Белоруссия / Райсн

Могу ли я закончить книгу главой про Панеряй? И да, и нет. Не дают покоя приведенные в этой книге свидетельства двух бойцов батальона Антанаса Импулявичюса. Свидетельства тех, кого в 1941 году послали из Литвы в Белоруссию. Откомандировали убивать. Уезжая, они, как и остальные 475 бойцов батальона Импулявичюса, не знали, что до весны 1942 года они в пятнадцати местах убьют больше пятнадцати тысяч человек.

Мы должны туда съездить. Враг, который никогда не был в Белоруссии, тоже поедет.

Отправляемся по следам рассказа Юозаса Алексинаса. В городок Дукора.

Бойцы Импулявичюса, которых 6 октября торжественно провожали в Каунасе (“Везде и всегда показывайте себя достойными благородного имени литовского воина, ибо вы представляете весь литовский народ”), 8 октября уже были в Дукоре, маленьком городке в сорока километрах от Минска. Там всего две улицы.

Бойцы 2 (12)-го батальона полиции под командованием ротного командира лейтенанта Зенонаса Кемзуры прибыли на грузовиках. Вместе с ними на легковом автомобиле приехали четверо или пятеро немецких офицеров. Прибыв на место, бойцы батальона окружили городок Дукора и пригнали евреев на рыночную площадь. От площади смертников, построенных в колонны, под конвоем вели по Речной улице и мосту через речку Свислочь на луг за городом[200].

Идем по Дукоре в сторону реки. Мостовая старая, ей лет сто – тоже та самая, по которой только что прибывшие с родины молодые литовские мужчины вели четыреста городских евреев. Бойцов ждало первое в поездке убийство. Это была 1-я рота батальона, уже имеющая опыт убийства людей в VII форте. Испытанные убийцы, хотя в Дукоре их ожидало нечто новое: стрельба разрывными пулями. Как сказал солдат из этого батальона Юозас Алексинас: “Там были разрывные пули, они очень быстро разносят человеку затылок”. Первый раз это был только для командира роты Зенона Кемзуры. Как рассказал Ю. Алексинас, одежда и тела убитых горели, на горящих влезали другие смертники, на них снова другие, и так пока яма не заполнилась.

Мост через речку Свислочь тоже тот самый, очень старый. Луг тот самый, очень большой. Он заканчивается у кустарника. Когда разрывные пули разнесли 394 человеческих затылка, литовцы отправились искать тех, кто спрятался в лесу, нашли семерых и вместе с немцами тоже расстреляли. Не уезжали, пока не закончили работу.

В октябре 2015 года мы стоим на лугу рядом с кустами, рядом с советским памятником. Убитые люди, скорее всего, полегли в тех же самых кустах – там небольшое возвышение, там, видно, пригнанные литовцами жители Дукоры и закопали тела своих соседей. Соседей, с которыми, возможно, только вчера здоровались на улице или хлеб у них покупали. Две старушки из Дукоры, у которых мы спросили про убийства, сказали, что тогда на том месте земля целых несколько дней шевелилась и что никто не знает, кто убивал. Немцы, наверное. Откуда людям знать?

Из Дукоры едем туда, где в 1941 году свой первый и единственный выстрел сделал другой боец батальона Импулявичюса – Леонас Стонкус, его рассказ есть в этой книге. Руденск, городок рядом с железной дорогой. Сюда литовцы из второй роты под командованием лейтенанта Юозаса Крикштапониса прибыли в товарных вагонах 10 октября 1941 года, через несколько дней после первых расстрелов в Дукоре. Для роты это было первое такое задание. Прежде бойцы батальона в Каунасе охраняли здания и аэродром. Командир этой роты Ю. Крикштапонис до прибытия в Руденск еще никогда не отдавал приказа стрелять в людей: “Готовься! Целься! Огонь!”

