Н.Н. Сотников. Необходимые комментарии к повествованию об истории династии Дуровых

Отец завершил посильную для него после тяжёлой болезни работу над текстом весной 1978 года, незадолго до своей кончины. Разумеется, за минувшие годы в цирковедении в целом и изучении жизни и творчества представителей Дуровской династии появилось немало нового, существенного, значительного. В то же время после так называемых «Перестройки» и «Реформ» преимущественно в прессе и тележурналистике началась целенаправленная кампания по унижению и даже уничтожению светлой памяти о Дуровых. В какой-то мере эти тенденции блокировала и сдерживала Наталья Юрьевна Дурова, не только прекрасная дрессировщица и мастер прозы, но и отважный полемист, мудрый дипломат и очень острый на слово собеседник. Как знающий её с отроческих лет друг семьи могу с уверенностью сказать, что и сам, общаясь с ней, многому у неё научился, особенно в планировании, в организационной работе, в некоторых приёмах ораторского искусства.

Её отца, Юрия Владимировича, я лично знал в те годы, когда ещё был мальчишкой, и поэтому прямой выучки от него не получил за исключением забавного эпизода в январе 1959 года, когда он разрешил мне попробовать себя в качестве дрессировщика маленькой и очень юной обезьянки, с которой мы принялись играть в волейбол. Мой цирковой дебют завершился трагикомически: мама этой обезьянки, вся трясясь от злости, сумела открыть клетку, вцепилась мне в пальто и «с мясом» оторвала у нового утеплённого пальто хлястик, за что меня и моего папу отчаянно ругала потом моя бабушка, а его, соответственно – тёща.

Ну, да что «атака» обезьянки по сравнению с многочисленными атаками двуногих горилл из мира журналистики!

Безродные космополиты, как их справедливо называли в первые послевоенные годы, буквально набросились на основателей династии, потомственных русских дворян, которые стали обвинять в принятии Советской власти (!). С другой стороны, им стали сочувствовать: ведь их так притесняли, так притесняли!.. Хочется смеяться и плакать одновременно! Анатолий Дуров скончался в 1916 году (диагноза два – воспаление лёгких и тиф, что не противоречит друг другу, а скорее всего дополняет друг друга). При Анатолии Дурове и в Воронеже, и в других городах, куда он выезжал на гастроли, Советской власти просто ещё не было!

Владимир Леонидович, его брат, был буквально спасён Наркомпросом и лично Луначарским. Так бы сейчас – заботливо, бережно, уважительно обратились чиновники к выдающимся деятелям литературы, искусства и культуры!

Не скрою, когда я на журфаке читал небольшой практический курс лекций об особенностях авторского права, не мог не привести в примеры и разного рода правовые казусы: например; сам особняк на улице Божедомке (затем улице имени Владимира Дурова) был на попечении государства; но почти все вещи, в том числе и очень дорогие; украшавшие интерьеры; были ЛИЧНОЙ собственностью семьи Дурова; и на вещи эти никто не покушался. Советское государство щедро помогало Владимиру Леонидовичу в делах научных; музейных; цирковых; организационных; финансовых… Всего не перечислишь! Некоторые конкретные примеры встречаются в тексте повествования «Из поколения в поколение».

Лично я был свидетелем; как не в меру нахальная чиновница Главного управления культуры Москвы (а именно этому управлению подчинялся Театр зверей; а затем вся «Страна чудес дедушки Дурова»; о чём я далее скажу несколько слов). Наталья Дурова ответила на все вопросы «ревизорши»; а потом дала ей понять; что пора и честь знать – впереди репетиция! Но дамочка опять пошла в наступление; и тут в наступление пошла любимая слониха Натальи Дуровой: она грозно затрубила и стала, как сверхтяжёлый танк; двигаться на дамочку. Та заверещала и буквально выбежала на улицу. Лично мне Дурова поведала; что тогда ей вослед сказала: «Будет знать и не будет лезть!».

