Впечатления от Эдинбурга, 6 июня 1634 года Сэр Уильям Бреретон
Впечатления от Эдинбурга, 6 июня 1634 года
Сэр Уильям Бреретон
Через пятнадцать лет после того, как Тайный совет постановил сделать город чище, английский пуританин сэр Уильям Бреретон прибыл в Эдинбург — и нисколько не порадовался увиденному. Он приехал в город ближе к ночи «из-за бестолковости грума», а потому был вынужден «спешно и наобум искать ночлег», что может объяснить чрезмерную язвительность его записок. В остальном же неприглядная картина — во многом вина самого города, пренебрегавшего санитарией.
Город стоит на высокой скале, воздух здесь необыкновенно чистый, и жить тут было бы весьма полезно для здоровья, когда бы его жители не были самыми грязными, омерзительными и нечистоплотными людьми на свете. Я не мог войти в дом без того, чтобы не зажать нос; грязное все — дома, комнаты, посуда, белье, еда… Впрочем, это относится прежде всего к простому люду; те, кто занимает высокое положение, чистоплотны, образованны и отважны. Улица же, по которой вполне можно судить обо всем городе, всегда запружена людьми, потому что на ней находится рынок, и только тут встречаются джентльмены и купцы, а прогуливаться они предпочитают по сухому, хотя здесь весьма часты дожди. При известном желании тут можно отыскать карету; как правило, это кареты знатных господ и дам или епископов…
Нечистоплотность этих людей такова, что одно воспоминание о ней вызывает у меня тошноту, пусть мне в жизни нередко доводилось сталкиваться с подобным: в домах и на кухнях стоит жуткая вонь, да столь крепкая, что ее чувствуешь, едва подойдя к дому; даже моя лошадь частенько воротила морду, и, когда бы я ни заходил в отведенные мне покои в Эдинбурге или ни выходил наружу, я тут же зажимал нос или поспешно нюхал полынь или какое иное пахучее растение.
Свою посуду, я уверен, они никогда не моют, будучи уверенным, что грязь отпадет сама собой; лишь изредка они протирают ее грязными тряпками, каковые окунают в жирную и омерзительную на вид воду. Кувшины, в которых подают воду и вино, настолько грязны, что не хочется даже прикасаться к тому, что из них наливают. Постельное белье тоже дурное, его стирают ногами местные женщины: они кладут белье в широкие корыта с водой, подбирают юбки выше колен, ступают внутрь и принимаются месить бёлье ногами (а руками им словно запрещено его касаться), покуда оно, по их мнению, не отстирается, после чего белье, каковое выглядит, как наше, которое отправляют в стирку, выглядит все равно грязным и пахнет дымом, а также чем-то еще, и потому, когда я ложился спать, мне пришлось заткнуть и нос, и рот. Входя на кухню, видишь, как они разделывают мясо, вдыхаешь густую вонь, несравнимую даже с вонью от уборной, и этого вполне достаточно, чтобы есть напрочь расхотелось.