МОНОПОЛИЯ ЛЕГИТИМНОГО НАСИЛИЯ

Вебер определяет государство как территориальную монополию легитимного насилия.[10] На практике существование государства зависит от способности администрации успешно поддерживать притязания на монопольный контроль за применением силы и обеспечивать легитимность поддерживаемого таким образом порядка.[11]Любое сообщество, обладающее превосходящей силой и способное сохранять длительный контроль за применением силы в рамках определенной территории, а также защищать ее границы, рано или поздно обретет легитимность. Вебер выделяет три исторических этапа превращения политического сообщества в государство: конкурентная борьба и бесконтрольное применение насилия группами воинов, занимающихся грабительскими набегами; возникновение территориальных монополий с ограниченным использованием силы, обладающих возрастающей степенью легитимности; и, наконец, период, когда аппарат принуждения преобразуется в институт охраны прав собственности.[12]

Согласно Веберу, формирование государства не является планомерной реализацией замысла или движением к намеченной кем-либо цели. Он рассматривает возникновение государства как результат борьбы за выживание и господство, как набор организационных решений, способствующих созданию превосходящей силы. В его подходе неявно содержится идея Ницше о том, что любое важное историческое событие — а возникновение государства, безусловно, является таковым — есть отражение меняющегося соотношения сил, находящихся в постоянной борьбе, признак того, что некая превосходящая сила установила свое господство. Исходя из критического подхода Ницше, названного им «генеалогией», формирование государства должно рассматриваться не как преднамеренное действие или реализация определенного проекта и тем более не как свободный контракт участвующих сторон. Сточки зрения Ницше, оно представляется «последовательностью более или менее укоренившихся, более или менее не зависящих друг от друга и разыгрывающихся здесь процессов возобладания, включая и чинимые им всякий раз препятствия, пробные метаморфозы в целях защиты и реакции, даже результаты удавшихся противоакций».[13] Согласно такой точке зрения, формирование государства — это серия организационных нововведений в контексте непрекращающейся борьбы различных сил как внутри так и вовне какой-либо территории, процесс создания различных приспособлений и механизмов, предназначенных для сиюминутного использования. Причем некоторые из них переживают своих создателей и меняют свой смысл и назначение, будучи впоследствии приспособленными к другим целям. Например, всеобщий налог (taitle royale) и аппарат регулярного налогообложения были оригинальными изобретениями французского короля, в середине XV в. введенными с целью быстрого сбора средств для финансирования первых регулярных военных формирований в Европе, состоявших из шотландских наемников.[14]Лишь много лет спустя регулярное налогообложение прижилось в качестве общественного института и превратилось в важный инструмент макроэкономического регулирования.

Социолог Норберт Элиас считал формирование территориальных монополий силы законом истории. Распад империи Карла Великого привел к образованию большого количества мелких, слабо структурированных королевств, графств, феодальных вотчин и других территориальных объединений. Их правители, бывшие вассалы великих князей, превратились в суверенов, управлявших собственными владениями, собиравших дань и воевавших с соседями, чтобы завладеть трофеями и захватить новые территории. В ходе этих войн многие земли теряли суверенитет в результате поражения и присоединялись к владениям победителя. Это обеспечивало приток ресурсов для ведения новых войн. Элиас утверждает, что динамика развития ранних европейских государств состоит в следующем: стечением времени в результате войн на уничтожение (elimination contests) увеличивающиеся силовые ресурсы неизбежно сосредоточиваются в руках постоянно уменьшающегося числа правителей.[15]Вследствие простого закона, согласно которому в каждой войне есть победитель и проигравший, в действие вступает механизм формирования монополии: если определенные претенденты оказываются победителями, их силовые ресурсы возрастают, а возможности проигравших уменьшаются. Впоследствии ресурсы победившего правителя возрастают до такой степени, что он оказывается в состоянии установить и поддерживать долгосрочную монополию на использование силы в пределах значительной территории, которая таким образом становится его суверенным владением, а затем, будучи организованной и пережив своего создателя, — государством. Благодаря механизму конкуренции и монополизации в ходе человеческой истории количество автономных субъектов политики в мире неуклонно уменьшалось — с примерно 100 тыс. в V в. н. э. до около 170 (суверенные государства — члены ООН) на исходе XX в.[16]

