БОРЬБА ДОНСКОЙ АРМИИ ПРОТИВ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ РОССИИ, ПОЛОЖЕНИЕ НА ФРОНТЕ И ВНУТРЕННИЙ БЫТ НАСЕЛЕНИЯ

На севере на границах Донской области велась борьба силами исключительно Донской армии. Придавая особое значение территории Дона, советская власть к ноябрю месяцу против Донской армии сосредоточила пять армий численностью в 150 000 бойцов при 450 орудиях. Тылы красных армий были надежно прикрыты железнодорожными линиями, обеспечивавшими переброску войск и маневрирование. Части красных не только имели возможность получать пополнение, но и численно увеличивались. Ресурсы живой силы на Дону были совершенно исчерпаны, казаки были мобилизованы с 18 до 52 лет, в качестве добровольцев были и старше. С наступлением холодов развивались болезни и начался тиф. 65-тысячная армия таяла, и пополнений брать было негде. Надежда на подход частей союзников была весьма сомнительной и даже маловероятной.

В то же время большевики прибегли к своему испытанному средству – самым заманчивым обещаниям, за которыми не было ничего, кроме неслыханного вероломства. Но звучали эти обещания очень привлекательно и человечно. Большевики обещали казакам, если последние сложат оружие и разойдутся по домам, мир и полную неприкосновенность границ Войска Донского. Указывали на то, что союзники помощи им не окажут, даже напротив, они помогают большевикам… Борьба против превосходящих в 3–4 раза сил противника угнетала моральный дух казаков, и обещание красных установить мирные отношения в некоторых частях стало находить сторонников. Части стали покидать фронт, обнажая части фронта, и, наконец, полки Верхне-Донского округа решили вступить с красными в переговоры и прекратили сопротивление. Мир был заключен на основе самоопределения народностей и дружбы народов.

Заключив договор, казаки разошлись по домам. Через три дня в станицах появились красные и начали производить среди казаков дикую расправу. Стали увозить хлеб, угонять скот, убивать непокорных и производить насилие. Через открытое пространство фронта красные проникали в глубокие тылы оборонявшихся частей, принуждали их к отходу вовнутрь территории Дона, и Донская армия, очистив северные округа, отошла на линию Северского Донца, где он продолжался по течению Дона и Маныча. Перемирие казаков с большевиками продолжалось недолго. 26 февраля началось восстание, охватившее станицы Казанскую, Мигулинскую, Вешенскую и Еланскую. Восставшие захватили 8 орудий, 50 пулеметов и миллион патронов. К началу 1919 года области Кубани и Северного Кавказа снова были освобождены от красных. Части Добровольческой армии и кубанцев были свободны, однако генерал Деникин не торопился оказать помощь обессиленным донским казакам. Вместо отправки войск на помощь Донской армии генерал Деникин предложил атаману и Донскому правительству собраться на совещание с целью выяснения отношений Дона и командования Добрармии. 26 декабря 1918 года в Торговой собрались на совещание донские атаманы Денисов, Поляков, Смагин, Пономарев, с одной стороны, и Деникин, Драгомиров, Романовский и Щербачев – с другой.

Заседание было открыто речью генерала Деникина, начавшейся с изложения широких перспектив борьбы с большевиками. Призвав присутствующих забыть личные обиды и оскорбления, генерал Деникин заявил: «Две дивизии союзников высадились в Севастополе и Одессе. Затем будет прибывать снабжение через Новороссийск для Добровольческой и Донской армий. Одновременно будет продолжаться перевозка союзных войск и снабжения для армии будущего, которая предположительно развернется на юге России от Петровска до Либавы. Мы вошли в соглашение с командующим русскими силами Закавказья и тем обеспечили сбор и сохранение русского военного имущества Кавказской армии. Создан план перевозки русских Салоникских дивизий. Мы получили от союзников весь тоннаж Черноморского флота и распределим его между всеми образованиями, идущими по пути защиты русской государственности. Мы выработали военно-политический наказ послам на Версальскую конференцию и добьемся представительства России на мирном конгрессе. У нас работает особое Совещание, которое ведает закреплением территорий, занятых Добровольческой армией, и введением в них нормального управления».