С администраторами несравнимо более высоких рангов Дурова вела себя на равных и очень многого добивалась. ДОБИВАТЬСЯ учила меня и она. Был момент; когда она настойчиво стала мне предлагать у себя пост заместителя генерального директора по оргработе. А это свыше 500 зверей; более 120 сотрудников; громадная территория; напряжённый; по-дуровски интенсивный труд и, пардощ – никакой славы!

Да я вот прочту своё стихотворение – мне уже букет цветов и чего-нибудь сладенького; как дуровскому животному зрители и слушатели несут!

Бесконечные хлопоты; протечки; перегревы и недогревы животных (то, что одному хорошо; второму просто беда!) и т. д. Я вежливо и даже душевно поблагодарил за доверие; но твёрдо дал понять; что на этот подвиг не гожусь. Другое дело – беречь честь и достоинство Дуровской династии! Этим я и сейчас безвозмездно; по долгу сердца; занимаюсь.

Вернёмся к «жертвам» Советской власти. ВСЕ Дуровы её приняли; на неё работали. Никто не эмигрировал. Никто с беляками не сотрудничал. Сын Анатолия Леонидовича Анатолий Анатольевич ОТКАЗАЛСЯ выступать для белых и при первой же возможности бежал от них; пересёк с большим риском границу и некоторое время работал за рубежом. Опять же, при первой же возможности он вернулся на Родину.

Вы уже; уважаемые читатели; знакомы с трагическим эпизодом; говоря чеховскими словами; «выстрела на охоте». Сохранилась фотография: мой отец с двумя ижевскими писателями стоит у МРАМОРНОГО знака на месте гибели Анатолия-младшего (см. тетрадку с фото). Отец принципиально не верил в роковые совпадения и считал; что это месть затаившихся беляков!

Больше всего спекуляций на самой больной странице истории детства Юрия Владимировича Дурова. Многие авторы, как по команде, стали использовать сомнительный оборот: «Рано остался без матери». Но ведь не говорилось, чем болела, где похоронена. Ведь не на Луну же она улетела из Астрахани!

Тележурналюги дошли до того, что стали в одном репортаже утверждать, что Наталью Владимировну Дурову «растерзала толпа черни»! За что? За то, что она – потомственная дворянка? Единственный автор, цирковой писатель Юрий Благов, который мне шутил, что он больше СВОЙ в мире цирка, чем свой в Центральном Доме литераторов, в своей публикации в журнале «Нева» прямо написал о том, что любимую дочку Владимира Леонидовича Дурова зверски зарубили «донцы-молодцы», то есть белоказаки, причём так, что «хоронить было нечего»! Страшная подробность!

Вот почему о гибели матери, бабушки, прабабушки в семье Владимира Леонидовича Дурова принципиально НЕ ГОВОРИЛОСЬ. НИКОГДА эту тему не поднимал во многих откровенных беседах с Юрием Владимировичем и мой отец.

Таким образом, перед нами две кровавые жертвы ВРАГОВ Советской власти: сын младшего брата и дочь брата старшего. То, что сами основоположники династии были постоянно жертвами царской власти мы и не говорим. Порою читаешь доморощенных «дурововедов» и дивишься: всё-то у них, как любил говорить мой мастер на заводе, «с хиханьком да хаханьком»: там – выслали из города, здесь – запретили выступление, но в целом-то и ничего особенного! А ведь высылки и запреты – это финансовые крахи, долги, потери сотрудников, которые тоже хотят есть-пить, спать и продолжать путь не по шпалам! На Кавказе Владимир Леонидович и в тюрьме посидел, не очень долго, но для творческого человека – это трагедия. Не то, что для моего соседа по коммунальной квартире, который, будучи вором-рецидивистом, зверски избил другого моего соседа, был взят в милицию, славно провёл ночь среди таких же «отморозков», а утром вернулся домой с плутоватой улыбочкой: «Здрасте! А это – опять я!». Ему ничего и не было! А в «клетке-обезьяннике» посидеть в радость – своих корешей встретил. Наговорились вволю за всю-то ночь!

