22-22. Л.Е. Чириковой

Чехия, у лесника, кажется 21-го августа 1922 г.

Дорогая Людмила Евгеньевна!

Спасибо за прелестное письмо: веселилась, а под конец задумалась.

Жизнь очень жестока, помню это каждый день и час, а когда забываю — напоминает обухом по голове (Хотя я не бык.)

Мне нравится в Вас, что Вы, внешне очень женственная, с душой своей обращаетесь круто, хотела сказать: по-мужски, — но — зачем льстить за глаза?! (Не Вам, конечно, а мужчинам. — И слово поганое)!

Дружочек, нежно Вас люблю, уже уезжая из Берлина говорила — не Вам — что с Вами в Чехии мне было бы гораздо радостнее. Мы бы с Вами лазили по всем этим кручам, коверкали бы чешский [1042], слушали бы их заунывные плясовые (похоронные!), — вообще бы веселились.

С<ережа>, приезжая, или спит или учит чешский, Аля гоняет собак, у меня нет спутника.

Главная радость — писание. Пишу большую сказку, жуткую и чудную [1043]. Но много времени уходит на готовку: готовлю на спиртовке, всё время выгорает, целый день перемываем всё те же три миски и три кастрюли, — нет воды, каждая капля на учете — к вечеру без головы. Не рассказывайте этого никому: будут злорадствовать. Всё дело, конечно, в деньгах, мне скоро 30 лет и я в первый раз в жизни задумалась над деньгами: насколько проще!

С<ережа> ищет 2 комнаты: в одной невозможно: я не могу не писать вслух, и ему трудно. Сегодня они с Алей принесло мне ВЕДРО поганок, которые заставили изжарить и которые потом отказались есть. — Я неистовствовала. —

Радуюсь «Царь-Девице». — Как наш дорогой Каплун? Согласен ли платить?

Целую Вас нежно. Поцелуйте Александру Владимировну [1044]. И непременно пойдите с Геликоном [1045] (Bambergerstr<a?e>, 7 — недалёко!) в Луна-Парк [1046]. — Это моё завещание.

МЦ.

<На полях:>

Геликону я об этом уже написала. Когда увидитесь, напомните ему, что я жду от него Библию [1047].

Впервые — Письма к Л.Е. Чириковой-Шитниковой. стр. 9–10. Печ. по тексту первой публикации.