«Малютка»
«Малютка»
Еще до войны в среде танкистов бытовала поговорка: «Броня слабых не любит». Еще бы! На танках «БТ» и «Т-34» выжим одного из двух рычагов бортового сцепления требовал усилия в 15 килограммов, а выжим педали главного сцепления — 25! Сложная, тяжелая работа — по плечу сильным мужчинам. И все же досталась она и представительницам «слабого пола».
Их было 19 — непосредственно на передовых рубежах битв. Сражались они с фашистами так, что оставили о себе добрую память не только в своем роде войск, но и на величальных страницах истории Великой Отечественной войны. Одна из девятнадцати — Екатерина Алексеевна Петлюк. Та самая Катюша — механик-водитель танка «Малютка», мужеством, находчивостью и душевностью которой восхищались товарищи, бывалые воины, командиры, журналисты на Сталинградском фронте, на Курской дуге, при форсировании Днепра. Ее фотография 1943 года — миловидной девушки с волевым взглядом — висит на стендах многих школьных музеев, показывающих ратные подвиги танкистов. Не совру: и ныне можно залюбоваться ею. Невеличка, проворна, с ясной цепкой памятью, образной речью. И глаза еще сияют по-молодому: то ли синевой неба, то ли морской гладью… Как-никак одесситка! Случается, вздыхает: «Не та, что в молодости, бабушкой зовут…»
Да, прожитые годы изменили внешность ветеранов, не скрыть морщин и седин. Но сердце пока стучит (зачастую с перебоями), страдает, радуется, напоминает. Юленька Друнина имела в виду всех нас, фронтовичек, когда писала:
Да, в гимнастерке — не в капронах
И не на танцах, а в бою,
В снегах, войною опаленных,
Ты юность встретила свою.
Екатерина Алексеевна поразила меня начитанностью, житейской мудростью, живой памятью. Когда я пригласила ее в гости (отговорив от гостиницы), увлеклись беседой так, что спохватились далеко за полночь. А утром гостья и говорит:
— Ты всегда с самопиской в руках? Что ж, сочиняй, только покажешь мне — вернее будет…
Каждая новая встреча дополняла мои записи с ее поправками. Я узнала так много интересного и важного. С чего же начать? С того, что Катя, работница Одесского завода имени Октябрьской революции, вовсе не помышляла стать танкисткой, а хотела летать? В свободное время она посещала аэроклуб. Тогда ведь многие юноши и девушки занимались в различных клубах, школах, кружках. Осоавиахимовское обучение кто-то умело продумал: пригодились специальности на фронте. Катя умела летать! Она совершила десять прыжков с самолета. В день выпуска посадила «К-2» на аэродроме так, что начальник аэроклуба воскликнул: «Не хуже меня! Учитесь у комсомолки Кати Петлюк!»
Девушка уверенно шла поступать в летную школу. На экзаменах председатель приемной комиссии похвалил: «Молодец, девушка! Ты и пилот, и медсестра, и парашютистка, и меткий стрелок… Но по нашим правилам принять не можем — ростом не вышла — всего-то 5 сантиметров недобрала. Подожди, может, и подрастешь…»
Катя убежала куда глаза глядят. Очутилась в поле, шла по зеленому ковру трав, глотая слезы: «Будто невесту выбирали… Я же не в командующие просилась, а в обыкновенные летчики». Окинула взглядом голубое небо, будто прощалась: «Ну что ж, и на земле пригожусь… Говорят же: „Мал золотник, да дорог“».
На второй день войны она подала в военкомат заявление — примите добровольцем в Красную Армию. По счастливой случайности попала в учебный танковый полк. Отнеслись к ней сначала с недоверием, старались разубедить — служба танкиста сугубо мужская, лучше бы пошла на курсы медиков… Ответила: «Такой уж у меня характер — возьмусь за дело, довожу до конца. И агитировать сумею… личным примером».
Через месяц, изучив материальную часть, вооружение и вождение, сдала экзамены на отлично. Присвоили звание старшего сержанта, специальность — механик-водитель. Вызвал командир. Когда явилась, он говорил с кем-то по телефону, докладывал: «Доставили с завода две больших коробки, три малютки…» Догадалась о чем речь, решила — возьму малютку. Так и сказала командиру. Он улыбнулся: «Вот и окрестили твой танк».
