«Наследие прошлого»

В основу еще одного распространенного объяснения роста организованной преступности в России положены политико-экономические и культурные особенности, унаследованные от системы государственного социализма (или «коммунизма», как это называют советологи) и по-прежнему оказывающие воздействие на постсоветскую экономику и общество. Этому способу объяснения дали начало публикации ряда российских авторов, использовавших термин «красная мафия» для описания преступного союза партийной номенклатуры и дельцов теневой экономики в целях незаконного присвоения общественной собственности.[111] Идея о том, что российская организованная преступность выросла из преступных организаций, возникших до перестройки и многократно увеличивших свои силы в переходный период, приобрела широкую популярность на Западе благодаря книге Стивена Хэнделмана.[112] «Жесточайшая и часто насильственная конкуренция за трофеи эпохи коммунизма породила особый пограничный персонаж, уникальную посткоммунистическую разновидность преступника, — пишет Хэнделман. — Он являет собой любопытный сплав советского истеблишмента и классического русского преступного подполья».[113] Этот альянс коррумпированной номенклатуры и советского преступного мира получил в англо-американских работах название «Russian mafiya» (с лишней буквой «у» в отличие от принятого в английском mafia). Обычно это явление обсуждается в контексте присущего русским беззакония и традиционной культуры неформальных отношений.[114] Нетрудно заметить, что перекладывание всей «вины» за неудачи переходного периода на «коммунистическое наследие» эффективно выводит из-под критики политику «шоковой терапии», ускоренную приватизацию и другие составляющие либеральных реформ, перенося вину за неудачи на все тот же ненавистный «коммунистический режим». К тому же подобные рассуждения как нельзя лучше вписываются в менталитет «холодной войны» с его непременным конструированием различных врагов и угроз, создавая и на этот раз «новую угрозу»,[115] которая на поверку оказывается старой, поскольку, как утверждает Хэнделман, mafiya — это коммунизм, не желающий умирать.