Сцена вторая

За колючей проволокой на земле сидят и лежат солдаты армии Наполеона III. На страже прусский солдат в каске и со штыком наперевес. На переднем плане ПЬЕР и АНРИ. Они в военной форме. ПЬЕР схватился за голову, упал лицом в траву.

ПЬЕР. Позор! Позор! Вся армия, вся Франция в плену у немцев!

АНРИ. И даже – сам император! Бросил нас под Седаном и ускакал в Германию – вымаливать милостыню у Бисмарка.

ПЬЕР. Наполеон?!

АНРИ. «Наполеон»? Третий! Малый!.. Туда ему и дорога, авантюристу. Что ему Франция? Что он – Франции?! Сын голландского короля, эмигрант, бродяга. Одно слово «Баденге»!

ПЬЕР. Кто это – Баденге?

АНРИ. Какой-то проходимец. В его одежде Бонапарт плюгавый бежал когда-то из тюрьмы.

ПЬЕР. Откуда ты узнал, Анри?

АНРИ (вполголоса). Тут бродит подмастерье, седанский житель, и вот… (Достаёт газету).

ПЬЕР (схватил). Газета? Парижская?!

АНРИ. Парижская.

ПЬЕР (читает). «Небывалое поражение Франции. Сдались в плен 139 генералов и маршалов, 2830 офицеров, 83 тысячи солдат…».

АНРИ. Почти все двести тысяч!

ПЬЕР. «Наши генералы все поражения называли победами… Нет ни сахара, ни соли, сухари на исходе. И у кавалерии от лошадей остались одни лишь тени…». Это мы, драгуны, знаем хорошо: не смогли удрать! (Читает). «Маршал Аебеф соврал, как сивый мерин: “У армии нет недостатка ни в чём, даже ни в одной пуговице на солдатских гетрах… ”».

АНРИ (поднял ногу). Действительно, ни одной пуговицы.

ПЬЕР (продолжает). «Империя погибла, погребена глубоко и безвозвратно…». Что же у нас есть, Анри?

АНРИ. Ни-че-го!

ПЬЕР (вскочил). Эх, надавать бы оплеух этому горе-императору! (Прочёл). Ага, слушай: «Мы громко заявляем о своей ненависти к империи и о своей любви к республике!» (Кричит). Ура! У нас есть республика… (К пленным). У нас есть республика… Да здравствует республика!

АНРИ (зажимает ему рот). Умолкни, Пьер! Ты с ума сошёл? Захотел к стенке?! Версальская республика не стоит того, чтобы плюнуть в её сторону, а не то, чтобы кричать ей «ура»!

ПЬЕР (озадачен). Версальская?

АНРИ. Да, со злобным карликом Тьером во главе.

ПЬЕР. Дожили… Что же будет?

АНРИ. Коммуна! (Протягиваетлистовку). Читай!

ПЬЕР.

Народ, ты предан, это ясно!

Довольно попусту орать!

Мы объявляем громогласно —

Коммуну!

Ратушу забрать!

Долой диктаторов бессильных!

Из богадельни взяли их.

От слов плаксивых, слов умильных

энтузиазм бойцов утих.

Когда стране грозят удары,

они хотят (как нам стерпеть!)

империи намордник старый

на революцию надеть!

Здо?рово! Кто написал? (Читает). «Эжен Потье». Молодец Потье!.. (Побежал). Немедленно – в Париж! Мы умеем держать оружие…

АНРИ. Париж окружили пруссаки. Да и как туда добираться? И – в чём? В мундире драгуна? Версальцы схватят нас и повесят как дезертиров…

ПЬЕР (вырываясь). Пусти! В Париж! К коммунарам! К Потье!

АНРИ. Погоди. У солдат, переходящих на сторону народа, перед казнью срывают галуны.

ПЬЕР. У меня не будет галунов! Я сам сорву их и надену блузу подмастерья… Идём, Анри! Идём в Париж, брошенный на ножи!

Бежит в глубину сцены. Часовой стреляет вдогонку. Крики «Хальт!» Аай собак, топот кованных солдатских сапог… Узкий лун света выхватывает из темноты старого ДЕГЕЙТЕРА.

ДЕГЕЙТЕР. Так я бежал из лагеря под Седаном. Мне это удалось. Долгие дни и ночи скитался я по дорогам Франции, пробираясь к Парижу.