Дальше шли проекты общегосударственного масштаба: объединение железных дорог, финансов, общий суд, единое командование, назначение командного состава… Сведения генерала Деникина, касавшиеся общего положения, относились к области предположений, не были связаны ни с какой реальностью, ни с временем, ни с пространством. Чтобы связать его с реальной обстановкой, атаман Краснов заявил: «Большая часть перечисленных мероприятий относится к будущему, а не к настоящему». Главным вопросом в числе предложенных генералом Деникиным вопросов и проектов было признание за ним права верховного командующего всех вооруженных сил Юго-Востока, и главным образом частей донских казаков. На это атаман Краснов категорически заявил, что «главное признание единого командования теперь невозможно, ибо тогда казаки уйдут по станицам. Донская армия должна быть автономной; атаман может быть подчиненным главнокомандующему и по уговору с ним будет перебрасывать войска. Но принять предлагаемые Вами меры – это значит разрушить то, что создано общими усилиями Войска».

Вопрос единого командования для всего командного состава являлся жизненной необходимостью, и всем было понятно, что все вооруженные силы, несравненно меньшие в сравнении с частями противника, должны были быть объединены под одним общим руководством и направлены к одной цели: уничтожению центра большевизма, занятию Москвы. Но в вопросе общей политики и целей войны среди казачьих масс было коренное расхождение с командованием Добровольческой армии. Цель казачьей массы была – освободить свою землю от нашествия большевиков, установить в своей области порядок и предоставить русскому народу устраивать свою судьбу по собственному желанию. Атаман Краснов понимал настроение казачьих масс лучше, нежели кто другой; но не хуже других понимал он и необходимость общего командования, но передать командование казачьими частями лицу, не связанному с казачьим бытом, было равносильно полной разрухе того, что создано было естественным ходом тысячелетней казачьей истории. Кроме того, в широком плане освобождения России от власти большевиков существовали различные планы и порядок их осуществления. Формы ведения войны и организация вооруженных боровшихся сил возвращали военное искусство в эпоху XIX столетия. Успехи войск зависели исключительно от качеств начальника, непосредственно управлявшего войсками. В зависимости от методов тактики ставились и стратегические цели. Хорошими полководцами XIX столетия главные силы не разбрасывались, а направлялись к одной главной цели: захвату политического центра противника. С захватом центра обычно происходит паралич управления страной, и ведение войны осложняется. Совнарком, сидевший в Москве, находился в исключительно тяжелых условиях, напоминавших положение Московской Руси XIV–XV столетий, ограниченной пределами рек Оки и Волги. Москва была отрезана от всех видов снабжения, и цели советских правителей сводились к добыванию элементарных средств питания – куска хлеба насущного. В патетических призывах вождей не было побудительных высоких мотивов, исходящих из идеи Маркса, они звучали цинично, образно и просто, как звучали когда-то и в речах народного вождя Пугачева. В простых речах советских вождей зазвучали простые речи Пугачева: «Идите, берите и уничтожайте всех, кто встанет на вашем пути». Комиссар военной обороны Бронштейн в речи, обращенной к народу 9 июня 1918 года, указывал цели простые и ясные. «Товарищи, – кричал он, возбуждая настроение слушателей, – среди всех вопросов, волнующих наши сердца, есть один простой вопрос – вопрос о хлебе насущном. Над всеми мыслями, над всеми идеалами нашими господствует сейчас одна забота, одна тревога: как пережить завтрашний день. Каждый невольно думает о себе, о своей семье… Моя задача вовсе не в том, чтобы вести среди вас только одну агитацию. Нам нужно серьезно поговорить о продовольственном положении страны. По нашей статистике, в 17 году избытка хлеба в тех местах, которые являются производящими и вывозящими хлеб, было 882 000 000 пудов. С другой стороны, в стране есть области, где своего хлеба не хватает. Если подсчитать, то окажется, что в них не хватает 322 000 000 пудов. Стало быть, в одной части страны имеется 882 000 000 пудов избытка, а в другой – 322 000 000 пудов не хватает… На одном Северном Кавказе сейчас имеется хлебных излишков не меньше как 140 000 000 пудов; нам же для того, чтобы утолить голод, нужно на всю страну 15 000 000 пудов в месяц. Вот и прикиньте: 140 000 000 пудов излишка, находящегося только на Северном Кавказе, может хватить, стало быть, на десять месяцев для всей страны…Пусть каждый из вас сейчас обещает оказать немедленное практическое содействие тому, чтобы нам наладить поход за хлебом». Количество запасов хлеба исчислялось по числу жителей Москвы и областей, занятых властью комиссаров. Следовательно, население, обладавшее этими запасами, не входило в расчет Бронштейна, и хлеб, производившийся этим населением, просто отбирался, а население, по методу Пугачева, уничтожалось.

