17-22. А.Г. Вишняку

2-го нов<ого> июля 1922 г., ночь [1026]

Милый друг!

Как Вы похожи на Ваше письмо! (Читала его более внимательно, чем Вы — писали.) — Линия наименьшего сопротивления.

Мне нравится Ваше письмо, перечитывала его за два дня — четыре раза (часы, конечно, знаете).

Я бы одно только хотела знать: для меня ли Вы его писали, или для себе, или Вы в письме плывете: не гребя, на спине. Как это у Вас еще хватило сил держать перо? (Не силы — действенности!)

Некоторые места, которых сразу не поняла (почерка), так и остались темными. Косноязычия в письме нет, оно плавное: слово за словом. А Вы уже вообразили, что тонете в море?

Вы любите слова, Вы к ним нежны и они к Вам благодарны: льнут. Во мне, думаю, Вы любите главным образом слово, через слово и душу. Бывает, что через душу — слово. Я бы предпочитала единовременность и единоглавенство (хорошее слово? — выдумала — и по Вашему поводу! Подарите мне за него мундштук — только не белый. А свой вчера сходя с автомобиля — каталась с Белым — потеряла ^{139} [1027]. Непременно подарите! — Список растет.)

Вчера я с иронической рыцарственностью Вас защищала, это меня услаждало, гладило по? сердцу, хотя и знаю, что:

…за добрые дела

Лозен, не любят! [1028]

Кстати, кажется продаю Фортуну Гике [1029].

Есть нежные слова в Вашем письме, тоже гладящие по? сердцу, по всему верху груди? — ладонью. С таким письмом хорошо спать. — Спасибо.

По Вас не скучаю — пока, но (знаю себя) через три дня бы заскучала. Потом — Вы дома, очень думать о Вас значило бы — и Вас заставлять думать, т.е. и?з дому — уводить (не самомнение, первая гадалка скажет!) а я против даже самого нежного насилия.

А если сами думаете обо мне — Вам меня уводить не приходится.

Хочу Ваших писем. Продолжайте. Письмо — испытание.

«…нежность на исходе» (от растраты). Это чудесно и правильно. И, смотрите: от «на исходе» — неизбывность, чем больше даешь, тем больше остается, закон правильный даже в мире внешнем. (Я, напр<имер>, раздающая НАПРАВО и НАЛЕВО — в самом злободневном — партийном — смысле! — стихи из Ремесла (NB! ВАШЕГО) и отчаивающаяся когда-либо до конца избыть.) Я бы хотела прочесть Ваши стихи. — Дадите? — Прочту внимательно и скажу правду. (Оттого, верно, и не? дал! 1932 г.)

_____

Вы, конечно, из лени, не напишите мне ни строчки, Вы вроде Али, которую нужно соблазнять неграми или хватать за загривок: пиши! Днем — море, вечером — сон.

Когда я уеду — и вот, не знаю, что? дальше. Вижу себя, глядящую — согласно Вашему определению — вполоборота, через плечо, но не на Вас: на себя — эту.

______

Моя нежность! Завтра или послезавтра спрошу Вас, что? в точности Вы делали во втором часу ночи, нынче, в воскресенье.

Помню Ваши утренние волосы: кудрявые, и дневные: проборные, и ночные: лохматые, — самые милые! И всю Вашу небрежную (не бережете!) нежность. Но слишком думать о Вас нельзя.

_____

Спокойной ночи. — Если Вам сейчас снится хороший сон — то, конечно, моей милостью.

Впервые — HCT. стр. 101–103. Печ. по тексту первой публикации.

Поздняя приписка: <Поперек страницы, перед началом письма:> NB! Думаю, что между 30 т<ым> нов<ого> июня и 2ым нов<ого> июля — либо письмо Б<ориса> П<астернака>, либо письмо к Б<орису> П<астернаку>, либо усиление дружбы с Белым. Слишком явный — солнцеворот (от корреспондента!). — Проверить. — (1932 г.).