Советники

Пятого августа 1941 года нацисты установили в Литве гражданскую власть, ответственным за это был присланный рейхом генеральный комиссар Теодор Адриан фон Рентельн. Временному правительству было предложено переименоваться в совет, три входивших в него министра согласились и стали немецкими подданными – генеральными советниками. Шесть из девяти советников были членами Партии националистов.

Временное правительство ушло в отставку, потому что хотело сохранить верность попранному рейхом стремлению к независимости. И все же историки в обстоятельствах отставки правительства видят одну довольно бесславную вещь: “Прекращая свою деятельность, Временное правительство ни публично, ни каким-либо специальным циркуляром не приказало начальникам полиции, военным комендантам, командирам и солдатам литовских батальонов, работникам созданной администрации покинуть свои места. Нацисты воспользовались этими структурами”[55]. В Литве в этих структурах работало свыше двадцати тысяч человек.

Первым генеральным советником стал Пятрас Кубилюнас. Когда власть сменилась, в нижних звеньях все осталось по-старому. Начальники округов, бургомистры, сельские старосты, начальники полицейских участков, вспомогательная полиция и суды работали по-прежнему. В Литве было около шести тысяч полицейских. Все сохранили свой оклад. Муж моей тети, подполковник Антанас Стапулёнис, до середины августа продолжал работать начальником охранной полиции Паневежиса, позже перешел в структуры самоуправления, где работал до 1944 года. Когда ввели непосредственное управление, немецкий язык был объявлен служебным, литовский – допустимым.

Историк Арунас Бубнис писал: “Местное самоуправление узаконено нацистскими приказами. Суть приказов такова: немецкая администрация будет осуществлять надзор и контроль, а практическое руководство работой по немецкой инструкции возьмет на себя местная администрация”[56]. Местное самоуправление по приказу нацистов должно обеспечивать транспортом организаторов истребления, вводить ограничения для евреев, назначать жителей, которые будут копать ямы для расстрелов, а после казней их закапывать, подготавливать имущество евреев для аукционов или сбывать его другим способом.

Генеральный секретарь Партии националистов Зенонас Блинас всю свою и коллег – советников-националистов – работу с немцами в период гражданской власти, продолжавшийся до самого окончания войны, описывал в дневнике. Вот несколько записей из дневника патриота:

Дневник патриота

13. VIII.41

Прибыл один человек из Йонишкиса. Деревенским, мол, трудно свыкнуться с истреблением евреев, там, в деревне, этот еврейский террор не так уж свирепствовал, и на деревню это производит гнетущее и тяжелое впечатление. Говорит, лучше их гнать на работу, а коммунистов расстреливать. Плохо, что слишком много расстреливаем и стреляют литовцы. Особенно если правда, что немцы эти расстрелы снимают на пленку[57].

14. VIII.41

Разговаривал с начальником Рокишкского округа. Сегодня утром в Рокишкисе должны быть расстреляны 9 тысяч евреев. Выкопали яму глубиной три метра, пригоняют 100 евреев, укладывают в ров, говорят, что кто встанет, того пристрелят, несколько человек с ручными пулеметами прошивают ряд со спины, потом насыпают 20–30 см песка и укладывают другой ряд. За один раз пригнали 100 евреев. Велели вывести их из города. Те ушли с узелками. Через пару километров велели положить узелки и снять верхнюю одежду. Евреи поняли, что их ждет. Была трагическая сцена. Подействовала на людей, на стрелявших. Еще, мол, 2 тысячи человек (старики, женщины, дети) оставлены для “второй партии”. Из гуманных соображений, чтобы не надо было заботиться о детях… теперь убирают самых здоровых, молодых мужчин[58].

20. VIII.41

Сейчас ситуация такая, что мы не можем требовать немедленно дать нам независимое государство. Надо смотреть реалистически. […] Немцы ничего конкретного нам не обещают, но, если мы будем уверены в себе и едины, то можем помочь и людьми, и, наверное, отборные батальоны должны это сделать. В обмен на лояльную помощь мы надеемся на полное осуществление всех наших чаяний – свое независимое государство[59].

24. VIII.41

Брунюс вчера рассказывал про бойню в Рокишкисе. Это было проделано публично. Люди должны были прыгать в яму глубиной три метра, перед тем наполовину раздевшись. В них стреляли, расхаживая вокруг ямы. Мозги и кровь брызгали. Стрелявшие были все в крови. Привели из города с узелками. У ямы велели их положить и наполовину раздеться. Женщины кричали, голосили. Собрались люди из окрестностей. Поначалу смеялись, улыбались, потом ужаснулись, арийки тоже начали кричать. Бойня. Мерзость. Иуда этот начальник округа. Я говорил, что, если уж немцы это делают нашими руками, так надо все проделывать спокойно, без огласки, без скандала. А вместо того этот выродок все сделал наоборот. Запомню я его. Мерзавец[60].

