§ 8. Чай, виноград, плоды

1. Чай. В «Достижениях СССР за сорок лет», 1957, с. 179, читаем: «В настоящее время площадь чайных насаждений в СССР по сравнению с дореволюционной увеличилась в 83 раза, а валовой сбор чайного листа — в 200 раз». Это значит, что урожайность за 43 года возросла в 2,41 раза, что соответствует среднему годовому приросту в 2,073 (на весь промежуток в 43 года) или в 3,59%, принимая во внимание только 25 нормальных лет. Такие темпы роста урожайности являются совершенно исключительными. Сравнить эти данные с заграничными нет возможности, так как для основных стран, производящих чай (Китай, Индия и Цейлон), сведений в справочниках недостаточно.

Да урожайности чая в СССР видна в табл. 18.

Таблица 18

Производство чая в СССР («Достижения в СССР за сорок лет», 1957, с. 173)

Мы видим, что в 1928 году урожайность сильно упала, но потом быстро поднялась. По отношению к дореволюционному уровню урожайность 1940 года возросла в 1,54 раза и сделала новый подъем от 1940 к 1956 г. в 1,57 раза. Видимо, таким образом, что в нормальные годы урожайность продолжает возрастать с очень хорошим темпом. Кстати, видимо, в справочнике «Ежегодник БСЭ, 1957 г.» вкралась ошибка, так как там на с. 126 в отношении Грузии (основной республики, производящей чай в СССР) сказано, что урожайность 1956 года составляет 103% по отношению к урожайности 1940 года.

Можно ли считать, что в прекрасной картине развития нашего чаеводства заметную роль играет Лысенко? Он, конечно, не мог не охватить и этой культуры, но, к счастью, закавказскому чаеводству он как будто бы не мешал. Его роль — продвижение чая в новые районы, и эта роль отмечена в статье «Академия сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина» в БСЭ, 2-е издание, т. 1, 1940, с. 585, как одно из достижений ВАСХНИЛ под руководством Лысенко. Отметил это и известный французский писатель Луи Арагон в своем выступлении по поводу сессии ВАСНХИЛ 1949 (журнал «Europa», 1949, 33—34, р. 16—79). А что осталось от этой попытки? Из «Ежегодника БСЭ, 1957 г.», с. 126 мы узнаем, что в Грузии площадь под чайными плантациями в 1955 году составляла 66000 га, в Азербайджане в 1956 году — 6,9 тыс. га (с. 101), в сумме 72,9 тыс. га. Это на 1,4 тыс. га меньшие цифры для 1956 года по СССР, но не надо забывать, что площади под чаем в Грузии все время растут. А данных по 1956 году для Грузии у меня нет. Ясно, что и здесь культура чая в новых районах при помощи мичуринских методов кончилась, как и в отношении хлопчатника, абсолютным провалом. Тот же припев: куда не касался Лысенко — превосходно. Коснулся — очень плохо.

2. Цитрусовые. Здесь придется касаться только СССР и лишь роста площадей за отсутствием данных по урожайности. В Грузии, где больше всего имеется цитрусовых, площадь под ними возросла со 160 га в 1913 году до 16,4 тыс. га в 1956 году, т.е. больше чем в 100 раз, и всякий, кто бывал в Грузии, запомнит цветущее состояние цитрусовых насаждений в этой благословенной стране. А неплохо продвинуть цитрусовые в новые районы! Нетрудно догадаться, что за эту задачу взялся тот же Лысенко со свойственным ему темпераментом, и его сторонники уже трубили победу (там же, где трубили по поводу чая) и с тем же плачевным результатом, вернее, с гораздо более плачевным, чем в случае хлопчатника и чая. Там были — бессмысленные затраты труда и средств. А здесь, кроме всего этого, привели к запустению когда-то блестящее крымское виноградарство и садоводство.

В 1956 году я посетил хорошо мне знакомый в молодости южный берег Крыма в виноградный и плодовый сезон и поразился состоянием садоводства и виноградарства: об этом прямо кричала даже «Курортная газета». На экскурсиях около Гурзуфа я слышал много взрывов; многие площади были ограждены: это в широком масштабе подготавливалась почва под закладку виноградников: исправляются ошибки недавнего прошлого. Разговоры с компетентными работниками Института виноградства «Магарач» выяснили картину: в широких масштабах внедряли цитрусовые и все остальные плодовые культуры пришли в запустение, не говоря уже об яблонях и грушах, персиках, даже такие, как инжир, маслина и лавр и другие.

Баланс: актив — абсолютный нуль, пассив — колоссальные потери в садоводстве и виноградарстве: знаменитые крымские вина сейчас являются редкостью.

