49-23. A.B. Бахраху

9-го августа 1923 г.

БЮЛЛЕТЕНЬ БОЛЕЗНИ

(NB! Письма не читайте сразу, оно жилось и писалось — месяц.)

Переписываю это письмо почти без всякой надежды его отослать, та?к, «на всякий случай» (на случай чуда!). Это — записи многих дней, и перенося их на этот лист бумаги, я занята скорее приведением в ясность своей души, нежели чем-нибудь другим.

Итак — на всякий случай! — слушайте.

_____

26-го июля

А! Поняла! Болевое в любви лично, усладительное принадлежит всем. Боль называется ты, усладительное — безымянно (стихия Эроса). Поэтому «хорошо» нам может быть со всяким, боли мы хотим только от одного. Боль есть ты в любви, наша личная в ней примета. (NB! Можно это «хорошо» от всякого не принять.) Отсюда: «сделай больно», т.е. скажи, что это ты, назовись.

Верно? Кажется, да.

_____

Смогу ли я, не считаясь (с чужим расчетом) быть с Вами тем, кто я есмь. Вы в начале безмерности.

_____

Помните, что Вы должны быть мне неким духовным оплотом. «Там, где все содержание, нет формы» — это Вы обо мне сказали. И вот, эта встреча чужого отсутствия (сплошной формы) с моим присутствием (содержанием) — словом, в Б<ерлине> у меня много неоконченных счетов, я должна иметь в Вас союзника, некий оплот против собств<енной> безмерности (хотя бы стихии Бессонницы!) Стихи мои от людей не оплот, это открытые ворота, в которые каждый волен. Я должна знать, что я вся в Вас дома, что мне другого дома не нужно.

_____

(Вы наверное думаете, что я страшно торгуюсь: и собакой (слепого!) будь, и оплотом (сильного!) будь. Деточка, м<ожет> б<ыть> все выйдет по-другому, и я от Вас буду искать оплота?! — Шучу. —)

_____

Знайте, что я далеко не все Вам пишу, что хочу, и далеко еще не все хочу, что буду хотеть.

_____

Однажды, когда мне было 17 лет, один человек говорил мне, что меня любит. — «Отыщите мой любимый камень на этом побережье», ответила я: «тогда я поверю, что Вы меня любите». Дело было в Крыму и побережье длилось на несколько верст [1322].

Вы, ничего не говоря и без всякой моей просьбы, этот камень взяли и подали. Этот камень — «Добровольческий Марш» в «Ремесле» [1323], и этот камень еще — то (не знаю, что) что Вы мне из всех людей сейчас в письмах даете.

_____

Хорошо именно, что Вам 20 л<ет>, а мне 30 л<ет>. Если бы я была на 7 лет старше, я не говорила бы о материнстве.

_____

Что? совершает события между нами?

_____

30-го июля.

Мой друг, скучаю без Вас. Скука во мне — не сознание отсутствия, а усиленное присутствие, так что, если быть честным: не без Вас, а от (!) Вас.

В каком-то из Ваших писем Вы, на не совсем еще умелом, но чем-то уже мне кровно-близком языке Вашем, пишете: «мне не хватало теплоты». Прочтя, задумалась, п<отому> ч<то> во мне ее нет. И тут же, мысленно перечеркнув, поставила: нежность. И тоже задумалась, потому что во мне она есть.

Дитя, никогда не берите (а м<ожет> б<ыть> — никогда не ждите!) — никогда не применяйте ко мне того, что заведомо не может жечь: ведь даже лед жжет! И бесстрастие жжет! А вот теплота — нет, п<отому> ч<то>она тогда уже жар, т.е. ее уже нежность. А нежность: от ледяной — до смоляной! И все-таки — нежность.

Так вот, об этой нежности моей…

_____

Думаю о Вас и боюсь, что в жизни я Вам буду вредна: мое дело — срывать все личины, иногда при этом задевая кожу, а иногда и мясо. Людей Вы через меня любить не научитесь, всё, кроме людей — ДА! Но живут «с людьми»…

У меня нет даже этого утешения: Вашего опыта со мной. Мой случай слишком редок (не читайте: ценен), чтобы когда-либо в чем-либо Вам служить.

_____

1-го августа

Я давно не слышала Вашего голоса, и мне уже немножко пусто без Вас. Молчание мне враждебно, я молчу только, когда это нужно другому. Голос — между нами — единственная достоверность. Когда я долго Вас не слышу, Вы перестаете быть.