Лозунг «Грабь награбленное!» для неимущих всегда являлся соблазном и оправданием их незадачливой судьбы в отношении чем-то владеющих. Как дополнение этой примитивной теории движущей силой коммунизма являлась среда, именно ни к какой производительной деятельности не пригодная. В России происходил социальный процесс, когда на смену правящему классу поднимались не только низы, но и отбросы общества. Благодаря полному отсутствию гласности, параличу общественной жизни и полной раздробленности страны большевики выдвигали на руководящие посты людей, для которых во всех странах и во всех нормальных условиях существует одно место – тюрьмы, обеспечивающие общественный порядок от преступного элемента.

В таких условиях задача командования в борьбе против большевиков должна была иметь кратчайшей целью захват Москвы, не отвлекаясь ни на какие другие второстепенные цели от этой главной задачи. Атаман Краснов и представители других казачьих областей и казачья масса понимали, что генерал Деникин совершенно не заинтересован в этой основной цели, он ставил целью и понимал государственный порядок в форме прежних территориальных образований в социальном отношении – дореволюционных общественных отношений. Все пореволюционные изменения, экономические и политические, им не признавались. Первым шагом его представителей гражданского управления на освобожденной части русской территории был декрет губернатора, отменявший все распоряжения, издававшиеся Временным правительством, в том числе касающиеся имущественных отношений. Восстанавливалось во всех видах право собственности. Восстанавливались в старой форме административные порядки и судебное производство, возглавляемое Сенатом. Попутно делалась ссылка на то, что окончательная форма государственного устройства будет установлена Учредительным собранием, не так давно разогнанным большевиками, что ставилось им в одну из заслуг. Генерал Деникин, не имея абсолютно никакого плана установления нового порядка, способного удовлетворить население, скорее бессознательно, нежели с сознанием, хотел вернуть Русь в ее исходное дореволюционное положение. Территориально будущая Россия объявлялась Единой и Неделимой, в общественных отношениях восстанавливалось право собственности, и крестьяне обязаны были платить за захваченные земли их прежним собственникам.

Для решения вопросов государственного порядка, как, например, национальных, аграрных, административных и других, при командовании было основано Особое совещание, принявшее функции власти исполнительной и законодательной, которое было утверждено 2 февраля 1919 года. Общее внутреннее государственное устройство ввиду разноречивых мнений между предрешенцами и непредрешенцами было прикрыто трехцветным национальным флагом и вставлено в форму Единой и Неделимой России. Земельный вопрос разрешался признанием личной собственности. Права на землю сохранялись за их собственниками. Поправкой к этому положению служила оговорка, что размер земли должен определяться в зависимости от местности. Переход земли к новым владельцам осуществлялся обязательно за плату…