Она любовалась новой машиной. На броне «Т-60» вывела краской ее имя «Малютка». Товарищи подтрунивали: «Ничего себе малютка — 7,5 тонн! Посмотри, какие названия придумали другие — „Грозный“, „Орел“, „Смелый“… Ну ничего, „Малютка“ тебе под стать — сама малютка, крошка…»
Был конец января 1943 года. На своей «Малютке» Катя направилась к Сталинграду. Оглушил жуткий грохот, столбы огня и дыма, стоны, вопли, команды… С ходу в первый бой… Экипаж уничтожил вражеский орудийный расчет вместе с орудием. Открыл счет благодарностям. Катю радовало и другое — доказала себе и другим: девушки механики-водители могут воевать по всем правилам.
И снова танк в кромешном аду… За бои под Сталинградом Екатерину Петлюк наградили орденом Красной Звезды. Эту радость омрачила новость — придется расстаться с «Малюткой». На память о ней взяла часы, которые ныне экспонируются в Музее обороны Сталинграда.
Ждали новые машины и направлялись в новую часть — 91-ю отдельную танковую бригаду. Готовились к битве на Курской дуге. Пришлось Кате пересесть на более мощный танк — «Т-70», на нем и состоялось боевое крещение на пути к Орлу.
Гитлеровцы старались удержаться здесь всеми силами. Рота танкистов ворвалась в село Собакино.
— Я, — вспоминает Екатерина Алексеевна, — управляла машиной, командир, лейтенант Михаил Колов, не отрывал глаз от прицела, вел огонь, ориентируясь по вспышкам выстрелов противника. Снаряды точно попадали в цель. Но и вокруг танка рвались вражеские снаряды. Откуда стреляли? Я заметила повозку с лошадью. Животное то и дело шарахалось в сторону. Как дернется, так вскоре рядом с танком падает снаряд. Смекнула: где-то поблизости от повозки замаскированное орудие. Его обнаружил и лейтенант — первым же выстрелом уничтожил это гнездо. Помчались по дороге, поливая свинцом отступающих гитлеровцев. По земле стелился едкий дым. Дышать стало трудно.
На следующее утро нагрянула вражеская авиация. Разорвавшаяся поблизости бомба пробила кормовую броню, повредила радиатор. Командир приказал: «Товарищ Петлюк, пересядьте к младшему лейтенанту Петру Федоренко: его механика-водителя тяжело ранило, но машина на ходу», Федоренко не очень обрадовался мне:
— Ты пойми, малютка, я тебе доверяю… Но учти — за три дня третьего водителя на мой танк сажают… Невезучая машина… Но торговаться некогда — вперед!
Предстоял жаркий бой за село Философово. Саперы за ночь расчистили проходы на минных полях. Навели переправу. К утру 29 июля 1943 года все было готово к наступлению. Принесла в котелках завтрак и положенные на двоих 200 граммов водки.
— Я пить не буду, — твердо заявил Петр. — Перед боем нужна свежая голова, а храбрости хватит…
Танк стоял у дома. Неожиданно раздался тупой звук: в угол дома угодил снаряд, посыпались осколки. Схватила котелки, кинула в машину. Почувствовала ожог в левой ноге. А командир расстегивал гимнастерку.
— В грудь что-то ударило, — объяснил он и скомандовал: — В машину, заводи, вперед!
Танк вывели к переправе. Опять рядом разорвался снаряд. Управляя правой ногой и руками, свернула машину в сторону. Вели огонь вправо, влево, гасили огневые точки. После дождя хлюпала грязь. Танк одной гусеницей попал в кювет и сел на днище.
— Сами не выберемся, — сокрушалась я. — Товарищ командир, разрешите заглушить мотор, надо поберечь горючее…
— Я же предупреждал, машина невезучая… Будем вести бой с места.
Глянула в щель, крикнула:
— Перед танком — немцы!
— Не вижу цели, — ответил Федоренко. — Опущу пушку и шандарахну… Бачу, Катя!