_____

О разминовении взглядов и пр<очем>.

Пока я буду говорить: «Нет, не так, так не надо, та?к — надо» — все хорошо, ибо за всеми этими нет — одно сплошное ДА. Когда же начнется: «да, да, правильно, совершенно верно» — ВСЁ поздно: ибо за всеми этими да — одно сплошное НЕТ.

_____

(В первом — сосредоточенное внимание, страстная жажда правды, своей и чужой, исхищреннейшее и напряженнейшее проникновение в другого: ЧУДО доверия, все взятые барьеры розни.

Во втором: снисхождение, высокомерие, усталость, равнодушие, бездушие.

В первом: tout ? gagner. ^{206}

Во втором: rien ? perdre!). ^{207}

_____

Присылайте мне вырезки всех Ваших статей: газетами брезгую, но Вас (сущность) чту. Вы для меня не газета, а книга, распахнутая на первой странице Бытия.

Мне это важно, как встреча с Вами вне Вас и меня, как Вы — и мир. Много ли Вы в газетах лжете? (Иного они и не заслуживают.) — Прочувствовать Вас сквозь ложь. —

_____

Стихи сбываются. Поэтому — не все пишу.

_____

Перечтите, если не лень, в «Ремесле» — Сугробы.

«И не огля?нется

Жизнь крутобровая!

Здесь нет свиданьица,

Здесь только проводы…» [1324]

Писано было в полный разгар дружбы, все шло к другому, — а ведь вышло! сбыло?сь! В час разминовения я бы иначе не написала.

Я знаю это мимовольное наколдовыванье (почти всегда — бед! Но, слава богам — себе!) Я не себя боюсь, я своих стихов боюсь.

_____

Как странно, что пространство — стена, в которую ломишься!

_____

2-го августа.

Когда люди, сталкиваясь со мной на час, ужасаются теми размерами чувств, которые во мне возбуждают, они делают тройную ошибку: не они — не во мне — не размеры. Просто безмерность, встающая на пути. И они, м<ожет> б<ыть>, правы в одном только: в чувстве ужаса.

_____

4-го августа.

Просьба: не относитесь ко мне, как к человеку. Ну — как к дереву, которое шумит Вам навстречу. Вы же дерево не будете упрекать в «избытке чувств», Вы только услышите, как «уста глаголют». Если Вы меня заставите с Вами быть человеком, т.е. считать, я замкнусь, п<отому> ч<то> считать я не умею.

_____

В молчании — что?? Занятость? Небрежность? Расчет? «Привычка»? Преувеличенно-исполненная просьба? Теряюсь. Через несколько дней (10, примерно) привыкнув и отказавшись, успокоюсь. Но пока мне эти дни тяжелы.

Чувствуете ли Вы то, что я? В письме узнаю. Если нет — Schwamm dr?ber ^{208}, как говорят немцы.

_____

3-го августа (перепутала записи)

Дружочек, пишу Вам на той же горе и, кажется, в тот же день. Вышло нечаянно. Но тогда была туча, сейчас ее нет, сплошь — туча: небо без событий. И те же лиственницы, только беспомощные, п<отому> ч<то> без солнца ^{209}.

Сейчас, когда я, всходя по тропинке, раздвигала маленькие нежные колкие елочки, у меня было чувство, что это всё — Вы, Ваша душа, а мысли были такие: «Держал пари с Х<одасеви>чем: „Окручу в три письма“. Х<одасеви>ч: „Нет, в пять“. — „Три. Пари“. — „Пари!“» (Дружочек, что? Вы выиграли?)

Руки, гладившие елочки, думали одно, голова другое. Потом я уже перестала гладить елочки, легла на спину и стала глядеть в небо. Постепенно все уплыло?.

_____

5-го августа

Мне некому о Вас сказать. Аля, с 2-х лет до 9-ти бывшая моим «в горах — отзы?вом», сейчас играет в куклы и глубоко-равнодушна ко мне. Вы моя тайна, сначала радостная, потом болевая. О, Бог действительно хочет сделать меня большим поэтом, иначе бы Он так не отнимал у меня всё!

Наблюдаю боль (в который раз!) Те же физические законы болезни: дни до, взрыв, постепенность, кризис. До смерти у меня никогда не доходило, т.е. чтобы душа умерла!

Боль для меня сейчас уже колея, с трудом — но ввыкаюсь.

_____

Я поняла: Вы не мой родной сын, а приемыш, о котором иногда тоскуешь: почему не мой?

