29 мая 1990 года

29. V.90

Дорогой Юра, я прошу Зару прочесть тебе это письмо, зная, что почерк мой и для хорошо разбирающего труден, а при твоих теперь проблемах – вовсе недоступен… Вчера Виль и я проделали долгий путь, чтобы дозвониться к Вам. Накануне Виль был в Москве – не дозвонился. Здесь же, в г. Хотькове, за 6 км от нашей дачи, нам любезно сообщили: «телефонисток нет, заказов не принимаем». И отправились мы, сирые, за 15 км (автобусом) в Загорск[392]. Там дали Тарту довольно быстро, да связь, вишь, окончилась через 3 минуты – и я не смогла объяснить внятно насчет лекарства для Зары. Дело обстоит так. Когда 2 года назад у меня сильно болели ноги, некий знакомый <…> порекомендовал врача, который выписал рецепт на это лекарство[393], но в Канаде в принципе не возвращают рецептов, а аптеки не выдают и сертификатов взамен. Я даже не знаю названия (все, что написано, – на флаконе, переданном Заре). Так что и обратиться к этому врачу Марина опять не может. (Однако то, что оно годится для Зары, я согласовала с московским своим врачом, кот.<орый> смотрел Зарин снимок.) Я себе часть этих таблеток оставила. Есть у меня и еще кое-что, великолепно снимающее боли. И я с радостью отдам Заре все это, ибо, во-первых, ноги пока, слава Богу, не так болят, а во-вторых, все же, я надеюсь, впереди Канада…

Юра, дорогой! Но слать боюсь: дорого стоит, невосполнимо, вдруг пропадет! М.<ожет> б<ыть>, Вы будете в Москве в конце июня – сообщите, я приеду и с радостью все отдам. Или как-то еще?

Живем тихо и однообразно. Но – очень смешна постоянная охота Виля за едой, но это надо рассказывать и видеть его с его котомкой… Холодно; топим каждый день. Здесь все-таки север, поэтому только отцвели весенние тюльпаны и нарциссы. Но еще никак не расцветут мои любимые бледно-розовые пионы. Цветут ирисы и маки. Все время косим электрокосилкой, чтобы было приятно жить. И ждем от погоды милостей: да не заморозит нашу клубнику и выморочную смородину, крыжовник. Почти натуральное хозяйство. Я слушаю здесь английские пленки и часа 2–3 языком занимаюсь ежедневно. Иногда все-таки грустно, особенно когда (на Марининой половине) вижу Федины детские рисунки и детские книжки[394].

Малыша Юру[395] нам не дали – он впервые сказал Вилю, что папа[396] не хочет отпускать его к нам. Что ж, как ни больно, но если Юре хорошо и он иной, то стоит того. Только вот как успокоить Марину? А я все время пишу ей и стараюсь как-то обрадовать ее Юриными успехами в школе, метаморфозами в его характере, etc. Что же… На все Его воля… Марина совсем не пишет. Слушаем ее, правда что, регулярно.

Юра, по субботам идут твои передачи о культуре – 1 цикл, повторяются поздно вечером по пятницам. Я их не видела – была тогда в Канаде. Какая радость! Как многое вспоминается! – спасибо тебе. Радуюсь за тебя, что свиделись с Борисом Андреевичем, и особенно тому, что он «отыскал» для тебя по американским каталогам.

А вот давление твое – ах, это нехорошо для тебя, проверяй его регулярно – не давай подниматься высоко. (От Вили поклон.) Прости за длинное письмо – хотелось продолжить телефонный разговор. Напиши о лекарстве. Виль бывает в Москве регулярно.

Обнимаю тебя. Будьте здоровы оба.

Фрина.