Снаряд догнал вражеских солдат у блиндажа. Полетели бревна, фашистские лохмотья, комья земли…
— Командир, смотри, слева от дороги, во ржи остановился «Т-34», к нему двигается что-то черное… Коляска!
Мы знали, что немцы применили новое оружие с дистанционным управлением — похожую на коляску мотоцикла самоходку со взрывчаткой. Ее направлял к цели диспетчер.
Петр Федоренко прицелился: выстрел — и коляска уничтожена, танк «Т-34» спасен! Оттуда, из приоткрытого люка, донеслось: «Помогите выбраться». В тот же миг рядом раздался лязг металла, и я увидела в лучах солнца черное от копоти, искаженное гримасой боли лицо своего командира. На его руки, на комбинезон капала кровь. Сжимая пальцами пугающе красный ком, он медленно опускался вниз…
— Петя, ты ранен? Что у тебя в руках? Что это?!
— Не пугайся, — слабо улыбнулся младший лейтенант. — Это мой индивидуальный пакет…
— Подожди, не умирай, сделаю перевязку, протру раны водкой…
— Только не завязывай правый глаз, я еще постреляю…
Бой продолжался до сумерек. Кончились снаряды, иссякли патроны, последние из моего личного оружия достались четырем фрицам… Подумала: «Вот и конец…» Командир, потерявший много крови, был без сознания. Измученная, расстроенная, я не сразу поняла, кто меня зовет:
— Эй, малютка! Что случилось?
Узнала голос командира «тридцатьчетверки» лейтенанта Николая Мищенко. Приоткрыла чуть-чуть люк, крикнула:
— Вытащите нас из этой проклятой ямы! Мы оба ранены.
Товарищи набросили трос на крючок, стронули с места. Управляя танком одной ногой, благополучно прибыла в расположение части. Младшего лейтенанта отправили в тыловой госпиталь. А я после оказания медицинской помощи вернулась в строй. Написала матери Пети Федоренко письмо, рассказала ей все, что знала о ее сыне, об остальном сам доскажет… Получила ответ: не вернется Петя ни в родительский дом, ни в часть — умер от ран…
Спустя много лет Екатерина Алексеевна Петлюк посетила места сражений на Курской дуге. Встретилась с семьей Пети Федоренко — он уроженец здешних мест, воевал за родную землю. Собрались почти все жители Ольховатки, простые труженики, поговорить с нею. Отец Пети пропал без вести. Состарившаяся жена со слезами на глазах вопрошала: «Как так — пропал без вести? Разве он воевал один, где же его боевые товарищи, неужто погибли все? Не может быть того, чтобы никто не знал о судьбе моего мужа…»
Война унесла многих односельчан. Показали Екатерине Алексеевне осиротевшие хаты.
— Вот здесь жил Ваня Сычев…
— Сычев? Знала одного, форсировали вместе Днепр…
А вечером двое парней — один совершеннолетний, другой школьник — принесли большой портрет. Глянула — он, Ваня Сычев! Погиб?!
— Наш дядя…
— Как ты похож на него, — сказала младшему.
— Посмотрите на меня… У меня больше сходства, — отозвался старший.
— Оба, оба похожи, возьмите в наследство и нашу солдатскую верность Родине…
«Возьмите в наследство нашу солдатскую верность Родине» — своего рода наказ Екатерины Алексеевны Петлюк, с которым она обращается к детям на уроках мужества, к молодежи в студенческих аудиториях, в пунктах допризывников, на встречах ветеранов с жителями родной Одессы и других городов и сел бывших советских республик. «Надо, — говорит она, — чтобы новые поколения знали правду о войне, о победе нашего мужественного народа».