Для тончайшего интеллигента, дворянина сидение в тюряге с уголовниками, – подлинная трагедия!

Я уже не говорю, о том, что оба брата были узниками в кайзеровском Берлине. Ну да там хоть в камерах почище было!

Вернёмся, однако, к дворянскому вопросу. Владимир Леонидович и тем более Юрии Владимирович, как мне известно, эти вопросы особенно не «педалировали», хотя и не отрицали своих корней. Мой отец был глубоко убеждён, что корням этим примерно 300 лет, но не больше. И тут Наталья Юрьевна, уже в «перестроечное» время вдруг стала наращивать эти времена и дошла до того, что стала утверждать, будто её прямой предок был ПОСТЕЛЬНИЧЬИМ у Ивана Грозного! Впервые обнародовала она это «открытие» на ленинградской пресс-конференции «Династия Дуровых и современность», которую я собрал по её просьбе во Дворце культуры имени Горького, где шли гастроли дуровского коллектива. Весело и, как всегда, остроумно Наталья Юрьевна обыгрывала забавные подробности придуманного ею сюжета. Лично я, собрав газетчиков, просил их ЭТОТ сюжет даже не упоминать.

Придумала Дурова ещё один сюжет: будто она – родная правнучка легендарной Надежды Дуровой, девицы-кавалериста. Я, опять же, весьма вежливо пытался её убедить в обратном и даже рисовал схемы и ветки родословного древа, в меру своих графических неспособностей, конечно. Никак не получалось! Двоюродная – да! Родная – ни при каких условиях! «Так что же, сын Чернова фамилию поменял?» – спрашивал я. «А может, и поменял – престижнее было!» Я стал возражать, что, мол, хотя и не историк XIX века, но её гипотеза немыслима. Да и вообще, мне как мужчине Чернова даже жалко: сбежала молодая жена, бросив маленького сына. На побеге сделала себе имя, а Чернов и так-то зависим от отца Надежды и унижен им!

«Поцапались» мы дважды в сравнительно недавние времена. Помните американскую девочку в «горбатые» времена Саманту Смит, которая очень боялась войны и вместе с папой примчалась в Москву эту войну предотвращать? Лично у меня весь этот сюжет вызывает десятки вопросов – от приезда Саманты, до её гибели с отцом в самолёте, уже в США, Наталья Юрьевна вдруг делает невероятные попытки, и ей удаётся заполучить Саманту с папой к себе в Театр зверей! Обширная пресса, шум, паблисити!.. Надо ли всё это?

Проходит какое-то время, и я узнаю о том, что Наталья Юрьевна ТАК ЖЕ гостеприимно принимает в своей сказочно-звериной «стране» Леониду и Георгия, кандидатика на русский престол, и с ними фотографируется. Ну, тут я уже просто взорвался и высказал всё, что у меня, лютого антимонархиста, в душе накипело!

Дурова не обиделась и попросила меня быть её редактором. Дело в том, что в последнее время она мало и трудно писала. Ещё бы! По себе знаю с «младых ногтей»: литературой надо заниматься КАЖДЫЙ ДЕНЬ и даже КАЖДЫЙ ЧАС, может быть, более интенсивно, нежели скрипкой занимается скрипач, а фортепиано – пианист-профессионал. И вот готова автобиографическая повесть о студенческих годах, о пути на манеж, о московской коммунальной квартире, о дружбе с соседкой по этой квартире (семья Дуровых жила в коммуналке!) писательницей Таратутой, открывшей нам всем заново Этель Лилиан Войнич!