_____

6-го августа

Болезнь? Любовь? Обида? Сознание вины? Разочарование? Страх? Оставляя болезнь: любовь, — но чем Ваша любовь к кому-нибудь может помешать Вашей ко мне дружбе! Обида — да, поводов много: просьба не писать, отзыв о Х<одасеви>че, отзыв о его жене, упрек в эстетстве… Но только по шерсти — разве это не превращаться (Вам) в кошку? Сознание вины? т.е. содеянное предательство. — Но разве у меня есть виноватые? Разочарование: «слишком сразу отозвалась». Друг, я не обещала Вам быть глухой! Страх: вовлечься. Я не вовлекаю и не завлекаю, я извлекаю: из жизни, из меня — в Жизнь!

И, последнее, просто небрежность. Не верю в такую простоту. Небрежность — следствие.

_____

Мне уже не так больно (7-ое, 10-ый день) еще 10 дней — и пройдет, перегорит, переболит. У меня уже любопытство (враждебное скорей себе, чем Вам) уже усмешка (опять-таки над собой!) Горечь — это скорей холод, чем жар. Вроде ожога льда.

_____

8-го, на горе.

Нет, мне еще очень больно. Но я безмерно-терпелива. Сегодня утром — письмо, смотрю — не Ваш почерк, все равно чей, раз не Ваш. Завтра 2 недели, как я получила Ваше последнее письмо. Что я теряю в Вас? Да временное русло своей души, общий знаменатель дел и дней, упор свой. — Опять разливаться! —

Вы были моим руслом, моей формой, необходимыми мне тисками. И еще — моим деревцем!

Душа и Молодость. Некая встреча двух абсолютов. (Разве я Вас считала человеком?!) Я думала, — Вы молодость, стихия, могущая вместить меня — мою! Я за сто верст.

_____

Если Вы тот, кому я пишу. Вы так же мучаетесь, как я.

_____

12 bis авг<уста>, пон<едельник>

Боль уже перестала быть событием, она стала состоянием. Что Вы были — я уже не верю, Вы — это моя боль. Ваших писем я не перечитываю, я не хочу, чтобы слова, сказанные вчера, звучали во мне и сегодня, не хочу ни вчера, ни сегодня, а завтра — меньше всего. Я с Вас оборвалась, как с горы. — Точное чувство. —

Живу, уже почти не жду почтальона, пишу, шью, хожу. Как я странно в этой встрече предвосхитила боль. Ведь не иначе было бы, если бы мы, предположим, в упор встретились, и так расстались. Но, ручаюсь, что моя боль — бо?льшая, я обокрадена — на все будущее, тогда бы — только на бывшее.

— Бюллетень болезни — так бы я определила письмо. Внимательный ли я врач? И послушный ли я больной?

_____

Ах, да, странность: я пересылала Вам в Б<ерлин> — теперь не скажу, что?, неважно — одну вещь, с оказией. Человек был у Вас, примерно, 1-го, долго искал (адрес был дан точный) наконец забрел на самый верх дома — и ничего: ремонт, маляры, ободранности. Так ничего и не добился.

А ведь похоже на меня: точный адрес, иду уверенная, номера? не те, — значит выше, поднимаюсь: леса, известка, пустота: ни души, ни следа. Это моя душа к Вам ходила. Да.

_____

А у меня — своя трагедия, о которой потом. И вообще смута. О Б<ерлине> не говорю, но вокруг меня говорят. Еду? Нет?

Удивляет меня во всем этом — одно: ведь Вы со мной связаны моими просьбами (книги, виза и пр.) Вот это уклонение от элементарной вежливости знакомого. Оповестить — это меньше всего исполнить! «Не имею времени — занят — к сожалению, невозможно»… — все, что хотите… Ваш разрыв бесформенен. Вы со мною кончаете та?к, как с Вами начинала я: конец в кредит.

Друг, друг, стихи наколдовывают! Помню, в самом первом своем письме (после «Ремесла», в тетрадку) я намеренно (суеверно) пропустила фразу:

«Начинать наугад с конца

И кончать еще — до начала!»

(Из юношеских стихов) [1325]. Первая строка — я, вторая — Вы. Пропустила, а сбылось!

_____

14-го августа, вторник.

Думаю иногда: кто же будет той последней каплей горечи, превратившей меня в насыщенный (ею) раствор?

_____

Если Вы кому-нибудь, хвастаясь, говорите: добился же! — я Вам вполне серьезно отвечу, что — мало: могли бы — бо?льшего.