Часть литовских воинов, выполняя приказы офицеров, окружила городок и охраняла его. Другие вместе с немецкой жандармерией обходили дома, где жили евреи, забирали оттуда мужчин, женщин и детей и гнали их на площадь рядом с почтой. Оттуда смертников погнали на место убийства у железной дороги, в гравийный или песчаный карьер (там были выкопаны ямы). Бойцы 2-й роты под командованием офицера расстреляли смертников. Примерно пятнадцать бойцов этой роты расстреливать отказались, им командир роты лейтенант Юозас Крикштапонис велел отойти в сторону[201].

Леонас Стонкус, видимо, был одним из тех пятнадцати отказавшихся. Он тогда выстрелил и ранил мужчину средних лет, а тот “видишь ли, не упал, он так клонился, клонился, клонился. Рядом унтер-офицер стоял, пульнул, так сразу упал”.

После этого выстрела Леонас отошел в сторону. Так ему велел командир роты Крикштапонис, после убийств в Руденске руководивший многими операциями в маленьких белорусских городах. Юозас Крикштапонис, племянник Антанаса Сметоны, позже партизанил в Литве. Так что теперь он уже герой Литвы, которому мы в Укмерге поставили памятник и чьим именем назвали площадь в центре города.

2015 год. Мы в Руденске, рядом с почтой, там, где тогда собрали городских евреев. Местный любитель выпить, ошивавшийся у магазина, садится с нами в машину и показывает карьер вблизи железной дороги, в самом городке. Идеальное место: крутой обрыв и глубокая яма. На обрыве стоит забор, за ним – огород местного жителя. На этом крутом обрыве тогда стояли литовцы, наши, Леонас и другие. В яме стояли, а потом упали в нее руденские евреи. Памятник есть, рядом с ним лежит венок из искусственных цветов, на котором написано: “Героям Великой Отечественной войны – от коллектива Руденского совхоза”. Кто убил руденских евреев? Любитель выпить говорит, что этого никто в городке не знает. Получив плату, 13 тысяч белорусских рублей – меньше евро, – любитель выпить пытается от нее отказаться, потому что он показывал нам место убийства не из-за денег, а потому что вообще никто это место не посещает.

Едем дальше. Туда, где 14 октября батальон Импулявичюса расстреливал людей, – в Свиловичи. Поскольку в Свиловичах убивали посреди города, в яме рядом с главной улицей, бойцы 3-й роты, по рассказам свидетелей, “смертников расстреливали неохотно и потому от расстрела были отстранены”[202]. Третья рота до тех пор никогда еще не убивала. Ее командир Юозас Усялис – тоже нет. Несмотря на то, что все они были новичками в этом деле, несмотря на то, что расстреливали неохотно, от рук литовцев в Свиловичах, в самом центре городка, 14 октября 1941 года в яму упали от 1000 до 1600 местных жителей.

Одно место для нас особенно важно. Сегодня 28 октября, годовщина убийства евреев в Слуцке. Здесь расстреливал уже весь батальон Импулявичюса – работы было много. Как раз после Слуцка и писал своему начальству ошеломленный жестокостью литовцев гебитскомиссар Карл: “Умоляю исполнить одну мою просьбу – в будущем прошу держать этот батальон как можно дальше от меня”.

Место слуцкого убийства, как и другие белорусские массовые захоронения, найти невозможно – никаких указателей на дорогах нет. Темнеет. На местном рыночке уговариваем торгующую яблоками пенсионерку сесть с нами в машину и поехать на поиски того места в двенадцати километрах от городка, в деревню Селище рядом с березовой рощицей. Едем. Пенсионерка Женя пятьдесят лет назад работала в селищевской библиотеке и каждый год в День победы должна была организованно вести пионеров с венками к памятнику. Она не была там с 1965 года. Но место убийства и памятник Женя находит. За пятьдесят лет здесь мало что изменилось. На единственном возложенном к памятнику пластиковом венке – выцветшая надпись: “Героям-освободителям Великой Отечественной войны”. 27–28 октября 1941 года здесь были убиты 8712 будущих “героев-освободителей”. Не менее 2250 их, по словам историка Альфредаса Рукшенаса, за два дня “убрали” бойцы батальона Антанаса Импулявичюса. Некоторые евреи все же были похоронены заживо, и, как писал гебитскомиссар Карл, они могли выползти из засыпанных могил. Похоже, не выползли. Три тысячи евреев, на венках названных “освободителями”, были сожжены в находящейся рядом силосной яме.