Даже при таком «осторожном» решении административного и земельного вопроса среди членов Особого совещания существовали полное разногласие и групповая подозрительность в политических мировоззрениях. Но, как пишет генерал Деникин, для проведения даже таких скромных проектов не было соответствующих людей. В это замечание автора позволительно внести одну поправку: в тех случаях, когда требуются коренные решения, нужны не люди, а личности, которых, к великому сожалению, во время русского безвременья не оказалось. Главной целью Белого движения было восстановление внутри страны общественного порядка, иначе говоря, твердой власти и водворения законности. В стране необходима была власть, способная издавать указы и иметь средства, чтобы эти указы народом выполнялись. Такая власть не зависела ни от каких государственных форм, а основывалась исключительно на способностях руководителя. Бонапарт, утвердив власть, не искал никаких форм, а сумел заставить подчиняться его воле. Он не коснулся «больных» вопросов, порожденных революцией, за которые не был ответствен, и создавал власть на основе сложившегося положения. Он начинал действовать не с границ и экономических порядков 1789 года, а с той стадии развития, в которой оказалась Франция в результате внутренней анархии. Он заставил служить Франции как представителей королевской знати, так и выходцев из санкюлотов.

Генерал Деникин нарушил еще одно элементарное право, касавшееся чисто военного руководства. Тот же Бонапарт говорил (что неизменно повторялось во всех военных учебниках): «Идешь в бой, очищай коммуникации, увеличивай войска и в решительный момент и на решительном пункте создавай превосходство над силами противника».

Если решения Особого совещания относительно административного порядка оказались малопригодными и даже оказались «не подлежащими обнародованию», то в военном вопросе решения зависели исключительно от степени таланта вождя.

Совещание на станции Торговая между командованием Добрармии и атаманом Дона окончилось признанием единого командования, но поход на Москву казаков атаман гарантировал только частями молодой армии, которая пойдет туда, куда ей будет приказано. Достигнутые соглашения нисколько не сгладили вражды между Деникиным и атаманом, и борьба продолжалась через войсковую оппозицию внутри Войска, при помощи которой принимались меры к свержению генерала Краснова, чтобы на его место поставить более сговорчивое лицо, удобное для командования Добрармии.

Дону угрожало нашествие красных, части Добрармии и кубанские войска были свободны, но генерал Деникин отправлять их на фронт Донской армии не торопился. Хоперский и Усть-Медведицкий округа были заняты красными, армия откатывалась на линию Северского Донца и Маныча. Для восстановления положения была объявлена мобилизация казаков всех возрастов из южных округов. Приводились в порядок расстроенные полки северных округов. Повсюду снимались сотни и команды, служившие охраной тыловых учреждений, и из частей молодой армии создавались ударные части. Сильно ощущался недостаток вооружения, но вдохновили полученные сведения, что в Новочеркасск прибыл первый транспорт союзников с большим количеством снаряжения. На самом деле оказалось, что прибыли русские винтовки, переделанные на турецкий патрон и ставшие для употребления непригодными. Были холода, одежды на фронте недоставало, но получены были сведения, что союзники переслали в Добровольческую армию до 40 000 комплектов зимнего обмундирования. Оказалось, что обмундирование это было запасами старого, поношенного обмундирования русской армии, отправлявшегося на зиму в тылы для починки и дезинфекции. Со стороны Добровольческой армии в сторону Мариуполя была выдвинута дивизия в 2 с половиной тысячи человек под начальством генерала Май-Маевского, заменившая в этом районе две сотни казаков, и при появлении дивизии Добрармии на смежном фронте Украины против нее повели наступление украинские повстанцы под руководством Махно, напор которых еле могла сдерживать эта дивизия. На просьбу Донского командования усилить кубанцами или добровольцами части Май-Маевского генерал Деникин ответил: «Вы просите помощи, а сами являетесь непримиримыми “врагами Добрармии”». Ответ человека, строившего авторитет не на моральном превосходстве, невольно подчинявшем своей воле окружающих, а на мелком тщеславии и никому не обязательных директивах.

