Леонид Черноусько. Фарватеры Охрименко

Леонид Черноусько. Фарватеры Охрименко

Десятилетие за десятилетием после войны катит свои воды в Черное море голубой Дунай — вторая по величине река в Европе после Волги. Навсегда в памяти народной останется подвиг наших воинов — моряков Дунайской военной флотилии, участвовавших в освобождении придунайских стран от фашизма.

Наряду с катерниками, разведчиками, морскими пехотинцами особо отличились на огневых рубежах сорок четвертого года и славные экипажи тральщиков, обеспечивая боевую деятельность основных сил флотилии, а также мирное судоходство. К сожалению, их самоотверженный труд в печати отражен недостаточно.

Обширная европейская водная артерия была и другом моряков в боях, а нередко становилась их неприятелем. Немецкие и англо-американские мины различных систем — эта невидимая и опасная подводная угроза — преследовали их на всем боевом пути. Дунайские минеры, как и минеры на суше, ежесекундно рисковали жизнью, уничтожая подводные «сюрпризы». Если на домах, в том числе белградских, будапештских, братиславских, венских, после их разминирования появлялись памятные таблички: «Проверено. Мин нет», то на Дунае лучшим «автографом» стали чистые, безопасные фарватеры, которые наши друзья в придунайских странах называли «фарватерами Охрименко» — по имени флагманского минера флотилии, а затем командира бригады траления капитана 2-го ранга Григория Николаевича Охрименко, организатора и активного участника борьбы с минной опасностью на фронтовом Дунае.

Воссоздавая в апреле 44-го года Дунайскую флотилию, ее командующий контр-адмирал С. Г. Горшков и начальник штаба капитан 1-го ранга А. В. Свердлов придавали большое значение минно-тральным проблемам. Вот почему на должность флагманского минера пригласили молодого, но опытного специалиста капитана 3-го ранга Охрименко, уже отличившегося в разгадке хитроумных тайн немецких мин на Черном море. Этого лихого, упорного в своих делах украинца мне довелось встречать в Керчи, Севастополе, а затем на Дунае. Живительно работоспособный человек, целеустремленный профессионал. При разоружении незнакомой мины он как бы вступал в поединок с ее конструктором и в конце концов выходил победителем, извлекая без взрыва последний прибор (вспомним: «Сапер ошибается только один раз в жизни»).

По пути кораблей расформированной Азовской флотилии на Дунай Охрименко организовал траление мин в низовьях Днепра, прибрежных районах Черного моря, в акватории Одесского порта, а затем на Днестровском лимане перед высадкой десанта во время Ясско-Кишиневской операции. В самом начале легендарного боевого похода флотилии по Дунаю в ее состав добровольно включились румынские и болгарские тральщики и другие корабли вместе с экипажами. К примеру, тральный флот Охрименко пополнился болгарскими тральщиками «Искорь», «Кирил Попов», «Васил Левски», «Христо Ботев»…

Советские, болгарские и румынские специалисты начали углубленно изучать карты Дуная, не раз ходили на тральщиках в минную разведку, опрашивали рыбаков, местных жителей, которые могли быть свидетелями постановок мин немцами.

— Обстановка тогда усложнялась тем, — рассказывал мне Григорий Николаевич, — что отступающие фашисты не только выставили многие сотни мин, но и уничтожили все навигационно-гидрографическое ограждение. В содружестве с новыми друзьями нам приходилось срочно очищать фарватеры, устанавливать плавучие и береговые ограждения. И конечно же, постоянно обеспечивать боевую деятельность бронекатеров, проводку конвоев за тралами.

А только в сентябре сорок четвертого года корабли и плавсредства флотилии перевезли по фронтовой реке около семидесяти тысяч воинов советской и югославской армий, массу оружия и боеприпасов, что сыграло существенную роль в подготовке и проведении Белградской операции. Здесь с дунайцами начали взаимодействовать и моряки военно-речных сил Народно-освободительной армии Югославии.