_____

Мало того, что я Вас никогда (глазами) [1326] не видела и (ушами) не слышала, надо еще, чтобы Вы исчезли из моего внутреннего слуха и взгляда: чтоб неслышанный голос — замолк!

И после этого мне говорят, что я выдумываю людей!

_____

Бог хочет сделать меня богом — или поэтом — а я иногда хочу быть человеком и отбиваюсь и доказываю Богу, что он неправ. И Бог, усмехнувшись, отпускает: «Поди-поживи»…

Так он меня отпустил к Вам — на часочек.

_____

Теперь Вы видите, как пишутся стихи.

_____

Думаю о своей последней книге. Поскольку предыдущая («Ремесло») — звонка, постольку эта — глуха. Та — вся — ввысь, эта — вся — вглубь. У нее прекрасное название, и я ее люблю нежней и больней других [1327].

Вы когда-нибудь напишите о ней «рецензию» [1328].

_____

Получаю множество писем. Из Badeort'ов, Kurort'ов, а Ваше было бы из Seelenort'a ^{210}, а может быть — те все приходят в Горние Мокропсы, ?<islo> 33, а Ваше одно бы — в Душу! Я сейчас глуха ко всем. Есть только один человек — далё-ёко — чье письмо бы меня взволновало больше (?) Вашего [1329].

_____

Пространство — стена, но время — брешь. Будет день, число, час, я все узнаю. Это дает мне спокойствие. Я не люблю участвовать в своей жизни: о, не лень! — брезгливость: устилать себе дорогу коврами. Пальцем не шевельну, чтобы облегчить себе ношу, сократить себе сроки.

_____

16-го авг<уста>, четверг.

А вчера был соблазн. Я сидела с человеком, заведомо знающим Вас. И, после долгих борений, прохладно: «Кстати, не знаете ли Вы адр<ес> такого-то?» — «Знаю, т.е. могу. Вам это срочно?» — «О, нет. У меня с ним дела». Спросила — и отлегло. Не из какой-либо пользы — будь Вы в соседней комнате, я бы без зова Вашего туда не вошла! — нет, только лишний соблазн (уже преодоленный!) лишний барьер (уже взятый!): лишний — труднейший! — себе отказ. Это — из болевых достижений, а из радостных: некое удостоверение в Вашем существовании: раз есть адрес — есть человек.

Кстати, адр<еса> Вашего так и не знаю, весь упор был в вопросе, ответа я как-то недослышала: не то узна?ет, не то может, не то мог бы узнать.

_____

Только что — пять писем: от Павлика Антокольского (почти что — друга детства: первые дни Революции: 100 лет назад!) [1330] — от Н.Д. Синезубова [1331] (художник, — знаете?) — тоже давнего друга: вместе бродили по последней Москвы — письмо из Моравии — письмо из Сербии — письмо из Парижа, от моего обожаемого вернейшего и взрослейшего друга Кн<язя> Сергея Мих<айловича> Волконского (наверное, читали?) — всем нужно отвечать, а отвечаю — Вам.

Дитя, каждое мое отношение — лавина: не очнусь, пока не докачусь! Я не знаю законов физики, но не сомневаюсь, что где-нибудь, под каким-нибудь параграфом умещаюсь целиком.

_____

М<ожет> б<ыть> из этих записей мало встает боль? Но это единственное, к чему я ревнива.

_____

Кстати, нынче три недели, как от Вас ни слова. А я думала, что пройдет в 10 дней!

_____

18-го августа.

Вчера отправила Вам письмо.

_____

Боли хотели — Вы, а получила ее — я. Справедливо?

_____

Вы украли у меня целых три недели жизни. Вы бы могли их получить в подарок. А сейчас — украли и выбросили, ни Вам, ни людям.

Писала я эти дни мало и вяло: точное ощущение птицы, которая не может лететь. Беседа со стеной, за которой никого нет. БЕЗ ОТЗЫВА!

_____

Если Вы и на это письмо мне не ответите. Вы просто… (и, удержавшись:) — невоспитанный человек.

_____

До чего-то в этой встрече мне нужно дорваться. Обо что-то твердое удариться. Вы возбуждаете во мне дурные чувства: жажду боли: МЕСТНОЙ боли, которая бы перекричала общую.

Ждать мне еще долго. Все эти дни я неустанно хожу.