В середине января 1919 года против 38 000 при 138 орудиях Донской армии красными было разверзнуто 124 000 пехоты и конницы, 435 орудий и 1337 пулеметов. Стало ясно, что с поражением Донской армии Добровольческая армия тоже автоматически прекратит свое существование. Но фронт донскими казаками держался, что позволяло генералу Деникину, пользуясь тяжелым положением на Дону, вести через членов Войскового Круга борьбу против атамана Краснова.

Заседания Войскового Круга начинались с 1 февраля 1919 года. Работа Круга начиналась в тяжелых условиях. Значительная часть территории Дона была занята большевиками. Никакой помощи ни с какой стороны ожидать было нечего. Необходимо было выяснить общую обстановку и установить причины морального колебания казаков. Причинами обособленности Дона в отношении Добровольческой армии, со стороны которой могла прийти помощь, были отношения, установившиеся между атаманом и Деникиным. Оппозиция, подготовленная в Екатеринодаре, начала действовать против атамана Краснова. Однако атаман оказался настолько выше мелких интриг, что после его объяснений Кругу причин неудач на фронте ему было вынесено подавляющим большинством полное доверие. Тогда оппозиция сменила тактику и повела атаку на ближайших помощников атамана – командующего армией генерала Денисова и, главным образом, начальника его штаба Полякова. После длительных и мелких запросов и объяснений генерала Денисова ему и Полякову была Кругом предложена отставка.

Атаман Краснов с решением Круга не согласился, оскорбился за своих соратников и сложил с себя должность атамана. На его место был избран атаманом генерал Богаевский. Оппозицию Круга составляли сторонники политики генерала Деникина, его идеи борьбы за Единую Неделимую и более тесное сближение с ним политики Войска Донского. Главными сторонниками такой политики был прежде всего председатель Круга Харламов, бывший член нескольких созывов Государственной Думы, затем разных оттенков политические деятели, в числе которых был социал-революционер Агеев.

5 февраля атаман Богаевский издал приказ, в котором объявлялось: «С согласия генерала Деникина, главнокомандующего вооруженными силами на юго-востоке, командующим Донской армии назначается генерального штаба генерал Сидорин. Начальником штаба Донской армии назначается генерального штаба генерал-лейтенант Кельческий».

С переменой власти положение в управлении Донской армией не менялось. Донская армия по-прежнему оставалась в подчинении войскового атамана и продолжала вести бои на границах Дона. Менялись лишь цели войны; с начала 1919 года в сознании казаков господствующей была идея, что они сражаются не только за освобождение своей территории, но и за освобождение России в целом. По существу казаки втягивались в политику Дон-Кихота – Деникина, видевшего противников повсюду и разбрасывавшего слабые противобольшевистские силы в разных направлениях, отвлекая их от главной цели – движения всеми силами на Москву.

Положение генерала Деникина, как главнокомандующего войсками Юго-Востока, осложнялось тем, что в его распоряжении кроме двух слабых по составу дивизий добровольцев, кроме войск Донской, Кубанской и Терской областей, других сил не было, и возможностей для их развертывания также не предвиделось. Первые меры его административной политики в освобожденных частях Ставропольской губернии и Новороссийского края показывали, что население этих областей не только не усиливало части Добровольческой армии, а, наоборот, занимало враждебное к ней положение и поднимало мятежи. Никакой опоры среди русского населения генерал Деникин, вследствие отсутствия какого бы то ни было разумного политического плана, в дальнейшем тоже встретить не мог и потому всеми средствами старался авторитет свой укрепить безоговорочным подчинением себе казачьих армий. Но политика казачьих областей строилась не на отвлеченных идеях, а на практических решениях, которых требовала жизнь. В то время, когда для управления Ставропольской губернией назначен был губернатор, своим указом отменивший все распоряжения Временного правительства, вводивший принцип собственности, на Дону и Кубани законы внутреннего порядка были установлены народными представителями, причем решался даже острый вопрос, связанный с малоземельем; были приняты меры, и в некоторых случаях малоземелье устранялось прирезкой земли малоимущим. Для казачьих областей решение это было столько же справедливым, сколько и нормальным, и служило заразительным примером для других русских областей. Афоризм, распространенный в дореволюционной России: «Чтобы политически оздоровить Россию, нужно ее оказачить», в послереволюционное время стал еще более актуальным. Но реформы удаются людям, которые способны становиться если не выше, то в уровень со временем, к числу которых ни генерал Деникин, ни кто другой из его окружения не принадлежали.

