Тридцать лет спустя: сны убийцы

В дело Винцаса Саусайтиса вложена зеленая ученическая тетрадь, а в ней – кучка разрозненных листков. На них рукой осужденного записаны сны, которые он видел в Лукишкской тюрьме, ожидая смертной казни. На обложке тетради написано:

Прошу открыть после моей смерти. Прошу не уничтожать. Очень жаль покидать родину и еще не оперившихся детей и на старости лет не порадоваться на детей и не наставить их на путь истины, куда Ленин ведет верным путем.

11 марта. Утром будто бы отец какому-то стишку учил, а я затянул: “Зябнут руки-ноги, зябнет голова”…

17 марта. Снилось, что был у себя на дворе и вспомнил, что коров не выгнал на пастбище. Открыл двери хлева и выпустил. Какая-то грязная вся и как будто не наша. И загородки в хлеву разрушены, и слышу – бычок ревет. Так я и его выпустил, черный какой-то, небольшой. И какого-то человека хотел застрелить, гонялся по каким-то развалинам и целился стрелять. Потом он вышел на улицу, и там я несколько раз выстрелил в человека, но вообще не попал. И из головы вытащил большую вошь и убил.

19 марта. Ходил по красивому лесу, хотел грибов найти, но не нашел. Такой лес чистый, с белым мхом. Потом перешел через небольшое поле, перескочил через канавку и вошел в густой лиственный лес, говорю, ягод найду, но не нашел и увидел большой дуб, говорю, посмотрю, есть ли желуди, виднеются, но не нарвал. А Витас зовет меня, говорит, “война”, иди скорее, говорю, скоро приду. Проснулся.

21 марта. 1. Снилось, что вышел в коридор помочиться. А коридор нечистый такой, везде кучи навалены, но я встал между ними и не запачкал себе ботинки. 2. Будто бы Йонас меня подстриг. Говорю, высоко не подстригай, он говорит, только подкорочу, совсем не остриг и из ушей выстриг, и шею машинкой скреб, сначала больно было, я говорил, не нажимай так, так потом было не больно. Я красиво выглядел. 3. Будто бы Петрайтисова Ангеле прибежала ко мне голая, красивая такая, и опять убежала. 4. Альгирдасова Марцеле лежала на нашей кровати как обреченная, такая худая и бледная, я улегся на нее, не помню, встал или нет, кажется, встал.

22 марта. Снилось: я будто бы у себя дома был, и следователь допрашивал человека, сказал, не мешай мне, и я вышел из той комнаты и заорал, говорю, и одеться нельзя, выходя несколько раз хлопнул дверью, но совсем не закрылась. И пошел по снегу, чистый такой…

23 марта. Снилось, будто ем с дочкой большие блины, мукой присыпанные, белые такие, лишь половину себе отломил, будто бы ту, что потоньше… Была вода, нечистая такая, я ее не пил, только стоял и смотрел. И в каком-то доме лежал как в своем, и на левой руке были два надреза. Будто бы отец обещал меня за что-то убить, но мужичок такой сказал – не надо, потому что оба надреза были одинаковой длины и уже заживали, не больно. Так я подошел к отцу, отец такой большой и как будто не отец, и я начал просить прощения, чтобы не убивал, и он будто бы простил меня, и я плакал.

…Перед судом снилось в пятницу, что на нашей кухне готовился какой-то праздник, но мы не пили и не ели. Две белых сложенных простыни положили чистые на стол. Йонас дал белое белье, но я сказал: будет тепло, тогда Юле принесла чистое в клетку, но не совсем новое, и я оделся. Садясь на стол, вымыл руки, но не совсем чисто, какие-то пятна остались, и я уселся невеселый.

Перед судом дал отцу белого петуха без головы, но он еще живой был, и отец скрылся с петухом. Я отодрал доску от забора и вылез через маленькую дырку, было совсем хорошо, и я шел вброд через чистую воду.

13 апреля. Мне снилось, что я шел через ручей и лез на такой крутой песчаный берег. Ухватившись за ветки деревьев, с трудом забрался в красивый лесок. Красивая тонкая сосенка, без веток, я рядом с ней стоял. Через поле бежал заяц, я выстрелил, но не попал. Заяц влез в куст, я прижал его палкой и вытащил за хвост. Оказалось, это черный кот, небольшой. Двух дохлых мышек съел. Я его домой не понес.

14 апреля. Снилось, что я вернулся к себе домой, разговаривал с Юле, но не видел ее. Говорю, надо побриться, потому что надо будет со всеми попрощаться. Взял ножики, все старые, один заточил на ладони, но не побрился. Велел сыну сложить ножики. Он сложил, сидел на диване такой красивый. Я подошел, и целовал-целовал. Он стал плакать.

Последнее стихотворение:

на память сиротам, оставшимся без отца

Зябнут руки-ноги

Зябнет голова

Что же мои детки

Не сберегли меня

Месяц май наступит

Садик зацветет

А я лягу в землю

Холоден как лед

Целый мир узнает

Как я был убит

Но навек в груди моей

Сердце замолчит

Не вернется ваш отец

На порог родной

Глаза ему засыплет

Могильною землей

За былое на меня

Не держите зла

Я привел вас в этот мир

Где смерть меня нашла[129].

Записка рядом со стихотворением:

Ув. начальник,

прошу это стихотворение не уничтожать, а послать моим детям.

Прошу эту мою просьбу удовлетворить[130].

Просьбу не удовлетворили. Письмо со стихотворением осталось в деле.