. За неверную ориентацию пришлось дорого заплатить”[54].

Увековечение памяти Юозаса Амбразявичюса-Бразайтиса

Именем Юозаса Бразайтиса названы одна из улиц Каунаса и аудитория в университете Витаутаса Великого. Прах Юозаса Бразайтиса перезахоронен в Литве, рядом с костелом Воскресения Христова в Каунасе, со всеми почестями, при участии литовских воинов и президента Валдаса Адамкуса. На перезахоронение останков правительство Литвы выделило 30 тысяч литов.

Увековечение памяти Казиса Шкирпы

Улица в Вильнюсе, у подножия горы Гедиминаса, и улица в Каунасе, в микрорайоне Эйгуляй, названы именем К. Шкирпы. В центре Каунаса, на доме 25 по улице Гедимино, в его честь открыта мемориальная доска с надписью: “В этом здании в 1925–1926 годах работал добровольный создатель армии Литвы, участник борьбы за независимость, член Учредительного сейма, начальник штаба, дипломат, создатель и руководитель Литовского фронта активистов, премьер-министр Временного правительства Литвы, кавалер ордена Креста Витиса, полковник генерального штаба Казис Шкирпа (1895–1979)”.

Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы подготовил справку о Казисе Шкирпе:

Казиса Шкирпу и организацию, которой он руководил, можно упрекнуть в том, что в деятельности берлинского ЛФА антисемитизм был поднят на политико-программный уровень, в том, что антисемитская пропаганда, которую вели участники антисоветского сопротивления среди населения Литвы, создала одну из предпосылок Холокоста. С другой стороны, надо заметить, что берлинская организация ЛФА предлагала “еврейский вопрос” решать, прибегая не к геноциду, а к изгнанию из Литвы.