Стоит пожалеть, что не воплотилась в жизнь витавшая тогда среди многих военных идея создания самостоятельного региона Юго-Востока, объединявшего народы Донской, Кубанской, Терской казачьих областей и народов Северного Кавказа, включая Уральскую и Оренбургскую казачьи области. Воплощение в жизнь этой идеи, быть может, повернуло бы драматический ход истории, но этого не случилось, в результате чего в дальнейшей борьбе большая часть Кубанской армии и Терской вела бои не против большевиков, а использована была против сил, боровшихся против большевиков.

К началу 1919 года Донская армия в составе 15 000 бойцов сдерживала наступление пяти армий красных в составе 130 000 человек. Левый фланг Донской армии был усилен дивизией генерала Май-Маевского, связанного боями на своем участке, не способного оказать помощи, требовавшейся в других местах Донского фронта.

По идее генерала Врангеля и Юзефовича части Кубанской армии должны были быть направлены на Царицын, чтобы войти в связь с частями оренбургских и уральских казаков. Деникиным был принят проект о переносе штаба Добрармии в Крым. Для обеспечения безопасности Крымского края был послан батальон кубанских казаков и вместе с ним приказ правительству Таврии о мобилизации одного из призывных возрастов.

Мобилизации произведено не было, и батальон кубанцев, поняв, что их отправили для борьбы с украинцами, возвратился на Кубань. В Ставропольской губернии и Таганрогском округе поднялись народные восстания против Добрармии.

В феврале началась переброска Кубанской армии на помощь Донской армии. 2 марта генерал Деникин отдал приказ: 1) продолжать переброску войск с Кавказа в Донецкий бассейн; 2) активно оборонять на западном фронте Донецкий бассейн, а также по реке Донцу и Дону правым флангом Кавказской армии, левым флангом Донской нанести удар главной массе противника, направляя его на фронт Дебальцево – Луганск; 3) группе генерала Кутепова, по сосредоточении, совместно с правым флангом Донской армии наступать в Царицынском направлении, имея ближайшей целью отбросить большевиков за р. Сал. На левый фланг Донского фронта направлялись дивизии донских, кубанских и терских казаков с целью разбить ударную группу красных, состоявшую из большей части 13-й и всей 8-й армии и овладеть фронтом Луганск – Алчевская. К тому же времени относится и приказ начальника Южной группы красных Вацетиса, ставившего частям категорическое требование разбить врага в Донецком бассейне и наступать на Новочеркасск и Ростов. В ряде упорных боев красные части были разбиты, отброшены и перешли к обороне. В западном направлении кубанцами и терцами были заняты Мариуполь и другие пункты по течению реки Берды.

В это время началось поголовное восстание казаков Верхне-Донского округа, восстали казаки Вешенской и Казанской станиц, которые в конце 1918 года выразили доверчивость и покорность советской власти. По советским военным сводкам, восстание это, подобно масляному пятну, ширилось во все стороны от этих станиц. Оно сильно ограничивало оперативные возможности Южно-Русского фронта красных. Для борьбы с повстанцами им пришлось последовательно выделить из состава 8-й и 9-й армий до 14 000 пехоты и конницы. Донское командование, располагая данными о восстании казаков Верхне-Донского округа, предлагало генералу Деникину вернуть части донских казаков в распоряжение Донского командования и направить главный удар в северном направлении с целью разгрома тылов красных армий и соединения с восставшими. Однако Деникиным было избрано направление главного удара в сторону Царицына и другого – в сторону запада – обнаженного фронта со стороны Украины, а восставшие казаки должны были продолжать отбиваться собственными силами.

