Эпилог

Глинка и Соболевский стоят перед балконной дверью отеля. Прислушиваются к карнавальной музыке.

СОБОЛЕВСКИЙ. Весёлый нынче карнавал в Милане.

ГЛИНКА. Хорошо, тепло…

С улицы доносятся аплодисменты, возгласы.

ГОЛОСА. Маэстро русси!.. Маэстро Глинка!..

СОБОЛЕВСКИЙ. О чём это – они, Мишель?

ГЛИНКА. Просят наших песен. Я немного известен в Италии: напечатали мои сочинения.

СОБОЛЕВСКИЙ. О, европейская слава? Поздравляю!

ГЛИНКА. Не с чем, Сергей. Я шёл не своей дорогой. Искренне не мог быть итальянцем в музыке.

СОБОЛЕВСКИЙ. Что же ты делал на чужбине?

ГЛИНКА. Многому учился. У Ноццари и Фодор – капризному и трудному искусству управления голосом. У Базилли – гармонии… Поеду в Берлин к Дэну.

СОБОЛЕВСКИЙ. Я не об этом! Что сотворил для нас, русских?

ГЛИНКА. Меня давно преследует один напев. (Напевает). Песня сироты. Нянюшка подобную напевала.

СОБОЛЕВСКИЙ. Хочешь, я скажу, о чём это говорит?.. О сиротской доле всего нашего народа! Иных уж нет, а те – далече…

ГЛИНКА. Я это чувствовал, а слов не находил.

СОБОЛЕВСКИЙ. У Жуковского были строки: «Как мать убили у бедного птенца…»

ГЛИНКА. Виселица, каторга… Лучшие люди России!

СОБОЛЕВСКИЙ. Верные слова! От них родятся наши оперы. Но где они? Хотел бы я их послушать!..

ГЛИНКА. В том-то и несчастье, что наших опер на царской сцене не дают. Требуют игривых, привозных. А я хочу, чтобы мои дорогие соотечественники почувствовали себя в моей опере, как дома…

СОБОЛЕВСКИЙ. Скорее сознавайся, что ты затеял?

ГЛИНКА. Точно пока не знаю. Звуки так и рвутся из души, а сюжета для оперы нет.

СОБОЛЕВСКИЙ (наступает с мальчишеским озорством). Не таись от истинного друга. Говори!

ГЛИНКА. Хорошо, сознаюсь. Я много думаю об «Иване Сусанине» Рылеева. Трудно будет с таким сюжетом на Руси, а всё же… Попытаю счастья!

СОБОЛЕВСКИЙ. Ну, брат, удивил. Ай да Глинка! Постой. (Что-то записал). Вот тебе экспромт. Эпиграмма – не больно складная, зато быстрая! (Читает).

Представьте лица нашей знати,

когда в театре, не во сне, —

герой споёт в убогой хате,

а примадонна – в зипуне!..

ГЛИНКА. Смеёшься, греховодник!

СОБОЛЕВСКИЙ. Ещё не то услышишь!..

И позолота лож не треснет?

И не обвалится плафон?..

Входи под стон мужицких песен,

крестьянин, в русский Пантеон!

ГЛИНКА. Спасибо за пророчество

СОБОЛЕВСКИЙ. Скоро ли увидим и услышим твою оперу?

ГЛИНКА. Дай срок. И ты увидишь, с каким торжеством войдёт в Пантеон искусств русская песня! Во всеоружии музыкальной премудрости. Во всём сиянии сказочной Жар-птицы!..

Занавес

1967–1978

«Спектакль Костромского драматического театра “Встреча в веках) созданный в содружестве с драматургом Николаем Сотниковым, – интересный и смелый эксперимент. Эксперимент потомучто здесь, пожалуй, впервые мы попадаем в творческую лабораторию композитора, проникаем в тайны создания первой, ставшей классической, оперы “Иван Сусанин”. Вместе с Глинкой мы погружаемся во все перепетии, связанные с возникновением оперы, попадаем в святая святых художника. И можно поблагодарить драматурга, режиссёров и артистов за то, что они предоставили нам эту редкую возможность. Посвящённый, как сказано в эпиграфе, “великим патриотам Земли Русской) спектакль звучит приподнято и прославляет доблесть народа».

Из отзыва «Художник находит героя» «Известия», 6 сентября 1967 года