Портрет письмоносца

Винцасу Саусайтису, члену Особого отряда, в 1944 году не удалось бежать на Запад, после войны он сменил фамилию и жил по поддельным документам. В 1948 году был арестован и приговорен к 25 годам лишения свободы с отбыванием срока в лагере за то, что конвоировал и сторожил евреев во время массовых убийств в Панеряе. В 1955 году был амнистирован, вернулся в Литву, создал новую семью, растил детей. Когда в Польше допрашивали других членов Особого отряда, выяснились новые обстоятельства, и 26 июля 1977 года Винцас Саусайтис вновь был арестован – его подозревали в том, что он не только конвоировал евреев в Панеряй, но и сам их расстреливал. На вопрос, почему во время следствия в 1948 году он не сказал о том, что расстреливал евреев, ответил просто и ясно: “Не сказал, потому что никто меня об этом не спрашивал”.

Из рассказа Винцаса Саусайтиса:

В 1941 году я приехал в Вильнюс, потому что у меня не было работы. Получил работу на почтамте, письмоносцем, проработал там, если не ошибаюсь, до весны 1941-го. С почты меня уволили за то, что я однажды не разнес все письма адресатам в тот же самый день, а оставил их до другого дня под кустом. Дети увидели письма и разорвали.

Летом 1941 года, когда фашистская Германия оккупировала Вильнюс, люди стали говорить, что мужчин будут увозить на работы в Германию. И тогда я узнал, что в Вильнюсе, в здании на улице Клайпедос, организуют резервную полицию и что служащих в ней мужчин в Германию не увозят. В июле 1941 года я пошел на улицу Клайпедос и обратился по вопросу поступления на работу в полицию.

Осенью 1941 года, месяца не помню, я вместе с другими членами отряда, всего нас было шестеро, с немцем Вайсом, на грузовике отправился в Панеряй, на место расстрела людей, куда вскоре немецкие военные привезли на грузовике тринадцать пожилых мужчин еврейской национальности. Вайс приказал смертникам раздеться до исподнего, разуться и отдать все имеющиеся золотые предметы. Смертники один за другим шли к Вайсу и складывали в его портфель обручальные кольца, часы, у кого были – золотые или бумажные деньги. Потом все разделись до нижнего белья и разулись, складывая все в кучу. Потом Вайс велел им спуститься по приставной лестнице в яму, встать в один ряд на трупы, которые уже там были, и повернуться спиной. Потом, когда смертники выполнили его указания, Вайс выстроил у края ямы нас, т. е. шесть членов Особого отряда и еще с десяток немецких солдат. Мы все были вооружены военными винтовками.

Я стоял в ряду стрелков вторым от начала. Вайс нас предупредил, чтобы без команды мы не стреляли. Мы все зарядили винтовки и, прицелившись в головы стоящих в яме смертников, ждали команды Вайса расстреливать. Я целился в затылок смертника, стоявшего в яме вторым от начала ряда. Вместе со мной стояли, приготовившись стрелять, Чепонис, Буткунас, Границкас и другие. Вайс, махнув рукой, дал команду стрелять одновременно. Я вместе с другими выстрелил и увидел, как в яме упал человек, в чей затылок я целился из своей винтовки. Некоторые из смертников были только ранены. Их Вайс прикончил из пистолета. После этого Вайс дал приказ закопать трупы. Мы вместе с бойцами Особого отряда и немецкими солдатами их закопали. После этого немцы свалили в грузовик одежду и обувь расстрелянных людей, и мы вернулись в Вильнюс.

Кроме этого раза мне еще несколько раз пришлось лично расстреливать приговоренных к смерти в Панеряе. Если не ошибаюсь, раза три. Скольких я застрелил за период своей службы в Особом отряде, теперь сказать не могу, потому что расстрелянных никто не считал.

Порядок расстрела приговоренных был следующий. Приведенных раздевали до исподнего, собирали у них ценности: обручальные кольца, часы, деньги. Иногда стрелки стояли на краю ямы, а когда расстреливали в ямах большего размера, тогда вместе с жертвами в яме. Приговоренных выстраивали в один ряд, спиной к стрелкам. Иногда они сами спускались в яму по приставной лестнице (когда расстреливали в ямах поменьше), а в большие ямы их приводил кто-нибудь из членов Особого отряда. Перед тем как идти в яму, им приказывали взяться за руки. Как правило, расстреливали по десять приговоренных одновременно. Столько же назначали и стрелков из числа бойцов Особого отряда. Команду стрелять давал Вайс, Норвайша или старшина Тумас. После расстрела трупы не всегда закапывали мы. Как правило, их оставляли не зарытыми до следующего дня. А тогда их закапывали другие смертники, которых после этого расстреливали.