По полученным через британское правительство сведениям, к началу 1919 года силы красных были распределены следующим образом: на северном – Архангельском фронте – 24 000; на Литовском – 100 000; на Польском – 100 000; на Урале и Волге – 130 000; на Юго-Восточном – 100 000. В действительности на Юго-Восточном фронте против Донской области красные занимали следующие позиции:

10-я армия защищала Царицын, 9-я и 8-я занимали фронт по линии Северского Донца; по линии к юго-западу по реке Камиусу до Мариуполя занимали фронт 13-я Украинская армия и отряды повстанцев Махно, количество которых в действительности исчислялось в 140 000–150 000 человек. Донская армия к концу февраля 1919 года имела на фронте 15 000 бойцов.

Добровольческая армия к маю месяцу была развернута в армейский корпус, в состав которого вошли Корниловский, Марковский, Дроздовский, Алексеевский полки и части некоторых других приданных полков в составе 5 700–6 000 человек. Главную массу состава Добровольческой армии составляли казаки Кубанского и Терского войск, количество которых исчислялось в 30 000–35 000 бойцов.

Наиболее опасной угрозой для Донской армии было наступление красных со стороны среднего течения Северского Донца в направлении Новочеркасска. И в этом направлении части 8-й красной армии прорвали фронт и переправились на правый берег у станицы Каменской. Однако донцы нашли силы отбросить переправившиеся части красных и ликвидировали угрозу, нависавшую над Новочеркасском, отделявшую его от красных на несколько десятков километров.

Для красного командования главные усилия направлялись для защиты Царицына, служившего главным узлом, связывавшим центр России с Кавказом. Выдвижение кубанских и терских казачьих частей и корпуса добровольцев восстановило положение на Западном фронте Донской армии, и началось движение Кубанской армии в направлении Царицына. Во главе Кубанской армии стоял генерал Врангель, и части ее начали наступление по линии железной дороги Тихорецкая – Царицын. По всему фронту, в разных направлениях, донские части перешли в наступление. Первая группа под начальством генерала Мамонтова наступала левее кубанской части, двигавшейся на Царицын, вторая – по Хопру, третья – по линии Лиски – Воронеж и четвертая генерала Секретева направлялась на соединение с восставшими.

После тяжелых боев частями Кавказской армии 17 июня был занят Царицын на правом фланге, а на левом на реке Днепр корпус кубанцев занял город Екатеринослав. Корпус генерала Секретева соединился с повстанцами Верхне-Донского округа.

Занятие Царицына было важным событием в войне против большевиков. Юго-восток и Кавказ совершенно отрезались от центральной России, и открывалась возможность связи с Астраханским, Оренбургским и Уральским казачьими войсками.

На всем фронте красные отступали, на стороне белых были и превосходящие массы казачьей конницы, игравшей решающую роль в Гражданской войне. Это красными было учтено, и у их командного состава появилась мысль, по примеру казачьей конницы на стороне белых, создать конные части Красной армии, в результате чего последовал приказ Бронштейна: «Товарищи, все на коней!»

В связи с общими успехами генерал Деникин 20 июня прибыл с генералом Романовским в Царицын. Там он провел парад, объявил благодарность армии, а затем отдал директиву движения на Москву. Из директивы следовало:

«Вооруженные силы Юга России, разбив армии противника, овладели Царицыном, очистили Донскую область, Крым и значительную часть губерний Воронежской, Екатеринославской и Харьковской. Имея конечной целью захват сердца России – Москвы, приказываю: 1) Генералу Врангелю, Кавказская армия, выйти на фронт Саратов – Ртищев – Балашов, сменить на этих местах донские части и продолжать наступление на Пензу, Рузаевку, Арзамас и далее на Нижний Новгород, Владимир, Москву. Теперь же отправить отряд для связи с Уральской армией и для очищения нижней части Волги.

