13-14. П.Я. Эфрону

Москва, 14-го июля 1914 г., ночью

Мальчик мой ненаглядный!

Сережа мечется на постели, кусает губы, стонет. Я смотрю на его длинное, нежное, страдальческое лицо и всё понимаю: любовь к нему и любовь к Вам. Мальчики! Вот в чем моя любовь. Чистые сердцем! Жестоко оскорбленные жизнью! Мальчики без матери! Хочется соединить в одном бесконечном объятии Ваши милые темные головы, сказать Вам без слов: «Люблю обоих, любите оба — навек!»

Петенька, даю Вам свою душу, беру Вашу, верю в их бессмертие. Пламя, что ожигает меня, сердце, что при мысли о Вас падает, — вечны. Т<а>к неожиданно и бесспорно вспыхнула вера.

Вы сегодня рассказывали о Вашей девочке [498]. Всё во мне дрожало. Я поцеловала Вам руку. — Зачем «оставить»? Буду целовать еще и еще, потому что преклоняюсь перед Вашим страданием, чувствую Вас святым.

О, моя деточка! Ничего не могу для Вас сделать, хочу только, чтобы Вы в меня поверили. Тогда моя любовь даст Вам силы.

Помните: что бы я Вам ни говорила, каким бы тоном — не верьте, если в этом не любовь.

Если бы не Сережа и Аля, за которых я перед Богом отвечаю, я с радостью умерла бы за Вас, за то, чтобы Вы сразу выздоровели. Так — не сомневаясь — сразу — по первому зову.

Клянусь Вашей, Сережиной и Алиной жизнью. Вы трое — мое святая святых ^{51}. Вот скоро уеду. Ничего не изменится. Умерла бы — всё бы осталось. Никогда никуда не уйду от Вас. Началось с минуты очарования (август или начало сентября 1913 г.), продолжается бесконечностью любви. Завтра достану Вам крестик.

Целую.

МЭ

Стихи 12-го июля 1914 г.

Не думаю, не жалуюсь, не спорю,

Не сплю.

Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,

Ни к кораблю.

Не чувствую, как в этих стенах жарко.

Как зе?лено в саду.

Давно желанного и жданного подарка

Не жду.

Не радуют ни утро, ни трамвая

Звенящий бег.

Живу, не видя дня, позабывая

Число и век.

На, кажется, надрезанном канате

Я — маленький плясун.

Я — тень от чьей-то тени. Я — лунатик

Двух темных лун.

_____

Стихи 13-го июля 1914 г.

Я видела Вас три раза,

Но нам не остаться врозь.

— Ведь первая Ваша фраза

Мне сердце прожгла насквозь!

Мне смысл ее так же тёмен,

Как шум молодой листвы.

Вы — точно портрет в альбоме, —

И мне не узнать, кто Вы.

Мне кажется — Вас любили

<……….>

Мне кажется — Вы губили

За то, что любили Вас.

Здесь всё — говорят — случайно,

И можно закрыть альбом…

О, мраморный лоб! О, тайна

За этим огромным лбом!

Послушайте, я правдива

До вызова, до тоски:

Моя золотая грива

Не знает ничьей руки.

Мой дух — не смирён никем он.

Мы — души различных каст.

И мой неподкупный демон

Мне Вас полюбить не даст.

«Так что ж это было?» — Это

Рассудит иной Судья.

Здесь многому нет ответа,

И Вам не узнать — кто я.

МЭ

Пусть последнее слово будет: люблю!

Ластуне

15-го июля 1914 г., понед<ельник>

С ласточками прилетела

Ты в один и тот же час,

Радость маленького тела.

Новых глаз.

В марте месяце родиться

— Господи, внемли хвале! —

Это значит — быть к<а>к птица

На земле.

Первою весенней почкой

Очень юного ствола,

Первой ласточкой и дочкой

Ты была!

Ласточки ныряют в небе,

В доме все пошло вверх дном:

Детский лепет, птичий щебет

За окном.

Дни сентябрьские кратки,

Долги ночи сентября.

Сизокрылые касатки

За моря!

Давит маленькую грудку

Стужа северной земли.

Это ласточки малютку

Унесли!

Спящую от сна будили

Их родные голоса

Подхватили, закружили

В небеса!

Жалобный недвижим венчик,

Нежных век недвижен край.

Спи, дитя. Спи, Божий птенчик.

Баю-бай…

МЭ

Впервые — Саакянц А. стр. 71 (без окончания и стихов). СС-6. стр. 131–132 (без стихов). Печ. по НИСП. стр. 187–190.