3. Виноградарство и садоводство. Об этом кое-что уже говорилось выше. В «Достижениях СССР, 1957 г.», с. 179, приводятся данные о росте площадей и говорится: «Площадь соадово-ягодных насаждений в СССР по сравнению с 1913 годом расширена в 4 раза, а площадь виноградных насаждений — более чем в два раза. Садоводство продвинуто в районы Урала, Сибири и Дальнего Востока. Однако садоводство и виноградарство являются наиболее отстающими отраслями сельского хозяйства». В «Ежегоднике БСЭ, 1957 г.», с. 59, к этому прибавлено, что урожайность садоводства и виноградарства очень низкая.

Защитники Лысенко и «мичуринской биологии» очень часто говорят, что никем не отрицаемый упадок нашего садоводства объясняется другими причинами: страшными морозами, погубившими огромное количество плодовых насаждений, и финансовой политикой, проводившейся по указанию Сталина Зверевым и приводившей к тому, что колхозники сами вырубали свои приусадебные сады (слова Н. С. Хрущева в одном из его недавних выступлений). Никто не отрицает губительного действия этих причин, но если бы эти причины были ведущими факторами, то они сказались бы на уменьшении площади плодово-ягодных насаждений, а не на снижении урожайности. А из той же страницы 179 «Достижений» мы видим, что площади плодово-ягодных насаждений в 1913, 1940,1945,1952 и 1956 годах составляли 655, 1530,1462,2100 и 2640 тыс. га соответственно. За исключением падения в 1945 году, вызванного, очевидно, уничтожением садов гитлеровской армией, мы имеем все время увеличение площадей.

Но мы знаем со слов Лысенко и его сторонников, что в отличие от западного мира у нас есть особая наука «мичуринская биология», которая призвана и охранять насаждения от морозов, и способствовать увеличению урожайности. Что же делала эта наука в это время?

На этот счет можно привести пояснения весьма авторитетного садовода П. П. Лобанова. Как известно, П. П. Лобанов председательствовал на роковой для советской биологии сессии ВАСХНИЛ 1949 г., заподозрить его в неприязненном отношении к Лысенко и мичуринской биологии невозможно. И вот что пишет Лобанов в докладе «О мероприятиях по увеличению производства и сдачи государству сельскохозяйственной продукции колхозами и совхозами» на совещании работников сельского хозяйства областей центрально-черноземной полосы в Воронеже. В марте 1955 г. (газ. «Сельское хозяйство», 30 марта 1955 г., № 75, с. 1—2) он указывает, что несмотря на то, что в районах ЦЧО сосредоточены крупнейшие в стране научно-исследовательские учреждения по плодоводству, эти научные учреждения не видят действительного положения дел в колхозах и мало помогают им в повышении продуктивности садов, увлекаясь выведением новых сортов. На с. 2 в первом столбце читаем «Научно-исследовательский институт плодоводства имени И. В. Мичурина за длительный срок работы не дал производству ничего реального по вопросам повышения зимостойкости плодовых культур: институт изучает и Мичуринские стелющиеся формы садов, хотя их лучше изучить в более подходящих по климату районах; несмотря на длительную работу не разрешены здесь и вопросы формирования и обрезки кроны плодовых деревьев, так как садовником трудится «старший научный сотрудник» института Г. С. Гельфадбейн, имеющий образование лекарского работника».

Пушкарев в работе, разобранной в главе о картофеле, признавая большое значение мичуринских методов, считает, что неудачи в картофелеводстве объясняются простым переносом их на садоводство. И в плодоводстве «мичуринские методы» не более продуктивны, чем в картофелеводстве. Везде щеголяют огромным количеством выведенных сортов, умалчивая, что эти сорта не превышают старые ни по урожайности, ни по качеству, ни по морозостойкости, ни по нежности, а немногие мичуринские сорта, заслуживающие внимания, выведены обычными методами.

Об этом я подробно писал в третьей главе моей рукописи «О монополии Лысенко в биологии», еще в 1955 году.

В газеты время от времени проникают сведения о печальнейшем состоянии нашего садоводства: если бы свести все эти сведения воедино, то получилась бы поистине потрясающая картина. Несомненно, что в «мичуринском рвении» далекие от науки, но весьма влиятельные лица нарушают заветы самого Мичурина: страшно сократились площади под знаменитой Владимирской «родителевой» вишней, которой так восхищался Мичурин.

Выразить цифрами убытки, причиненные Лысенко садоводству, за отсутствием материалов невозможно. Можно только утверждать, что они грандиозны и, перефразируя знаменитую фразу, можно сказать:

Печальней нет истории в природе,

Чем повесть о Лысенко-садоводе