Теоретический анализ того, как «невидимая рука» ведет к созданию центральной организации с монопольным правом на охрану и принуждение в пределах своей юрисдикции (территории), представлен также в работах известного теоретика государства Роберта Нозика. Он начинает свои рассуждения с анализа эволюции ситуации так называемого «естественного состояния» и «естественных прав», категорий, введенных Томасом Гоббсом и ставших центральными для западной политической философии. В естественном состоянии каждый гражданин имеет право сам защищать свою жизнь и собственность. В силу затратности индивидуальной защиты граждане будут склонны формировать охранные ассоциации и делегировать им соответствующие функции. Эти ассоциации или «охранные агентства», как их называет Нозик, будут прежде всего предотвращать конфликты внутри своей клиентелы. Но что будет, если конфликты возникнут между клиентами разных охранных агентств и они будут вынуждены защищать своих клиентов? Здесь неизбежен силовой конфликт или серия конфликтов и возможны три исхода:

а) победа одного охранного агентства над другим и присоединение клиентов и территории проигравшего к победившему;

б) раздел сфер влияния и проведение границы с последующим распределением клиентов по территориям;

в) в силу осознания бесперспективности и дороговизны дальнейшей войны стороны договариваются об общих правилах и решают подчиняться третьему лицу или организации, устанавливая единую юрисдикцию, т. е. сливаясь и увеличивая территорию.

Нозик стремится показать, как «невидимая рука» конкуренции формирует протогосударства, называемые им «доминирующими охранными ассоциациями». «Под давлением спонтанного объединения в группировки и ассоциации взаимной защиты, разделения труда, воздействия рынка, экономии на масштабах и рационального эгоистического интереса из анархии возникает нечто очень напоминающее минимальное государство или группы географически определенных минимальных государств».[17] Дополнительным объяснением действенности механизма «невидимой руки» у Нозика служит анализ особых свойств продукта под названием «охрана», но мы вернемся к этим рассуждениям в главе 4, посвященной рынку охранных услуг.

Прошло много времени, прежде чем историческая действительность начала приобретать черты идеально-типического государства, как его определил Вебер. Ситуация, при которой различные силовые структуры конкурировали с правительством или дополняли его, сохранялась вплоть до XVIII в. Отношения между правительствами и частными владельцами средств насилия, особенно за территориальными границами государств, долго основывались на временных альянсах, а не на постоянной службе, на соображениях тактического характера, а не на правовых нормах. «В периоды войн, — пишет Ч. Тилли, — правительства часто поручали каперам совершать набеги на противника, а иногда нанимали для этого бандитов или пиратов; они также поощряли мародерство в своих регулярных войсках».[18] Английский трон активно использовал услуги каперов вплоть до XIX в. В XVI в. так называемые «морские волки» (Sea Dogs) способствовали победам английского флота над Испанской армадой. «Помимо нападений на испанские суда и поселения, морские волки — капитан Дрейк, Кевендиш, Клиффорд (третий герцог Камберлендский) и Рэйли — занимались тем, что можно было бы назвать терроризмом при поддержке государства», — утверждает историк Дженис Томпсон.¹¹ Угрожая спалить дотла два испанских колониальных города, Дрейк получил от них крупные выкупы. При этом он уничтожил три других города. И он, и Рэйли делились своей добычей с английским троном и были награждены за свои заслуги рыцарскими титулами. Однако позже, в 1618 г., когда грабежи сэра Рэйли в испанской Америке вошли в противоречие с внешней политикой Англии, он был казнен.