Я от повести пришёл в восторг! Давно такие радовался. Это – словно второе рождение мастера прозы, причём, прозы взрослой. За время её гастролей я работу провёл, мы встретились… Почти со всеми доводами она согласилась, но в какой-то последний момент в двухтомнике (я был сторонником одного тома, но объёмного) она резко сокращает повесть, дробит её, лишает неповторимо увлекательной цельности! Я очень был огорчён. В том числе и тем, что ряд иллюстраций, которые я как редактор не одобрил, всё-таки в окончательный макет были включены.

Незадолго до своей кончины Дурова выпустила ещё миниатюрную книжку микроэтюдов «Зимний соловей», где наряду с шедеврами есть просто литературная перебранка, и два однотомника (увесистых!), куда она включила свои студенческие, учебно-плановые рассказы: вероятно, не хватало «натяжки» на большой объём. Это было моё второе огорчение.

Как писательница она могла бы выйти на больший уровень и достичь большей высоты. Тому пример – её повесть о юности.

В самые последние годы Наталья Юрьевна допустила ещё ряд просчётов, прежде всего, приоткрывая некоторые, вовсе необязательные для широкой публики, подробности личной жизни.

Я не просто противник, а решительный враг акцентов на личную жизнь в произведениях деятелей литературы и искусства о литературе и искусстве. Мне это тем более было горько, что я в их семью был вхож и чувствовал себя в этом семейном доме своим человеком, может быть, даже в большей степени, чем мой отец: как-то больше на равных наши отношения получились. По душе мне был выдающийся артист и очень милый человек ученик самого Станиславского Михаил Пантелеймонович Болдуман. Сдружились мы и с маленьким Мишей, очень способным мальчиком, но очень одиноким: мать всё время с животными, отец всё время в театре. Под Новый год, оставив со своей тётей по материнской линии маленького Мишу, Наталья Юрьевна, Михаил Пантелеймонович и мой отец заказывали столик в ЦДЛ: Дуровой очень нравилось быть на виду, на людях, даже слишком нравилось, что не нравилось её учителю, моему отцу, и её мужу, который был намного её старше.

Как сейчас вижу перед своими глазами большую, но не очень-то обихоженную квартиру в доме № 6 по улице Горького (рядом с Красной площадью!), лежащего почти не подвижно после операции Болдумана, неулыбающегося школьника Мишу, который утешался проекционным 16-миллиметровым киноаппаратом, и Наталью Юрьевну, которая готовила для своих мужчин… лапшу! В семье два народных артиста СССР, дача, «Волга», гонорары – и вдруг лапша! Меня угостили. Я из вежливости немного поел, но только раздразнил свой ресторанный аппетит!

Умер Болдуман. Вырос Миша. Начались полосы отчуждения. Сперва Дурова их скрывала, а потом СОГЛАСИЛАСЬ их обнародовать даже в телепередачах! Я с горечью и даже ужасом две такие передачи видел, но сделать уже ничего не мог.

Сперва в одиночестве умирает Дурова, затем при очень загадочных обстоятельствах в пути, в поезде, а затем в какой-то больнице на трассе «Москва – Ленинград» – Миша-младший, который принципиально не захотел включаться в династическую цепочку.

Вёл он образ жизни странный: имея отличную родительскую квартиру в центре Москвы, снимал какую-то хибару на окраине; владея несколькими иностранными языками, будучи знатоком биологии моря, подрабатывал на погрузке и разгрузке. В самое последнее время обратился к довольно едкой сатире и выпустил несколько брошюр в анархическом издательстве «Красный матрос», сотрудники которого искренно скорбели, узнав о его кончине.

Тележурналюги после этих двух кончин (матери и сына) бросились на освещение такой «творческой» темы, как делёж имущества, при этом тема сохранности архива, музея, рукописного фонда (что более всего волнует меня) не поднималась.