Содействуя наступающим войскам, корабли флотилии высаживали десанты в тыл противника в районах Радуеваца, Прахово, Смедерово. Когда советские войска генерала В. И. Жданова и югославские — генерала Пеко Дапчевича освобождали Белград, штурмовали старинную крепость Калемегдан, тральщики тоже были на «передовой», продолжали очищать фарватер от мин. Но бронекатерам необходимо было подойти ближе к Белграду, а за тральщиками не пройти, ибо они ограничивали скорость.

— Надо найти выход, — обратился командир бригады бронекатеров Герой Советского Союза капитан 2-го ранга Павел Иванович Державин к Охрименко.

Державин, правда и сам хорошо разбирался в минной обстановке, но всегда советовался с «беспокойным минером», считался с его мнением. И на сей раз офицеры нашли общий язык — учли, в частности, сводки флотильских синоптиков и данные югославских друзей. А в то время из-за сильных осенних дождей уровень воды в реке повысился и должен был продержаться долго.

— Мины установлены на фарватере в расчете на определенную глубину, — вслух рассуждал флагманский специалист. — При таком паводке они менее опасны. К тому же сейчас, при большой воде, целесообразно идти, прижимаясь к левому берегу. Часть пути я уже проверил…

Такого совета и ожидал Державин. Уверенно довел свои «морские танки» на ближние подступы к Белграду. Огонь корабельных орудий и «катюш» оказал существенную помощь армейцам. 20 октября Москва салютовала советским воинам, морякам Дунайской флотилии и бойцам югославской армии, участвовавшим в разгроме вражеской группировки и в освобождении столицы братской страны.

А когда вошли в Белград (на флотилии я бывал в качестве военного корреспондента), увидели: при оккупации город сильно пострадал, заводы и фабрики стояли, не было электроэнергии. Запасы топлива и продовольствия гитлеровцы увозили или истребляли. Жители голодали. Они сполна испытали на себе коварную антиславянскую политику нацизма. В этой тяжелой ситуации командование Народно-освободительной армии Югославии обратилось за помощью к Советскому правительству. Для снабжения населения и бойцов армии в первой партии было выделено более 50 тысяч тонн зерна, муки, гороха и кукурузы. И это несмотря на большие трудности с продовольствием в то время в нашей стране.

Немцы никак не могли смириться с потерей Белграда, хотели организовать реванш и вернуть город. Пытаясь хоть как-то задержать наступление советских войск, они вывели из строя железные дороги, взорвали мосты, заминировали участки побережья. С этой же целью поставили на пути кораблей Дунайской флотилии гигантскую минную банку протяженностью… сто двадцать километров! Начиная от Нови-Сада (особенно — от населенного пункта Молдова-Веке) до Белграда было выставлено почти три тысячи мин. А тем временем от устья вверх по Дунаю уже шел большой караван — десятки советских судов и барж с гуманитарной продовольственной помощью, одеждой, медикаментами, топливом.

Командующий Дунайской флотилией С. Г. Горшков поставил перед минерами серьезную, по существу, правительственную задачу. И командир бригады траления Охрименко направляет на оперативное траление десятки тральщиков под флагами СССР, Румынии, Болгарии и Югославии. Об их напряженной и опасной работе говорит такой факт: в сентябре — октябре ими было пройдено около 12 тысяч километров, уничтожено сотни смертоносных мин. Так объединенными интернациональными усилиями «дорога смерти» на этом участке Дуная превращалась в «дорогу жизни». По ней потекли новые силы Красной Армии и материальные ресурсы для сражающейся Югославии, в том числе продовольствие, оружие и боеприпасы. Вот тогда югославские моряки, а затем и пресса братской страны стали называть фронтовой фарватер, «пробитый» к Белграду, «путем Охрименко», «фарватером капитана Охрименко», выражая тем самым уважение и благодарность бесстрашным советским морякам, пришедшим на помощь многострадальному народу.