Нежданно-негаданно получила телеграмму из далекого Омска, подивилась: приглашали на праздник города, но она же там никогда не была, ни с кем не знакома… И все же собралась, отправилась самолетом. Ее встретили молодые ребята, повезли во Дворец спорта, где состоялось театрализованное представление — страницы истории омичей, одна из них — военной поры. На экране появилось увеличенное письмо, написанное детской рукой, в «Омскую правду». Диктор прочитал его сидящим в зале: «Я Ада Занегина. Мне 6 лет. Гитлер выгнал меня из дома, города Сычевки Смоленской области. Маленькая я, пишу по-печатному, по-другому не умею. Хочу домой. Но раньше надо разбить Гитлера. Мама внесла деньги на танк. Дядя редактор, у меня тоже есть 122 рубля 25 копеек. С папой до войны на куклу собирала. Я их хочу отдать на танк. Но их мало. Напишите в своей газете, пусть и другие дети внесут свои деньги и на них построят танк и назовут его „Малютка“. Пусть „Малютка“ поможет разбить фашистов, чтобы мы быстрее вернулись домой. Моя мама — врач, отец — танкист».
Диктор далее сообщил, что был открыт счет 350035. Поступило 179 тысяч рублей на танк «Малютка».
Прожектор осветил входную дверь на сцену. Вышла красивая женщина. Диктор представил ее — Ада Занегина, точнее — Адель Александровна Занегина (Воронец), врач из подмосковного города Электросталь.
— Танк «Малютка» был вручен комсомолке с Украины Кате, точнее Екатерине Алексеевне Петлюк… Просим ее на сцену, — продолжал диктор, — запомните этих двух женщин. Много лет мы их разыскивали. Не зная того сами, они вместе проходят в омской истории волнующей страницей…
Обе женщины обнялись на виду у всех, под гром аплодисментов омичей. С тех пор продолжается их дружба. Екатерина Алексеевна запомнила наизусть письмо маленькой девочки, бережно хранит врученный ей омской молодежью подарок — макет танка «Малютка». Ада Занегина увезла на память большую красивую куклу, о которой мечтала в детстве.
Однако история «Малютки» на этом не закончилась. Ее пересказала молодежная газета Смоленщины. На публикацию первыми откликнулись школьники. Они обратились через газету к ребятам всей области — давайте собирать металлолом, лекарственные травы, а вырученные деньги сдадим на трактор, назовем его, как наша землячка Ада танк, — «Малюткой», пусть работает на мирной земле, пашет хлебные нивы…
Вся смоленская детвора через год собрала столько денег, что на них Минский тракторный завод смог выпустить 15 тракторов «МТЗ-80», из них первый и последний были вручены девушкам-трактористкам. Торжественная церемония вручения состоялась на Кургане бессмертия в присутствии большой массы людей. На следующий год сделали еще 14, потом 21, а всего 100 тракторов «Малютка». Вот так!
Война убивала людей, выжигала землю, рушила города и села, а душу — ни детскую, ни взрослую, ни народную — погубить не смогла. Душа воистину бессмертна — в красоте деяний наших.
В дни 50-летия битвы на Курской дуге в Москву приехали представители зарубежной телекомпании с… Екатериной Алексеевной Петлюк. Забежала она в Московский городской Совет ветеранов. Кинулись мы к ней с объятиями:
— Катюша, ты не меняешься! Молодец, что приехала, теперь ведь из «ближнего зарубежья» добираться трудно и дорого…
— Не беспокойтесь, все расходы взяли на себя иноземцы. Как узнали мой одесский адрес — не ведаю. Поедем к памятным местам боев, на Курскую дугу, снимут фильм…
Я подумала: еще раз вернется к ней то знойное лето 1943 года, когда танковая колонна ждала сигнала к бою…
И будто вновь слышала рассказ Екатерины Алексеевны:
— Командир роты оставил свою машину, бежит к моей… Он быстро поменялся местами с моим командиром танка, на ходу объяснив: «Вместе с тобой поведем колонну…» Я поднялась из люка во весь рост, чтобы меня увидели все товарищи. Вскинула руку, как Долорес Ибаррури. Слышу команду: «Вперед!» Тронула машину, следом двинулась вся колонна…
— Ты у нас и свой парень, и своя девушка, тянутся к тебе с личными тайнами и заботами, читают письма из дому, советуются… Одно твое присутствие облагораживает нас, мужчин, помогает верить в нравственную чистоту жен, невест, сестер… А в боевых качествах убедились — на равных.
Согласитесь, такое доверие сравнимо с высокой наградой.