8 декабря 1990 года

Милая Фрина!

Я получил твои два письма, получила ли ты мое? Спасибо за твои письма – нужно ли писать, чтo они для меня. Пиши, друг мой! Хоть письма идут ужасающе медленно, но уже чувство того, что идут, – радость и облегчение. Вот так все случилось. А я был совершенно уверен, что уйду первым, и готовил к этой мысли Зару. Себя-то не подготовил. Друг мой, спасибо за то, что ты готова принести мне такую жертву. Но это невозможно – материальной заботой я обеспечен – Леша и Кая, а с января Миша переходит в университет. А внутреннюю – я должен и могу пережить лишь сам и один. Да и подумай (мы не дети и не должны бояться действительности): ты принесешь эту великую жертву (жертвуя не только собой, но и Мариной и Федей), а я вдруг возьму и умру (чего бояться слов). Странно подумать, что тут с тобой одной будет. Нет, смотреть надо вперед, а не назад. Надо врастать в новую почву, и ты еще много можешь дать Марине и Феде. Ведь – как я горько и сильно в этом убедился! – [что] мы не можем объективно оценить силу наших связей. Как мы чувствуем свои связи с телом лишь когда отрежут кусок, так и близкие люди; ты и твои Марина и Федя – одно тело, ты не можешь оценить силу связи, не отрезая. Нет, такой жертвы я не могу принять, и она не принесет радости никому. Память нашей нежной дружбы – наше богатство. Будем же его беречь.

Не погружайся в прошлое – это ошибочный путь. Тебя Бог не обошел самым важным талантом – силой жизни (знаю, что это трудно и утомительно). Но я верю в твою силу, в то, что ты еще можешь радоваться и приносить радость.

Верю в твои силы, желаю – Боже, сколько всего хорошего я тебе желаю!

Марину нежно обнимаю, Феде и Вилю – дружеские приветы.

Всем – счастья и здоровья в Новом Году!

Всегда твой Ю. Лотман

8. XII.90.