2) Генералу Сидорину правым флангом, по выходе войск генерала Врангеля, продолжать выполнять прежние задачи по выходу на фронт Камышин – Балашов. Остальным частям Донской армии развивать удар на Москву в направлениях: а) Воронеж – Козлов – Рязань; б) Новый Оскол – Елец – Кашира.

3) Генералу Май-Маевскому наступать на Москву в направлении Курск – Орел – Тула. Для обеспечения с запада выдвинуться на линию Днепра и Десны, заняв Киев и прочие переправы на участке Екатеринослав – Брянск.

4) Генералу Добровольскому выйти на Днепр от Александровска до устья, имея в виду в дальнейшем занятие Херсона – Николаева.

5) Генералам Тяжельникову и Эрдели выполнять ранее поставленные задачи.

6) Черноморскому флоту содействовать выполнению боевых задач генералов Тяжельникова и Добровольского и блокировать порт Одессы».

Затем указывались разграничительные линии.

Подпись: 20 июня 1919 года. № 8878.

Ко времени издания директивы похода на Москву Донская армия пополнилась и имела в составе 42 000 бойцов, сведенных в три корпуса, развернувшихся на фронте в 550–600 верст Новый Оскол – Лиски – Балашов и дальше на восток до реки Иловли. Донская армия вышла за пределы Дона и вступала на территории, занимаемые населением средней России. Линия эта становилась не только линией фронта, но и линией политической.

Средние губернии Русского государства – это та самая Древняя Русь, на плечи которой легли века борьбы с кочевой степью, ей суждено было устоять и выстоять в этом кипящем котле борьбы. Но население именно этих средних русских губерний было самым обездоленным в смысле земельных наделов. Исторически сложилось так, что эти губернии несколько веков были пограничными полосами Руси, правили ими воеводы, которые распоряжались землей по своему усмотрению.

После изменявшихся исторических условий земли воеводств передавались во владение частных лиц, и в этих губерниях наблюдались наиболее тяжелые условия крепостного быта. Население их было лишено возможности свободного расселения, как население других окраин, расположенных в сторону востока или Приднепровья. В этих губерниях наиболее остро ощущался давний земельный недостаток, и он не мог быть разрешен путем искусственных мер, например переселением части населения на свободные земли Сибири. Великие реформы шестидесятых годов, освободившие крестьян от зависимости помещиков, не разрешили вопроса земельного владения и служили поводом для недовольства крестьян и давали прекрасные поводы для пропаганды большевистских агитаторов.

Время революции вскрыло этот вопрос, и он был разрешен стихийным порядком, независимо от государственных декретов, простым, «черным» переделом – при помощи самочинного захвата земель крупных владельцев. Для русского крестьянства, составлявшего до 75 % населения, земельным вопросом начинались и оканчивались все политические проблемы, и политические лозунги были приемлемы те, которые обещали им землю. Их совершенно не волновало, будут ли входить в состав Русского государства такие области, как Финляндия, Прибалтика и другие, образуя великую и неделимую Россию, напротив, разговоры эти страшно пугали крестьян – они видели в них опасность возвращения к прежним порядкам. Для них это означало потерю самовольно захваченной земли.

Понятно поэтому, что приход в эти губернии Добровольческой армии, возвращавшей старый порядок, энтузиазма у местных жителей не вызывал. Тот факт, что назначенные губернаторы объявляли о новом демократическом переделе земли, которым будто бы займутся специальные земельные органы, то эти речи в расчет не принимались, потому что новый раздел обещался только спустя три года после восстановления порядка во всем российском государстве. С точки зрения недоверчивого русского крестьянина, это значило «никогда».