На следующий день после слуцкого убийства бойцы отправились в Клецк, где их ждало еще больше евреев, около пяти тысяч. В Клецке евреев собрали якобы на митинг. Потом загнали в яму, где, согласно более поздним свидетельствам убийц из батальона Импулявичюса, они лежали ничком, один рядом с другим, на телах уже расстрелянных.

Едем в Клецк, там сотрудница краеведческого музея Ольга соглашается показать нам яму. Она сожалеет о том, что в музее нет ничего ни о евреях Клецка, ни об их гибели. Клецкая могила – посреди городка. Кто убивал? Скорее всего, фашисты, говорит Ольга. На пригорке, за оградой – большое, нарядное православное и католическое кладбище. По эту сторону ограды – только глубокая яма с останками пяти тысяч погибших. Две тысячи из них, по словам историков, 30 октября убили прибывшие из Минска литовцы. Наши. По свидетельствам, убивали добровольцы, а если достаточно добровольцев не находилось, военнослужащих назначали расстреливать.

Неужели, думаю, я – первый человек из Литвы, который в Руденск, Свиловичи, Слуцк и к этой яме в Клецке приехал, действительно зная, куда приехал и зачем? Неужели и последний? Ведь, насколько мне известно, даже литовские историки, пишущие о Холокосте, по этим дорогам не проехали. Нет на это средств у нашего государства.

В Минске нас ждет торжественно открытый Александром Лукашенко мемориал Малы Трасцянец. Здесь убиты 206 тысяч евреев – почти втрое больше, чем в Панеряе. Территория мемориала огромна. Много надписей. Нигде не упомянуто, кто погиб. Погибли просто люди. Мимо идет галдящая группа двенадцатилетних школьников. Не могу утерпеть и спрашиваю, что здесь было, что знают они. Мальчики один за другим отвечают: “Здесь фашисты убивали партизан и подпольщиков”. – “Евреев?” – спрашиваю я. “Нет, наших, белорусов”. – “А почему убивали?” – “Были сражения, потом взяли в плен и здесь держали”. – “А убивали только мужчин?” – “Нет, и детей держали. Кормили их свеклой и брали кровь. Учительница сказала”. – “А для чего эта кровь?” – “Для экспериментов”, – уверенно отвечают дети. Потом один поинтересовался, откуда мы, и прямо-таки просиял, услышав, что мы приехали из Литвы. “Круто там у вас?”

В Минском национальном архиве пытаемся найти больше материалов об убийствах, совершенных батальоном Антанаса Импулявичюса. Увы… Архивы КГБ с протоколами допросов в Белоруссии недоступны. В других государственных и региональных архивах – только общие сведения о фашистских палачах и их пособниках, которые убивали ни в чем не повинных советских граждан. Это официальная, старая и неопровержимая версия… Ни дети, ни взрослые в этой стране не знают, что на их земле погибли не мирные граждане вообще, не солдаты-освободители, а сотни тысяч простых евреев. Пятнадцать тысяч из них убили простые молодые литовские парни. Которых ввели в заблуждение. Втянули. Погубили. Когда я читала протоколы допросов этих парней, самым страшным было то, что многие из них даже не знали названий городков и местечек, где убивали, только вспоминали, когда их допрашивали, что был какой-то городок “на холме” или “рядом с железной дорогой”. В белорусских местечках, куда литовцев привозили на несколько часов, евреи жили столетиями, а погибли за несколько секунд. Последнее слово, которое все они услышали, перед тем как умереть, было литовское “Ugnis!” – “Огонь!”