68-23. К.Б. Родзевичу

5-го Октября 1923 г., пятница

Мой родной, мой любимый, мой очаровательный — и — что всего важнее — и нежнее: — мой!

Вчера засыпая думала о Вас — пока перо не выпало из рук. И вечером, подымаясь по нашей темной дороге, вдоль всех этих лесенок. И ночью, когда проснулась: что-то снилось — и вдруг: к тебе! И сейчас, утром, в чудный трезвый час.

Ты мне говорил такие слова, которых я до тебя не слышала: великие — по простоте, это последнее величие, и вот, несмотря на всего тебя и всю меня — я тебе (себе) верю. — Что из этого будет?

Синие дымки? в окне: люди начинают жить. О, если бы ты сейчас взошел в комнату! Я бы ринулась к шкафу (шляпа!) — сумка в руке — где ключ? — папиросы не забыть! — на волю! Мы бы пошли в Градчаны, я бы ног под собой не чуяла, ты делаешь меня тем, чем я никогда не хотела быть: СЧАСТЛИВОЙ! (Моя прежняя реплика: «Je vaux mieux que ?a!» ^{244})

И вот, в Градчанах, вдоль старых стен, под старыми деревьями, по старым, старым камням — и такая молодость!

(Ты сейчас бешено учишься, киса моя, а мне сейчас нужно идти на рынок. — Гм. —)

Жду 8-го, живу 8-ым! Вижу твою издалека?-подкрадывающуюся улыбку. Вкрадчивость, она у Вас во всем: в шаге, в голосе, в поцелуе руки. Вы вкрадываетесь в душу. — Вор! — «Восхитительно целует руку», — это одна из моих первых оценок.

— «Всё это уже мне давно говорили!» — Знаю. — «И еще не раз скажут!» — знаю тоже. — В том-то и наша Судьба, дружочек, что все — такие разные(ыя)! — всё то же. Но по разному слушаешь. В этом — тоже наша судьба.

_____

Не знаю удастся ли мне в понедельник проводить Вас на вокзал. Я и так выдаю себя с головой (с сердцем!) Знаю только, что об этом я неустанно буду думать, говоря с Вами и глядя на Вас. — Моя улыбка! — (Раньше никогда не любила «улыбчивых уст».)

Киса родная, головка моя черная и коварная

_____

Кончаю. Надо в город. И не надо мешать Вам учиться. Жду 8-го. Приходите возможно раньше. От 8-го — опять тот же срок: пять дней! Если бы Вы жили в городе [1396], мы бы постоянно были вместе, вопреки всем Вашим и моим решениям, всей волей: Вашей — ко мне, моей — к Вам. (ВОЛЯ, это часто — обратное решению. Есть воля ВОЛЕВАЯ, т.е. насилие — может быть и благое! — и наша воля к — хотя бы к бытию! Так вот, у меня воля к Вам. Чорт — с решениями!)

И я наверное все-таки пойду Вас провожать на вокзал.

Моя дорогая радость!

МЦ.

А вот стихи. Это я — наедине с собой, без Вас. Видите, мне невесело.

НОЧНЫЕ МЕСТА [1397]

(Естественное продолжение «Оврагов»)

Темнейшие из ночных

Мест: мост. — Устами в уста! —

Неу?жели ж нам свой крест

Тащить в дурные места:

Туда: в веселящий газ

Глаз, газа… В платный Содом?

На койку, где все до нас?

На койку, где не-вдвоем

Никто… Никнет ночник.

Авось — совесть уснет!

(Вернейшее из ночных

(Мест — смерть!) Платных теснот

Ночных — блаже вода!

Вода — глаже простынь!

Любить — блажь и беда!

Туда, в хладную синь!

Когда б — в веры века

Нам встать! — Руки смежив!

(Река — телу легка,

И спать — лучше, чем жить.)

Любовь: зноб до кости?,

Любовь: зной до бела?…

Вода — любит концы,

Река — любит тела.

_____

4-го Октября 1923 г.

_____

<Приписка на полях:>

NB! «блаже» здесь как сравнительная степень от «благой». Тугой — туже, благой — блаже.

ПОДРУГА

«Не расстанусь! — Конца? нет!» И льнет, и льнет…

И в груди — нарастание

Грозных вод,

Нот… Надёжное: как таинство —

Непреложное: «ра?сста?немся!»

_____

5-го Октября 1923 г.

_____

— Через год проверим. _

МЦ

<Приписка на полях:>

А за? город с Вами — пока последние листья! Дружочек, соберемся? Мне хочется с Вами на волю. Помню, однажды на моей бедной седой горе, которая Вам так не нравилась: «Нет, нет, М.И., известный комфорт нужен: хорошее кресло, в котором так хорошо думается…» Я: «И спится». Вы «Да, и спится». Я: «После обеда». Вы: «После хорошего обеда с вином». (Впрочем, Вы уже дразнились.)

А деревья шумели, вечер шел, мы шли рядом.

Впервые — Письма к Константину Родзевичу. Печ. по тексту первой публикации. стр. 65–71.