Жители Белграда, бойцы Народно-освободительной армии Югославии бурно приветствовали дунайцев, доставивших им спасительные грузы. Впереди каравана на тральщике шел сам «беспокойный минер» Охрименко, на других тральщиках его верные сослуживцы офицеры К. Баштанник, И. Байрачный, А. Фигурин, В. Смагин.

— Все тяготы боевой противоминной эпопеи достойно разделили с нами болгарские моряки, — рассказывал мне Григорий Николаевич. — Особенно отличились командиры тральщиков: лейтенант Любомир Давыдов, подофицеры Илия Попилиев, Стоян Петрунов, Ангел Иванов, мичман Наго Овчаров. Квалифицированно и смело действовали также командиры румынских тральщиков: старшие лейтенанты Георге Гуогаше, Завалиде Киркулеско, Николие Космински, Ион Попеску, Аурел Предеску. А вездесущий югославский боец-интернационалист Любиша Джорджевич влился в боевую семью дунайцев и прошел с ними до Будапешта. Был и минером, и разведчиком, и рулевым, и коком…

Горячая признательность югославского народа советским морякам-освободителям была выражена в награждении многих из них орденами и медалями этой страны. А капитан 2-го ранга Григорий Николаевич Охрименко стал Народным Героем Югославии. При вручении ему высшей награды, которой по статусу удостаиваются только югославы и русские, было сказано:

— Вы совершили подвиг, который вписан золотыми буквами в историю освобождения народов Югославии. Вы и руководимые вами советские офицеры и матросы вернули нам то, что дороже всего югославу после свободы, — реку жизни, наш Дунай.

Достойная и красивая награда, которой по справедливости гордился ее владелец, и не расставался с нею вопреки суровому указанию Сталина вернуть югославские ордена, когда он поссорился с руководством этой страны.

Моряки знают: борьба с минной опасностью — дело тонкое, нелегкое, связанное с проявлением знаний и профессионального мастерства, смелости и осторожности, инициативы и ювелирной точности, мужества и нередко героизма. Такие качества дунайцы проявили на фронтовой реке и при дальнейших действиях флотилии в водах Венгрии, Чехословакии, Австрии. Так, распознали способ специальной подводной защиты немецких якорных мин, оперативно научились тралить электромагнитными, магнитными и акустическими тралами, которые были срочно доставлены из Севастополя. Применили новый метод группового траления фарватера, а также контрвзрывами при помощи глубинных бомб. А однажды возбужденные матросы прибежали к Охрименко, и один из них доложил:

— Товарищ капитан второго ранга, мы «языка» железного взяли, не немецкого, а английского!

Комбриг задумался: «Как же так? Союзники хорошо знают, что советские войска наступают, вверх по Дунаю идут корабли флотилии. Враг уже далеко. Против кого же предназначены эти „гостинцы“, сброшенные англо-американской авиацией?» О неожиданном сюрпризе Охрименко доложил командующему флотилией и получил «добро» на разоружение. Григорий Николаевич вспомнил начало войны, огневой Севастополь, свой дебют с немецкими минами и осторожно приступил к делу. Разгадал секрет и английского «гостинца». Кстати, извлек из него ряд приборов с клеймом американских фирм… И тут же наметил способ траления таких мин.

Забегая вперед, отметим: минных заграждений и отдельных мин на Дунае было столько, что тральщикам необходимо было заниматься опасной и трудоемкой, по существу, фронтовой работой и после Победы. Чтобы представить себе масштаб этой работы, укажем: полностью минная опасность на великой европейской реке была ликвидирована лишь к ноябрю 1948 года! Так что эхо взрывов еще долго раздавалось над уже мирной рекой. Придунайские страны с признательностью оценили подвиг моряков.

_{Фотографию Г. Охрименко см. в иллюстрационной вкладке.}