_____

Мой спутник — молоденький мальчик, простой, тихий [1332]. Воевал, а теперь учится. Называет мне все деревья в лесу и всех птиц на лету. Выслеживаем с ним звериные тропы. Я не люблю естеств<енных> наук, но его с удовольствием слушаю. Он сам — как дикий зверек, всех сторонится. Но ко мне у него доверие. Стихов не любит и не читает.

Вот и сейчас, дописав эти строки, пойду к нему на горку, под окно. Вызову, побредем. Сегодня — за орехами.

_____

21-го авг<уста>, вторник.

Еще несколько мыслей вслух. — К Вам ли все то, что я чувствую, или не к Вам? «Повод» для чувств, — но почему именно Вы, а не сосед? Соседей у Вас много. Помню, я с первого разу, прочтя Ваш отзыв, как-то по-человечески, лично — взволновалась.

Ах, встречная мысль! М<ожет> б<ыть> я пишу к Вам — через десять лет, к Вам через двадцать, выросшему, человеку. М<ожет> б<ыть> я только опережаю Вас. — Но откуда тогда любовь к деревцу?

В четверг будет ровно месяц с Вашего последнего письма. В этом какое-то успокоение.

_____

25-го, суббота.

Я устала думать о Вас: в Вас: к Вам. Я перед Вами ни в чем не виновата, зла Вам не сделала ни делом, ни помыслом. Обычная история — не в моей жизни, а вообще в жизни душ, душу имеющих. Вы, очевидно, бездушная кукла, эстет, мелкий игрок. Но все эти определения все-таки не изъясняют Вашего поведения, ах как мне хочется назвать Вас одним словом!

Это последняя страница моего письма, вырывать его из тетради не буду, мало того: когда-нибудь, в свой час — Вы его все-таки получите.

На днях уезжаю, для Вас мой след потерян, а для меня — Ваш во мне! Оставляю Вас здесь, в лесах, в дождях, в глине, на заборных кольях, — одного с здешними за?живо-ощипанными гусями.

В Прагу Вас с собой не беру, а в Праге у меня хорошо: огромное окно на весь город и все небо, улицы — лестницами, даль, поезда, туман.

В Праге непременно пойду к гадалке с Вашим письмом, что? расскажет — забуду. А когда Бог на Страшном Суде меня спросит: «Откуда такая ненависть?» я отвечу: «Должно быть — уж очень хорошо любила».

_____

Мне не любовь нужна, мне нужна ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ. Ваш поступок бесчеловечен. (Это не значит, что Вы — бог, или полубог!) И еще — невоспитан, это, пожалуй, меня огорчает больше всего.

_____

26-го, воскресенье.

Кончился бюллетень, но кончилась ли — БОЛЕЗНЬ?

А 27-го — письмо, и я безумно счастлива.

Прага. 5-го сент<ября> 1923 г. [1333]

Дружочек,

Вы настолько чисты и благородны в каждом помысле, так Там живете, а не здесь, что со спокойным сердцем разрешаю Вам писать мне в Моравию, где буду не одна — что? угодно.

Вы моих писем бойтесь, т.е. или сжигайте, или берегите их. В моих руках жизнь другого человека, жизнь жестока, бойтесь случайностей, не бросайте моих писем. — Я страстнее Вас в моей заочной жизни: человек чувств, я в заочности превращаюсь в человека страстей, ибо душа моя — страстна?, а Заочность — страна Души. Вы — тут задумываюсь: боюсь, что Вы человек мимолетностей, ощущений, в письмах (Заочности) Вы дорастаете до чувств. Поэтому Вы всё мне можете писать, а я даже не все могу к Вам думать.

Ваше письмо опять висело на волоске, получила его только благодаря задержке в Праге (завтра еду), если бы уехала, как думала — нынче, 5-го, в 10 ч. утра — оно бы меня не застало, и я уехала бы в смуте.

Пишите мне пока в Моравию, вот адрес впрочем, перепишу его на отдельном листке. Это письмо все-таки из породы вечного, а адреса наши так же мимолетны, как мы сами. Перед самым отъездом напишу Вам еще, мне о многом нужно спросить, о многом сказать.

Шлю Вам свою любовь и память.

МЦ

Если не соберетесь до 15-го или письмо запоздает, пишите на Прагу, как предыдущее письмо (Smichov и т.д.).

Адрес на обороте, до 15-го, оттуда сообщу, если задержусь [1334].

Печ. по СС-6. стр. 589–600. См. коммент. к письму 27–23. Вариант — см. письмо 49а-23.