К руководству «Страны чудес дедушки Дурова» пришёл сводный брат Натальи Юрьевны, сын её отца и узбекской наездницы Лоллы Ходжаевой Юрий Юрьевич Дуров. Формально династия продолжается, тем более что у Юрия Юрьевича и его жены Веры есть дочка – Наталья Юрьевна /Дурова! Её в шутку называют Наталья Юрьевна Вторая. Наследница традиций. Какая?.. Время покажет.

Последний раз я встретился с Натальей Юрьевной на 60-летии главного режиссёра цирка на Фонтанке Сонина. В третьем отделении (только – для своих!) Дурова выступила с блеском! Я искренно её поздравил, но и позавидовал: ведь она плохо себя чувствовала, и на душе её было горько. Такая сила самообладания!

Поговорить особенно не удалось, только немного, во время банкета. Дурова попросила, чтобы я её проводил до Московского вокзала. Больше мы никогда не виделись.

Я счастлив, что у меня была такая дружба, что у нас были общие симпатии (прежде всего – однокурсники Дуровой по Литинституту поэт Владимир Соколов и украинская чудо-поэтесса Лина Костенко).

О Наталье Юрьевне я думаю постоянно, вспоминая её и Болдумана актёрские уроки, которые очень помогли и помогают мне.

Что же касается Дома-музея Анатолия Дурова в Воронеже, то я там пока ещё не побывал. Только переписывался. Тележурналюги и здесь успели «подгадить»: я смотрел жуткую передачу об Анатолии Леонидовиче Дурове. Результат тот же – вместо восхищения и гордости (дрессировщик, артист кино, артист-сатирик, литератор, изобретатель мотоцикла, превосходный лектор!..) – глумление, насмешки пигмеев над великаном и даже – попытки обелить немецких фашистов, разгромивших дом-музей, где всё было бескорыстно создано «для тех, кто учит, и тех, кто учится». Воистину – гуманность в духе дуровских традиций!

Горжусь, что мне как автору проекта, консультанту и составителю удалось ВПЕРВЫЕ переиздать все основные произведения основоположников династии. Очень нарядный томик «Братья Дуровы. Впервые вместе на литературной арене» украшает мой книжный стеллаж и возглавляет цирковую полку.

В ходе работы над этой очень трудоёмкой книгой (с текстами Владимира Леонидовича мне очень помогла Наталья Юрьевна Дурова) возникла неожиданная заминка. В цирковом музее на Фонтанке мне разрешили сфотографировать цветную афишу 1914 года: дуровский дрессированный бычок Казачок шпыняет турецкого султана. А какого?.. Я обратился за консультацией сперва на кафедру тюркологии, а затем – на кафедру истории стран Ближнего Востока нашего Восточного факультета. Долго шли поиски ответов. Наконец мне аспирант-историк торжественно по телефону сообщил: «Нашёл! Нашёл, кого бодал бык Казачок! Это Мехмед V, старый и безвольный султан, который царствовал с 1909 года по 1918 годы, втянул Турцию в Первую мировую войну. Именно при нём в 1915 году свершилось одно из самых страшных преступлений в мировой истории – армянская резня, сопровождавшаяся дикими изуверскими преступлениями против мирного армянского населения.

Мехмед V в 1918 году уступил трон своему сыну Мехмеду VI, который наслаждался султанской властью всего лишь четыре года: революционная волна под водительством генерала Мустафы Кемаля (в будущем Ататюрка – отца тюрков) превратила Турцию в республику, а последнего турецкого султана англичане на крейсоре вывезли в спешном порядке как драгоценную реликвию в свой туманный Альбион, где и закончились его бесславные дни».

Так благодаря Владимиру Дурову я стал немного тюркологом, а афиша (бычок Казачок наступает на Мехмеда V), очень нарядная, я бы сказал декоративнокрасочная, явилась визитной карточкой этого уникального томика.

…Не завершаю повествование своё, а лишь делаю остановку. К творчеству династии Дуровых нельзя не возвращаться.