Члены Особого отряда расстреливали людей и в других местах кроме Панеряя. Об их поездках я слышал от них самих, однако названий этих мест не помню. Я расстреливал приговоренных только в Панеряе. В других местах я их не расстреливал.

Не помню, в каком году я вместе с другими членами Особого отряда, фамилий сейчас припомнить не могу, ездил в Эйшишкес и Тракай. Что мы делали в Эйшишкесе, теперь не помню, мне кажется, что там людей не расстреливали. В Тракае, если не ошибаюсь, вместе с тамошними полицейскими расстреливали приговоренных. Я тогда в них не стрелял, а стоял в охране места расстрела. Число расстрелянных в Тракае лиц, их возраст и другие обстоятельства расстрела у меня в памяти не сохранились.

Вопрос: Что вам известно об употреблении алкогольных напитков во время расстрела людей в Панеряе?

Ответ: Во время расстрела людей в Панеряе бойцы-стрелки Особого отряда пили водку. Они пили ее перед тем, как расстреливать людей. Насколько я помню, ее на место расстрела доставлял командир Особого отряда Вайс. Я понял, что немцы давали бойцам Особого отряда пить водку перед расстрелами для того, чтобы им не было тошно стрелять в приговоренных, чтобы они были смелее во время расстрела. Ящик с водкой ставили на расстоянии нескольких метров от расстрельной ямы, на краю которой становились стрелки – члены Особого отряда. Они шли к ящику, пили водку, а потом расстреливали приговоренных.

Хочу сказать, что водку в Панеряй на место расстрела людей привозили не всегда. Ее доставляли тогда, когда расстреливали много приговоренных. Когда я расстреливал смертников в Панеряе, так на месте расстрела водки не было[122].

По сведениям из находящихся в Литовском особом архиве дел карателей, вместе с Винцасом Саусайтисом в Особом отряде трудились еще, по крайней мере, семь письмоносцев с Вильнюсского почтамта.

Участие Саусайтиса в убийствах евреев в 1941–1944 годах подтвердили два прежних жителя Панеряя и четырнадцать бывших бойцов Особого отряда. Бывший член отряда Юстас Мартишюс рассказывает:

Когда я пришел в команду, Саусайтис уже там был, а когда уходил, он в ней оставался. В 1943 году я перешел в строительный батальон. […] Помню, что Саусайтис участвовал в расстреле[123].

Бывший старшина отряда Йонас Тумас:

Саусайтис много раз участвовал в расстреле. Не знаю такого случая, чтобы за невыполнение команд были расстреляны какие-нибудь члены Особого отряда. […] Не помню, просил ли меня Саусайтис уволить его от расстрела. Однако вообще такие случаи бывали[124].

Сообщение о личности арестованного и других обстоятельствах, которые могут иметь влияние на его исправление:

Отношение к работе – отрицательное, выполняет работы, от которых может иметь личную выгоду[125].

Выписка из медицинской справки:

Эмоции лабильные, очень легко начинает плакать[126].

Последнее слово Винцаса Саусайтиса на заседании суда 16 февраля 1978 года (выдержки):

Я раскаиваюсь в том, что совершал жестокие преступления против советской власти и всего человечества. Палачи разрушили мою жизнь и замарали мою совесть. […] Я считаю, что необходим семье, необходим детям. Я пошел туда, где можно было заработать кусок хлеба. Прошу пожалеть моих детей[127].

Последнее письмо Винцаса Саусайтиса Верховному суду (выдержки):

Мне, обычному деревенскому неучу, парню, первый раз попавшему в город и в такой бандитский отряд – все больше офицеры, старшины, унтеры и другие образованные палачи, это я ничего не соображал, что там делается, мне казалось, может, так надо во время войны […], а я в армии не служил, так никакого понятия не имел об армейских работах. […] Приказы выполнял, если уж никаким образом, никак не мог отвертеться от этой жестокой работы, всегда отпрашивался у этого самого Тумаса, а большей частью у Норвайши и Лукошюса, так они отпускали, потому что я не мог смотреть на эти страдания и кровь, потому что мне плохо делалось. […] Выпить любители были, особенно Лукошюс, так иногда я ставил ему бутылку какую-нибудь, так как попрошусь, так он меня отпускал и назначал в охрану, а часто так и я и вообще на работу не приходил[128].

Винцас Саусайтис был приговорен к высшей мере наказания – смертной казни. Приговор был приведен в исполнение в Минске в 1978 году.