15-17. Е.Я. Эфрон

Милая Лиля,

Последнее, что я знаю о Сереже, это то, что вчера (4-го) должен был быть его выпуск. С тех пор я писем не получала. Он писал 25-го.

Коротенькая записочка и вырезка из газеты о нападении большевиков на петергофцев, — я тогда Вам писала.

Я вчера вечером была на Тверской. Огромная толпа стройным свистом разгоняла большевиков. Среди солдат раздавались возгласы: «Подкуплены! Николая II хотят!» — «Товарищи, кричите погромче: „Долой большевиков!“»

Мчались колючие от винтовок автомобили. Настроение было грозное. Вдруг кто-то крикнул, толпа — обезумев — побежала, — иступленные лица, крики — ломились в магазины — Ходынка.

Я что есть силы бросилась на совершенно опустевшую мостовую, — ни одного человека — ждали выстрелов.

Одно только чувство: ужас быть раздавленной. Всё это длилось минуту-две. Оказалось, — ложная тревога. Мы были с Лидией Александровной.

По переулкам между Тверской и Никитской непрерывно мчались вооруженные автомобили большевиков. Первый выстрел решил бы всё.

Мы с Л<идией> А<лександровной> пробыли там часов до одиннадцати, — не стреляли.

Я в безумном беспокойстве за Сережу. Как только получу от него телегр<амму>, мгновенно телеграфирую Вам.

Москва — какой я ее вчера видела — была прекрасной. А политика, может быть, — страстнее само?й страсти.

МЭ

Москва, 5 июля 1917 г., среда.

— Сегодня целый день — гром. В городе тихо.

Впервые — НИСП. стр. 244–245. Печ. по тексту первой публикации.