30. VIII.41

На днях в “Свободе”[61] поместили интересное стихотворение Бразджёниса[62] “Зову я народ”.

Заклинаю землями ваших бед,

Голосами курганов, лесов, полей –

Не мстите, чтоб этот кровавый след

Не стал проклятьем ваших детей[63].

Наверное, про еврейство[64].

Наша задача – продержаться. Просить-политиканствовать-говорить – тянуть время. Повторится ситуация 1918 года или нечто похожее, немцы дадут нам государство и “вооружат до зубов”. Ждать, пока немцы поймут. Поймут. Не сейчас, может быть, в следующем году[65].

18. IX.41

1, 2, 3-й батальоны несут службу. Все ходят в своей одежде. Матрасов нет. Лежат на полу. Ничего не дают. Настроение у солдат-добровольцев плохое. Евреи…[66]

30. Х.41

Сегодня солдаты батальона расхаживают по городу совершенно пьяные, говорят, что они (сами говорят) поедут в Ригу. Вот поживем там. А только будет ли к пятнице здесь покончено с евреями? Может, литовцы и там займутся этим славным ремеслом бойцов-убийц?[67]

11. Х.41

Ужин с немцами. Я: “Поднимаю бокал за Адольфа Гитлера, за славную немецкую армию, за немецкий народ и… после короткой паузы… за Литву”.

Сегодня Вокетайтис сказал, что мой тост был наглой издевкой над немцами, измывательством. Нельзя, мол, открывать свою душу, нечего высовываться. Роппс говорит: слова – это “курвы”[68].

2. XI.41

В Вильнюсе, говорят, осталось всего около 10 тысяч евреев. Литовцы гонят евреев из гетто колоннами по 5–6 тысяч, бьют и толкают даже на улице Гедимино[69].

6. XI.41

Барзда вернулся из района Минска – Борисова – Слуцка. Литовский батальон расстрелял больше 46 тысяч евреев (белорусских и доставленных из Польши). Сотни немцев фотографировали. Солдаты завшивлены, 30 процентов больны чесоткой. Плохо одеты, мерзнут. Одежды нет. Башмаки без подметок.

Слышал, что Вильнюсский батальон отправляется в Люблин. Почетный долг выполнять, по словам виленских. Ну и молодцы же эти господа немцы. Украинцы, латыши, эстонцы – не стреляют. Мы одни должны расстреливать[70].

29. XI.41

Мерзко, что наш офицерский корпус так низко пал, чтобы делать то, чего немецкий офицер никогда бы не сделал. Евреев, которых теперь расстреливает первый батальон, везут из Чехии. У них есть бразильские и аргентинские визы. Им говорят, что их везут “в карантин”. Все легально, а по дороге они исчезают. Первый батальон их убирает[71].

13. XII.41

Для меня важно не спасение одного или нескольких евреев. Я не могу стерпеть того факта, что Литву превращают в мертвецкую и в кладбище, что заставляют расстреливать евреев, прибывших из Германии с визами, что расстреливаем мы, литовцы, что мы становимся всего-навсего палачами на жалованье, что нас снимают на пленку, а себя немцы не снимают. Этой мерзости я стерпеть не могу[72].

Командир был у Рентельна. […] Командир сказал, что партия работала, сколько могла. Потом поговорили насчет средств. Рентельн пообещал заплатить, приказал Кубилюнасу уладить это дело. Попросил 90 тысяч рейхсмарок. Объяснил, что это до 1.1.42 и за прошедшее время на всю Литву. Кажется, Кубилюнас очень спешит с оплатой. Завтра, похоже, получим деньги.

19. XII.1941

Получили 50 тысяч рейхсмарок для выплаты жалованья, до 1.1.42 и за прошлый период. Сегодня получил жалованье за декабрь – 237,57 рейхсмарок[73].

12. I.1942

Какой-то пьяница-офицер сердится, что чехи не хотят себе ямы копать, не лезут сами в ямы, а стоят (когда их расстреливают), сцепившись руками, и поют чешский гимн. Вечное проклятие тем офицерам[74].

Зенонас Блинас, как истинный литовский патриот, не ушел с другими националистами и встретил свою судьбу в СССР. Когда его арестовали, на допросах он держался стойко, ни в чем не каялся и ни от чего не отказывался. 17 октября 1946 года Архангельский военный трибунал приговорил его к расстрелу. Когда Блинасу объявили приговор, он сказал, что очень жалеет о том, как немного ему удалось сделать в борьбе с Советским Союзом за свободу и независимость Литвы.

6 декабря 1946 года приговор был приведен в исполнение.